Закатываю глаза.

— Такой же бред, как и первая версия, — кивает. — У Саши куча денег. Уйдя на покой, он безбедно проживет до старости. Его наследства хватит его детям, внукам и правнукам. А Семе он дал на операцию столько, что всеми махинациями не выведешь за десять лет. А Олег в любом состоянии не подвергнет отношения с женой опасности, так что проблемы в компании ее отца создал не он. Нет, сынок. Ни Саша, ни Олег не брали денег, но какая-то сука использует их старый конфликт.

— Да кому это нужно, пап? Зачем? Кто о них знает-то? — отмахиваюсь в ответ на глупые предположения. — Времена изменились, жизнь другая. Никому вы не нужны.

— Я тоже так думал. Верил во вторую версию. Привык прислушиваться к словам лучшего друга, потому что отчим Олега шестерил для Западных.

Название старой знакомой бандитской группировки из прошлого вбивается колом в череп. Кошмар из прошлого, который преследует меня долгие годы. Люди с автоматами наперевес, ворвавшиеся в наш дом.

Западные.

Кислорода не хватает.

В попытке получить немного воздуха оттягиваю ворот и тянусь к стакану воды. К счастью, руки почти не дрожат, хотя внутри все холодеет от ужаса.

— Западные? — жмурюсь. — Отчим? Что?

— Я задумался после разговора с Олегом, — продолжает папа, пока внутри я трепыхаюсь рыбой на голой суше. — Саша давно потерял хватку, и его бизнес стал уязвим. Последние пять лет компанией управлял Женя, который теперь работает на Олега в холдинге Соловьева. Я вышел из совета директоров два года назад, Сема продал акции перед первой операцией. На фоне происходящего случаются любопытные вещи: пока отец и сын грызут друг другу глотки, их компания разрывает наше партнерство. Тут же из-за тучки выползает Юра с невыгодным для себя предложением поддержки. Чем дольше я об этом думаю, тем сильнее вижу мелькающие лапы Западных.

Пожимаю плечами и постукиваю по столу.

Попахивает теорией заговора. Отец опять оправдывает старого друга. Не верит в его предательство. Как по мне, так все гораздо проще, и Олег прав. Кашу заварил старый козел. Просто тот выжил из ума, поэтому не понимает, что творит.

Папа боится возвращения кошмара, когда нашу семью приняли за семью старого козла.

Червяк сомнений распахивает пасть и впивается в плоть со смачным хрустом.

— Если это все правда, зачем им ты? — выдыхаю с легкой ухмылкой. — Плевать на крестного. Что ты сделал Западным?

Тень падает на застывшие черты. Серо-голубые радужки тускнеют, а на дне черных зрачков мелькает ледяная сталь. Кадык дергается, папа сжимает губы в жесткую линию. Горькая ухмылка искривляет ее, а в легких оседает пепел.

— Пап…

— Ты не подвергнешь невесту риску. Если все проворачивают Западные, то лучше им не знать о дорогих тебе людях. Как только мы выясним, кто за всем стоит, сыграете свадьбу при первой возможности. И лучше бы Лике забыть о твоей рыжей девушке, после встречи с которой ты сам не свой.

Холодный пот стекает ручейком по позвоночнику. Паника долбит о ребра, грозя в любой момент расколоть их на куски. Колошматит перфоратором, выпускает наружу давно забытое чувство страха.

Прежде всего за Марину и ее жизнь, которая в опасности. Желание запереть ее в доме опутывает по рукам и ногам. Выпустить пару десятков драконов, чтобы никто не дышал и не находился рядом с ней.

— Саш, может, все и не так страшно, — вздыхает папа и выдает подобие успокаивающей улыбки. — Не паникуй раньше времени. Просто будь осторожен. Олег скоро закончит с Сашей. Там и узнаем. Очень прошу тебя не беспокоить маму на сей счет. Придерживаемся для нее и всех вокруг версии с Ликой, хорошо?

Логика понятна.

Если рассказать маме про Марину, придется объяснять, почему вместо подготовки свадьбы мы прячемся по углам. Реакцию своей родительницы я легко представляю: она соберет чемодан и подаст на развод.

«Прости, Коля, но я не буду ждать, когда в мой дом ворвутся вооруженные головорезы».

Объяснить все Марине? Как?

«Извини, дорогая, я не знал, что мой папа — бывший бандит и, возможно, прикончил кучу народа. Поэтому жизнь со мной сияет горой возможностей встретиться с теми, кто хочет за них отомстить. Пошли рожать детей, чтобы потом лечить их психику».

Пиздец.

— Да, — морщусь от острого спазма в глотке. — Договорились.

Prosto_Sex: Детка, где ты?

Громко фыркаю и оглядываю толпу разряженных змей в шуршащих платьях и костюмах от известных дизайнеров. Сегодня в зале собралась половина бомонда Москвы, которая должна нам выделить деньги на лечение детишек.

Они это любят.

У богатых и знаменитых подобная благотворительность нечто вроде забавы на Колядки. Прийти, выпить дорогущего шампанского, поцедить с тарелочки крохотный бутерброд, послушать музыку и выписать чек на миллионы рублей. Каждый из присутствующих получит заветную галочку в карме, когда выдаст из своих запасов крупную сумму на нужды фонда господина Воробьева.

Дети получат необходимое лечение, а счастливые спонсоры ходят с отпущенными грехами до следующего вечера.

Идеально.

Prosto_Sex: Лисенок, я начинаю волноваться. Ты опять меня игнорируешь?

Вздыхаю, затем оглядываюсь. Всю поездку сюда Саша старательно делал вид, что мы просто коллеги. Если не считать его перформанса с разбитым бокалом в доме Лазаревых, куда я приехала за всеми хозяевами вечера, он почти не обращал на меня внимания.

«Потом поговорим, лисенок», — шепнул между делом, когда мы садились в машину, и уполз под ручку с задумчивым Евгением Александровичем в мерседес.

Как-то странно для человека, который так настойчиво долбился мне в личные сообщения. Выклянчивал фотографии, в том числе без одежды, писал целые поэмы о любви и сексе. Некоторые смешные, а некоторые грязные и очень волнующие.

Мне бы задуматься, послать его подальше, заблокировать к чертовой матери. А потом собрать вещи и уехать из Москвы на пару месяцев к родителям. Все равно с работой пока туго, никаких перспектив на будущее не предвидится.

Но я…

Не могу.

Раньше меня защищала любовь к Олегу, такая глупая и юная, но теперь ее нет. Сердце захвачено наглым черноглазым подонком, который не принимает отказов. И регулярно меняет идиотские ники в социальных сетях на еще более идиотские.

И я не знаю, как дальше жить. Решительности во мне ни грамм, как и выдержки.

Тяжело любить и ненавидеть человека, который спокойно готовится к свадьбе. А меня держит в качестве запасного варианта, пока рассекает по залу с белобрысой копией Барби в вульгарном наряде и улыбается в камеры блогерам с журналистами.

— Мариночка!

Подпрыгиваю от испуга и спешно прячу нагретый смартфон в крохотный клатч, затем разворачиваюсь с улыбкой к высокой блондинке. Ульяна Маратовна, мать Саши, выглядит потрепанной и побледневшей.

Короткая стрижка ее совершенно не красит, как и жуткая коралловая помада. Но все равно она хороша. Несмотря на сетку морщин по уголкам глаз и дурацкие филлеры, от которых ее красивые черты немного поплыли.

— Ульяна Маратовна, — моргаю растерянно и оглядываюсь в панике, когда она вцепляется в мою руку.

Не знаю, как разговаривать с матерью своего потенциального любовника. Тем более когда Саша проносится в двух шагах в компании раздражающей блондинки-невесты, а сам пялится в смартфон и что-то там пишет.

И у меня жужжит в сумочке дурацкий мессенджер.

— Дорогая, чудесно выглядишь, — моей щеки легонько касаются накрашенные губы, и я вздрагиваю.

Привычка со всеми целоваться в качестве приветствия здесь явно в почете. Елена Семеновна, Евгений Александрович и Саша чуть ли не с половиной присутствующих обжимались. Удивляюсь, как Олег такое позволил.

Да и Аня, которой явно некомфортно. Выглядит она, кстати, прекрасно, но несчастливо.

Впрочем, я тоже.

Этот мир не для нас.

— Спасибо. Что-то случилось? Еда плохая? Цветы повяли?