— Лисенок, посиди в комнате, пока Лика не уедет?

Ясно.

Приехала его невеста.

Упасть с небес на землю — умею и практикую.

Клялся себе, что объясню все Марине, как только она проснется. Но как пройти мимо рыжих кудряшек, разбросанных по черному шелку? Картина настолько умиротворяющая, насколько возбуждающая.

Как и молочная кожа, которая светится благодаря антрацитовому сиянию простыней.

Марина дергается. Рвется, как раненный зверь. А я судорожно отсчитываю секунды.

У дверей разбросана обувь, а остатки платья алеют в коридоре. Лика хоть и дура, но быстро сообразит, кому принадлежат вещи. Только не пустить на порог рыдающую «невесту» ни имею права. Подозрительное поведение.

Я и так несколько раз спалился за вечер. Еще один косяк, и лично подставлю Марину под удар.

— Лисенок, послушай, — стискиваю подрагивающие от немой ярости плечи. — Мари, я все объясню. Как только выпровожу ее. Сейчас нет времени. Лика ни при каких обстоятельствах не должна знать, что ты здесь.

Она запрокидывает голову, и рыжее пламя окутывает мои руки. Едко смеется. Смотрит так, словно шею скоро перерубит невидимое лезвие гильотины. Ее свист раздается в ушах. Секунда, и я обезглавлен.

— Господи, какая я дура! Кому поверила? У тебя же член вместо мозга. Что угодно натреплешь, лишь бы в кровать затащить!

— Мари, прекрати.

Сжимаю кончик языка до вспышки острой боли. Драгоценные секунды, словно песок, утекают сквозь пальцы.

А Марина не дает шанса произнести ни слова.

— Пожалуй, я поеду, — хмурится и выкручивается из объятий.

Встряхиваю ее до удивленного писка.

— Хватит.

— Не волнуйся. Твоя невеста ни о чем не узнает, — шипит.

— Блядь, Мари, она не моя невеста! Я люблю тебя. Вернусь и все объясню! А сейчас сиди тихо.

На большее не хватает времени. Марина замолкает, но буря в ртутных радужках завывает и морозным свистом обдает с ног до головы.

Неважно. Я все решу.

Главное — ее безопасность.

С сожалением оглядываюсь на подготовленный подарок. Висящее на плечиках черное платье, милый домашний комплект и пара туфель на плоской подошве вселяют надежду. Вдруг она займется вымещением злости на тряпках?

Но всю дорогу до первого этажа по внутренней стороне черепной коробки долбит раздражающий дятел. Выковыривает клювом дупло в виске. Для удобства Марины, которая сожрет мне мозг.

Подбираю красное платье и зашвыриваю в ящик для стирки. В гардеробную или в мусорку Лика легко сунет нос. Валяющуюся у входа туфлю, недолго думая, отправляю туда же. Только второй нигде нет.

Серый туман, как из фильма «Мгла», застилает взгляд. Паника сыростью хлюпает в ушах. Вибрация, оповещающая о прибытии нежданной гостьи, электрическими разрядами бьет в бедро.

Блядь.

Надеюсь, что чертова туфля валяется в машине и не станет красной тряпкой для быка с нежным именем Лика.

Натягиваю футболку, затем выбегаю на улицу. Беглый осмотр тропинки ничего не дает. А вот всхлипы за трехметровым забором нарастают с каждой минутой. Медленно выдохнув, распахиваю металлическую дверь.

— Систему безопасности заело, — улыбаюсь вместо приветствия.

В следующее мгновение, облаченная в платье цвета свежей свинины Лика вешается мне на шею. Мельком отмечаю растекшуюся тушь и красный от слез нос. Соленая влага пропитывает футболку и забирается под кожу.

— Эй, ты чего? — старательно уворачиваюсь от мокрых поцелуев в шею. — Ликунь, что случилось?

Острые ногти вонзаются в спину, а едкая помада оставляет ожоги на линии челюсти.

Тупее ситуации не придумать.

И пинка же под зад не дашь, вдруг папа прав. Да и выглядит девчонка, как побитый щенок. Куда ее выгонять? Успокоится, тогда посажу в такси и отправлю в гостиницу. Если родной папаша не может за нее заступиться.

— Меня все используют, — хрюкает, всхлипывает и кашляет, а меня передергивает от омерзения и скулящей жалости. — Все, Саш. Я никому не нужна. Папе не нужна, тебе тоже.

— Глупости не говори.

Фиксирую блондинистую макушку и прижимаю к груди. Хотя бы всего не обслюнявит.

— Ты меня избегаешь, — хнычет. — Вчера весь вечер только прятался. А обещал, что мы проведем вечер вместе.

Пум, пум, пум.

Обещал.

Пробыл с ней больше, чем планировал. Но Лика права. Я действительно прячусь от «невесты» всеми доступными и недоступными способами.

И она это заметила.

— Лик, я же говорил. Работа отнимает кучу времени.

Струйка ледяного пота скользит между лопаток от собственного вранья.

— С рыжей этой?

Бам.

Выдыхаю со свистом:

— С рыжей? — невозмутимо приподнимаю брови и отстраняюсь, чтобы посмотреть Лике в глаза. — Ты про Марину? Любовницу Шершнева?

— Любовницу?

Зависает, пока я мысленно прошу прощения у всех троицы.

Олег переживет еще один скандал. Его имя прополоскали вдоль и поперек. Ему не привыкать. Лене позвоню после разговора с Мариной, так что взрыва не случится.

А Марина...

Она будет в безопасности. Никто в здравом уме не подумает, что я положил глаз на женщину человека, который помог мне с заказами. Прекрасное алиби и для моего повышенного внимания к ней, и для тесного контакта.

Для пустоголовой Лики.

Сердце чуть превращается в винегрет от перегруза, когда она выдыхает с облегчением. В голубых радужках вспыхивает интерес.

— Думаешь, чего я с ней ношусь? Заняться больше нечем, как помощницам сопли вытирать? — хмыкаю и с наигранной нежностью размазываю слезы по толстому слою тонального крема. — Лик, какая же ты глупенькая.

— Я люблю тебя, — приподнимается, но внезапно оступается. — Ой, что там...

Виснет на шее и недоуменно оглядывается в поисках причины своей неловкости.

Холодею, когда замечаю алую вспышку под ногами Лики.

Блядь.

Не задумываясь, подхватываю ее на руки и четким пинком отправляю лодочку в глубину кустарников.

— Подожди!

— Не-а, — хриплю. — Не хочу. Соскучился.

Вознеся молитву всем богам, чтобы Марину не дернуло к окну, впиваюсь в приоткрытые губы.

Можно ли убить без подручных средств?

Легко!

Достаточно увидеть, как любимый человек целует на твоих глазах другую девушку. Невесту. Ту, что скоро будет принадлежать ему душой и телом. А ты отправишься в утиль или станешь грязным секретом в его истории.

«Я все объясню, Мари», — мысленно передразниваю Сашу, пока медленно подыхаю под обвалом.

Надо мной многотонная плита. Она не дает ни дышать, ни говорить. Легкие забиты пылью, во рту все пересохло, как земля в пустыне Сахара. Никаких шансов на спасение, никто не придет на мой безмолвный крик.

Отчаяние разъедает плоть и добирается до сердца, которое сжимает ледяная рука.

Саша целует невесту жадно, словно неделю не видел, а не расстался с ней вчера на вечере. Будто не было никакой ночи и признаний в любви ко мне. Все клятвы обращаются прахом, тоска скребется в коконе из ребер, пробирается сквозь микротрещины в вены и течет по всему телу.

Мне холодно, горько и одиноко.

Обхватываю себя руками и отворачиваюсь. Не хочу смотреть или знать, что он плетет на уши очередной глупой девчонке. Еще вчера я верила, что Саша не обманщик. Думала, что нельзя играть с чувствами другого человека.

Оказывается, можно. В его парадигме можно все.

«Забыла, дура, кто такой Александр Левицкий? Сколько баб он перетрахал и сколько таких же идиоток оставил с носом? Правда надеялась, что на тебе он остановится?»

Да, да, да!

Как все глупые бабы я верила, что «исправлю» Сашу.

В глубине души лелеяла надежду, что у нас все сложится. Не получится как с Олегом, когда из меня получилась отличная временная грелка. Зона комфорта на пару раз, чтобы переждать бурю в личной жизни.

— Ненавижу, — выдыхаю отчаянно и стираю поток катящихся слез. Бесполезно. Их так много, что глаза застилает соленая дымка. — Ненавижу тебя, Левицкий!