Вибрация телефона отвлекает, тянусь за ним и снимаю блокировку экрана.

Дима: Как насчет пробежки вдоль берега?

Хмыкаю, затем настукиваю ответ.

Китсуне: Позже. Надо родителям помочь. У нас тут новый работничек объявился. От слова «раб». Папа его активно эксплуатирует и вводит в курс.

Дима: А он не катается на черном мерседесе, который перегородил выезды?»

Китсуне: Скорее всего.

Не замечаю, как тянусь за теплым панкейком. Нежное тесто тает во рту, и я проглатываю его вместе со слюнями. Потом подвигаю к себе креманку с клубничным джемом, окунаю туда поджаристый уголок.

Сразу просыпается возмущенная совесть вкупе с обидой. Дружно напоминают мне, что Саша натворил. Как я, мол, могу есть панкейки, приготовленные его руками. Кощунство! Предательство принципов!

Вздыхаю и пережевываю кусок.

— Все во имя завтрака, — бурчу тихо и утаскиваю следом второй панкейк.

Потом все убираю, чтобы никто не заметил пропажи. Набрасываю сверху полотенце, прячу следы преступления в холодильник, мою руки. То, что стопка уменьшилась ровно на три блина — это соседский кот. Или домовой.

Но не я. Точно.

— Больше ни кусочка не возьму, — клянусь непонятно кому и шагаю в комнату. Неведомая сила тянет обратно к окну, но я упрямо ей сопротивляюсь. — Не на что там смотреть, Марина. Один блудливый козел, папа и курицы.

Смартфон вновь вибрирует, и я замираю у лестницы.

Дима: Если я вынесу этот драндулет трактором дяди Вани, никто же не обидится?

Китсуне: Не уверена, что у тебя хватит денег на ремонт.

Дима: Пусть таратайку отгонит от моего забора, тогда элитное корыто для московских свиней останется цело.

Китсуне: Лучше сам ему скажи. Или покажи.

Отправляю сообщение, поднимаюсь по лестнице и дохожу до своей комнаты. Но в последний момент замираю у двери. В голове со скрипом крутятся шарики и механизмы, а до меня постепенно доходит смысл написанного.

Подпрыгиваю, охаю и несусь стрелой вниз. В коридоре раздается голос:

— Ты чего, Мариш?

— Мам, не сейчас!

Выскакиваю на крыльцо и слышу Сашин рев:

— Уебок, тронешь мою тачку, я тебя, сука, прямо под этим трактором закопаю!

Я люблю бани.

Попариться с веничком, посидеть в приятной компании под пиво или чем-то покрепче. От отца передалась любовь к древнему мужскому увлечению. Но с сегодняшнего дня баня влетает в черный список.

Ибо ничто не сравнится с южным солнцем, от которого не спасает даже козырек на несчастной Кубанской ярмарке.

Именно сюда меня притащил Артем Денисович. А предварительно забил мерседесик под завязку ягодами, банками, склянками и прочим.

Нет, шикарный аромат. Кто бы спорил? Но как отмывать салон от меда?

Я — нет.

Придется!

После того как соседский хер надышал ядовитыми парами на шкурку моего жеребца. Сучара. Чуть трактором не ебанул. Впрочем, пока он не лезет к Марине — холодная война. Стратегия. С соседями ссориться не с руки.

Тяжело вздыхаю и ощупываю пульсирующую кожу.

Понятия не имею, как подобная пытка способствует возвращению любимой девушки. Кажется, выйди я из-под козырька подальше от компании шушукающихся бабулек, меня спалит на хуй, и следа не останется.

Оголенные плечи жжет. Будто раскаленную сковороду приложили.

— Я не понял, клоун. Кто работать будет? — лениво обмахивается лопухом Артем Денисович, который с комфортом устроился на раскладном стульчике.

Завистливо кошусь на свежее лицо.

Он-то последние несколько часов провел в машине с кондиционером. Пока весь бензин не спалил.

Не мог светлую футболку подкинуть? Прею тут в черной майке.

— Я с тобой разговариваю.

— Артем Денисович, с кем работать? За четыре часа прошла пара калек. И те бегом под кондиционер смылись, — восклицаю с возмущением.

Правда-правда.

Тех несчастных перехватили ушлые бабки. Рта не раскрыл, как обобрали потенциальных покупателей до нитки. Мне бы таких работниц.

Очередной супермобиль с визгом пролетает по трассе, и я с надеждой кошусь на часы. Тетя Роза перед уходом тихонько шепнула: "На обед окрошка". От них с Мариной. Алаверды, мол, за блины.

Потом подмигнула хитренько и шепнула: «Ела».

Сердечко моей лисички подтаивает. Еще бы понять, отчего конкретно.

— Придется Маринке сказать, что ты хреновый бизнесмен, — цокает разочарованно Артем Денисович. — Нет, Димка, конечно, звезд с неба не хватает, но пилот хороший. Дочка хоть мир с ним глянет. Поехали домой, клоун.

— Нет, — обиженно бубню и кошусь на товар. — Сидим.

Будущий тесть бьет очень точно. У местных явно получается лучше с продажами. Знания менталитета решает. Целевая аудитория им знакома и понятна. Поэтому злюсь еще сильнее, ведь я не привык сдаваться.

Что уникального предлагают людям, плетущимся домой? Только каплю позитивных эмоций. Клоун я или нет?

Беру банку с прилавка и подкидываю. Клубничное варенье, тетя Роза наварила. Бросаю выше. Стеклянная тара крутится, затем приземляется в подставленную ладонь. Балансировка хромает, но должно получиться.

— Артем Денисович, возьму?

Вопросительно киваю на ровный ряд таких же банок. На варенье сегодня никто не ставит. Главный спрос — свежие ягоды и мед. Но тот слишком тяжелый, поэтому тара неподходящая для моего экспромта.

— Давай, — хмыкает будущий тесть и удобнее устраивается на стульчике.

Три банки послушно летят в воздух. Повторяю знакомые с детства движения.

Жонглировать я научился в таборе. Тут, как с велосипедом, достаточно вспомнить навык. Только варенье не очень для этого подходит.

Едва разгоняюсь, как одна банка со звоном летит на землю, обдает меня с ног до головы прозрачными искрами. Бабки валятся от хохота, пока я осторожно протираю глаза от пота, который льется со лба.

Сука.

— Тем, москвич весь товар тебе попортит, — хрюкает дамочка в цветастом платке.

— Цыц, Агафья. Чего замер, клоун? Музычку включить для настроения?

К концу тренировки пострадали всего пять банок и моя майка. Ее пришлось снять, потому что я, взмыленный и уставший, нуждался в свободе движений. Дальше все пошло как по маслу. Умение не пропьешь.

Одна за одной машины замедляют ход. Артем Денисович паркует мерседес так, чтобы без лишних манипуляций не проехать. В итоге зазевавшиеся водители вынужденно тормозят возле нашей ярмарки.

И попадают в цепкие лапы Артема Денисовича. К вечеру мы уезжаем. Пустые и счастливые. Как и бабки вокруг, на чью продукцию за нескромный процент наше консалтинговое агентство переключается за неимением ассортимента.

Последствия таких манипуляций я познаю, когда встаю под летний душ.

— Блядь! — взвизгиваю, как только поток воды обрушивается на обожжённые солнцем плечи.

Зря думал, что смуглые не сгорают. Как бы не так!

Кожа едва не шипит от прохладных капель. Неудивительно, что криво висящее зеркало покрывается паром. Попытка намылиться проваливается с третьего раза. С трудом заканчиваю водные процедуры и выпрыгиваю из душа на прохладный воздух.

И чуть не сбиваю с ног суетящуюся под дверью Марину.

На ее лице зависает сначала недоумение, сквозь которое постепенно просачивается знакомая маска невозмутимости. А я не в силах оторвать от нее взгляда. Сердце стучит, как отбойный молоток, в голове каша.

Пиздец.

Рука на автомате тянется к ее щеке. Нестерпимый усиливается под воздействием гормонов.

— Лисенок, — с улыбкой убираю рыжий локон с лица.

— Ужин готов, — отстраняется Марина и отходит в сторону. — И нечего орать. Постояльцев испугаешь.

Обдав ароматом апельсинового печенья, она юрко проникает в душевую и с треском захлопывает дверь.

Прохладная вода смывает дневную усталость, раздражение и нервное напряжение. Заселение гостей — дело хлопотное. Всех нужно растолкать по комнатам, рассказать о правилах проживания, объяснить условия.