— Еду домой, — мурлычу игривым тоном и слышу тихое рычание, которое сопровождается моими бесстыжими поглаживаниями члена через брюки. — Соседка позвонила, сказала, что у меня дым из квартиры валит.

— Господи! Она вызвала пожарных?

Кто эта бесстыжая девчонка, которая врет и не краснеет? Игриво проводит языком по губам, дует на дергающийся мускул на лице Левицкого и нагло лапает его?

Не узнаю саму себя. Невидимый тумблер переключается, и во мне просыпается настоящая дьяволица. Она хочет разорвать этого чертовски красивого козла и изнасиловать одновременно. Маньячка.

— Конечно-о-о… — тяну сладким голосом и неожиданно убираю руку с ширинки Левицкого, затем выпрямляюсь в кресле. — Потом созвонимся!

Конечно, никому я звонить не собираюсь. Как-нибудь объяснюсь перед Арсением позже, когда поиск крысы закончится, и мое заявление об увольнении ляжет на стол Олега. Портить отношения с начальником айтишников пока не стоит.

— Ладно, — тянет мой несостоявшийся кавалер, и я ойкаю, когда у меня из рук вырывают смартфон.

— Еще раз, блядь, позвонишь ей, я твое ебало раскатаю по асфальту в блин! — рявкает взбешенный Левицкий.

Игра становится интереснее, когда рыжая фурия сопротивляется.

Но когда она, дрожа от возбуждения, огненная и распаленная, обвивает меня ногами в лифте — это непередаваемое ощущение. Ее ловкий язычок неустанно скользит по линии челюсти, губам, задевает шею и отдается сладкой вибрацией где-то на ментальном уровне.

Нирвана, блядь.

Медовый рот страстно принимает мой язык. Марина стонет, тянет за волосы, вылизывает меня в ответ.

Мы морской узел, чьи волокна слиплись сахарной ватой.

Не разберешь.

Она ловит кончик моего языка, прикусывает, затем скользит ладонями по груди и раздирает вымокшую ткань рубашки с оглушительным треском взрывающихся в моей голове фейерверков. Еще секунда, и я увижу Будду.

Член, затисканный Мариной, готов повесится на резинке боксеров от гипервентиляции… Чего-то. Если у Левицкого-младшего есть мозг, то и легкие имеются. Но приспособлены они к дыханию только в одной среде.

Именно туда мой дружок нацелился с момента, как мы вошли в подъезд и завиляли в темном лабиринте коридора.

Пусть все идут на хуй: и Лика, и ее папаша, и мои родители.

Извините, ребята, свадьба откладывается на неопределенный срок. Здесь намечаются отношения, ибо рыжая стерва от меня так просто не избавится. Придется вытравливать из конуры как таракана.

Нет, нет, нет.

Моя, блядь. И точка.

Вымою, выдеру и спрячу под замок. Все. Набегалась по всяким Арсениям с Олегами. Пора и честь знать.

У меня чувства. Насколько серьезные — другой вопрос. Вернусь к нему после того, как хорошенько выебу заносчивую дрянь.

Токсин «Недоебин» в крови — страшная штука. Вызывает галлюцинации, а также помутнение рассудка. С последствием в виде штампа в паспорте, обручального колечка на пальце и кучей спиногрызов.

Но это уже нюансы.

На сегодняшнюю ночь я точно глубоко женат. Похоронен под золотистой россыпью веснушек и закручен в саван их рыжих кудряшек.

Свет, который разливается по площадке, похож на божественный.

Марина не спрыгивает, не летит в испуге, а крепче прижимается ко мне и обхватывает руками шею. Покрывает поцелуями лицо, отвлекает и заводит, из-за чего я с трудом попадаю ключом в замочную скважину ее квартиры.

— Лисенок, потерпи, — сдуваю закрывающие обзор кудряшки, затем жадно кусаю маленькое ушко с цитрусовой кислинкой духов. — Иначе наш спектакль доведет Акулину Васильевну до инфаркта.

— Что?

Карамельные радужки с трудом фокусируются на лице. Марина пьяно улыбается, чем сильнее распаляет мой внутренний вулкан. Его раскаленная магма ударяет в пах, затем с дымом врывается в мозг.

— Нагну раком и выебу возле двери твоей соседки, — поясняю со рвущимся звериным рыком.

— Хочу тебя, — стонет чертовка, но послушно кладет голову на плечо и утыкается носом в шею. — Влево два раза. У меня странный замок.

— И инстинкт самосохранения.

После долгожданного щелчка мы вваливаемся в квартиру с яростью бешеных вихрей, которые сцепились в немой схватке. Едва успеваю захлопнуть дверь, сбросить пиджак, ботинки и подхватить Марину под бедра.

Где-то в мутных отголосках сознания вспоминаю про Лику и со стоном меняю направление.

Раньше для меня не было проблемой трахать одну девушку за другой.

Но сейчас я не могу так легко отбросить брезгливость. Только не с Мариной. Впервые в жизни чувствую себя мудаком и конченым извращенцем, будто с ног до головы извалялся в грязи. Потом окунул туда член по самые яйца.

— Куда мы идем? — мурлычет моя девочка, а ее дыхание отдает нотками красного вина. — Спальня там.

— Ну ой, Мари. В кровати успеем, — с цоканьем распахиваю дверь ванной комнаты. — Трахалась в душе?

Она нервно сглатывает, а черные точки зрачков заливают ртутную радужку. Остается серебристый ободок, который светится интересом и вожделением.

Я решительно перешагиваю через низкий бортик душевой кабины и опускаю Марину на ноги.

— Одежда, — истерично хихикает в ответ на мою коварную улыбку. — Саш…

В следующую секунду она взвизгивает от неожиданности, когда ей на голову льется теплый поток.

Не знаю, как угадываю с температурой. Понятия не имею, откуда Марина взяла деньги на такой же тропический душ, как у меня. Просто отвлекаю ее поцелуем, выжидаю время, чтобы проверить стабильность потока.

Ледяной струи в неподходящий момент нам не хватает, ага. Девочки любят фильмы с красивым сексом в душе, но часто ни хрена про него не знают. Он очень травматичный и непрактичный без лубрикантов. Особенно для тех, кто проворачивает подобное в первый раз и использует вместо смазки гель для душа.

Впрочем, нам для приятного разогрева подойдет.

Марина жадно слизывает стекающую по моему лицу воду, глотает потоки воздуха и стонет от распирающего возбуждения. Ловкие пальчики хватаются за мою ширинку, но я резко убираю ее руки. Разворачиваю спиной и пригвождаю ошарашенную Марину к запотевшей стеклянной стенке.

— Стой, — приказываю коротко.

Гель для душа с ароматом апельсинового печенья щекочет ноздри, когда густая пена обволакивает губку и руки.

— Саша, — растревожено шепчет Марина и медленно поворачивается.

Увесистый шлепок мокрой мочалкой заставляет ее притихнуть. Ласкаю ладонью ягодицы под намокшей тканью юбки, зарываюсь пальцами во влажную копну волос и тяну на себя до громкого крика.

— Расслабься и получай удовольствие, — жарко шепчу в ухо. — Кричи громче, сучка. Меня это заводит.

Осторожно встаю на колени, поскольку мокрые брюки стесняют движения. Резво сдергиваю ремень, расстегиваю ширинку и выпускаю задыхающегося друга на воздух. Тонкое кружево белья под юбкой едва не заставляет меня кончить, как неумелого подростка.

Руки дрожат, тело не слушается, кровь кипит в венах и выстреливает в голову горячим гейзером. Мыльной мочалкой очерчиваю изгиб тонкой талии, залезаю под юбку. Белая пена послушно стекает вниз по аппетитной заднице, и буйная фантазия сама дорисовывает пошлые картинки с участием Марины.

Так и сгореть недолго, потому что пар на кабинке совсем не от воды.

Он исходит от меня, когда я провожу языком по вымокшему капрону: от тонких щиколоток до роскошных бедер. Глотаю бриллиантовые капли, а намыленной ладонью сжимаю напряженную головку члена. Свободной рукой вычерчиваю узоры на внутренней стороне бедер, затем с садистским удовольствием кусаю Марину в желании оставить на ней свой след.

Потрясающе!

В яйцах скоро взорвется годовой запас динамита.

Нетерпеливо дергаю молнию, под треск ткани стягиваю юбку вместе с трусами и колготками к ногам Марины.

Она позволяет мне снять остатки одежды и продолжить омовение. А я, словно одержимый художник, наслаждаюсь прикосновениями к совершенному телу. Даже долбаные греки с их мраморными скульптурами не сравнятся с ее красотой.