Пытаясь обвинить Ианниелло, конкурирующие группы наблюдения спотыкались друг о друга и дублировали расследования. Что еще более удручает, эти фарсовые расследования преждевременно предупредили Ианниелло о том, что он является мишенью.
Другая путаница была связана с сообщником Дженовезе и крупным заработком по имени Пеллегрино Масселли, более известным в преступном мире как «Мясник». Пока одно подразделение ФБР расследовало деятельность Масселли как наркоторговца, угонщика и наемного убийцы, другое пыталось предъявить ему обвинение в подкупе политиков для получения многомиллионного контракта на строительство метро. В одном из смешных эпизодов группа агентов была озадачена выяснением личности часто встречающегося единомышленника Масселли. Оказалось, что этот таинственный человек был информатором, которого послало внедриться в деятельность Масселли другое подразделение ФБР, работавшее над другим делом.
После нескольких лет сумбурных расследований Мэтти Хорс в конце концов был осужден за рэкет. Дело Масселли, однако, затерялось в путанице много лет спустя по незначительным федеральным обвинениям, а также в результате оправдательных приговоров и сделок о признании вины по обвинениям штата. В 1987 году с Масселли и бывшего министра труда Рэймонда Донована были сняты обвинения в мошенничестве и хищениях, вытекающие из дела о коррупции в метро.
«Это полная катастрофа, опутанная милями бюрократической волокиты, — сообщил Косслер, проанализировав усилия трех юрисдикций по борьбе с мафией. —Каждый идет своим путем в зависимости от того, какие дела ему хочется открыть. А потом как на скачках — кто первым придет с обвинительным заключением».
Работа Нила Уэлча в нью-йоркском офисе закончилась внезапно, до того, как все его реформы были проведены. Тяжелое заболевание спины заставило его досрочно уйти на пенсию в 1980 году. Его преемник, Ли Ластер, поддержал начинания Уэлча и поручил Косслеру разработать проект радикальной реорганизации расследований мафии. Переполненный идеями, Косслер разработал оптимизированный план борьбы из 25 пунктов. Его предложения включали в себя: лишение полномочий трех региональных комитетов по расследованию; централизацию операций путем назначения одного руководителя по борьбе с организованной преступностью на Манхэттене; широкое использование закона РИКО, а также «жучков» и прослушки по Разделу III для устранения лидеров пяти семейств мафии в Нью-Йорке.
Общий план зависел от радикальной перестановки кадров. Косслер рекомендовал создать пять отдельных отделов по борьбе с организованной преступностью, каждый из которых должен был заниматься исключительно расследованием деятельности одной из могущественных мафиозных группировок. Теперь отделы в трех юрисдикциях больше не будут соперничать между собой, расследуя дела или семьи по своему усмотрению. По сути, новые подразделения — эскадроны Гамбино, Дженовезе, Луккезе, Коломбо и Бонанно — будут параллельны организационной структуре самой мафии в столичном регионе.
При этом каждый отряд должен быть отстранен от мелких, не имеющих значения расследований. Их основной задачей станет поддержка расследований РИКО на высоком уровне и концентрация на неисчерпаемых и гигантских золотых приисках, профсоюзах и промышленных предприятиях мафии. Долгосрочной целью было уничтожение семейных королей и ликвидация их экономических основ.
«Суть в том, что ЛКН организована лучше нас, и мы должны сравняться с ними, — рассуждал Косслер. — Мы должны преследовать иерархии, захватывать их активы, менять их культуру. Мы не можем позволить этим парням бесконечно передавать бразды правления следующему. В прошлом, если мы осуждали достаточно крупного игрока, все, чего мы добивались, — это создавали вакансию — возможность карьерного роста для более молодого парня, который мог получить повышение».
Весь план Косслера — его 25 пунктов — был рассмотрен и одобрен судьей Уильямом Вебстером менее чем за месяц. Оперативность директора ФБР поразила Косслера. Это был сигнал о том, что наряду со шпионажем времен холодной войны мафия теперь является одним из приоритетных направлений деятельности бюро. Уэбстер предоставил Нью-Йорку еще один бесценный ресурс, разрешив использовать сверхсекретные камеры и подслушивающие устройства для шпионажа за мафией. Ранее это секретное оборудование использовалось только в контрразведке. Это оборудование должно было усилить группу «специальных операций», созданную исключительно для проникновения в пять боргат с помощью экстраординарных электронных и наблюдательных проектов. Эту группу возглавил бывший офицер морской пехоты и ветеран Вьетнама Джеймс Каллстром, заядлый сторонник использования новых методов борьбы с РИКО.
В обновленной организационной структуре Джим Косслер был повышен с должности «штатного руководителя программы» до координатора по борьбе с организованной преступностью. Он стал ответственным за расследования мафии. Вскоре были созданы объединенные пять семейных отрядов, но агентов пришлось заново обучать новым целям и тактике, особенно акценту на трудовом рэкете. До 1980 года работа следователей мафиози состояла из стандартных арестов и приговоров по вымогательствам, азартным играм и ростовщичеству. Обычно эти дела завершались показаниями жертвы, записью разговора о вымогательстве или рейдом в букмекерскую контору. Трудовые рэкеты, однако, были совсем другим делом. Эти расследования были сложными, требовали толкования запутанных профсоюзных правил, раскрывали тайные сделки между мафиози и коррумпированными профсоюзными и управленческими чиновниками. Наконец, чтобы добиться обвинительного приговора, почти всегда требовалась бумажная волокита, чтобы проследить за запутанными схемами выплат и незаконным движением денег.
Внезапная смена направления деятельности стала трудной адаптацией для многих зрелых агентов. «Им предстоит многое узнать о том, как действуют мафиози, их коллеги по профсоюзу и отрасли, — устало сказал Косслер после того, как они с Бонаволонтой начали инструктировать новые отряды. — Это долгие, сложные дела, от которых у них волосы дыбом встают. Но мы должны переориентировать их на понимание того, что трудовой рэкет — это наивысший приоритет».
Девятнадцать восемьдесят — радикальный переходный год для нью-йоркского офиса — закончился тем, что партнер Джима Косслера, Жюль Бонаволонта, был переведен в штаб-квартиру ФБР в Вашингтоне. Оба считали, что этот переезд пойдет на пользу долгосрочному пресечению деятельности в Нью-Йорке. Бонаволонту назначили вторым помощником командира нового национального отдела по борьбе с организованной преступностью. Эта должность позволяла ему быстро получать разрешение из штаб-квартиры на любые дерзкие и дикие эскапады, задуманные в Нью-Йорке Косслером и его подручными.
Бонаволонта мог также помочь уменьшить разрушительное воздействие бюрократического наследия, унаследованного от эпохи Гувера. Каждые восемнадцать месяцев плодотворная работа прерывалась, когда в местное отделение нагрянула инспекционная группа из штаб-квартиры. Придирчивые аудиторы должны были подтвердить, что все правила соблюдаются, что расходование каждого пенни и использование каждой скрепки было должным образом санкционировано. Кроме того, инспекторы составляли отчеты о количестве арестов, произведенных каждым подразделением и каждым агентом. Это было пережитком гуверовских времен, когда квоты на аресты незаконного игорного бизнеса (IGB) использовались, чтобы приукрасить имидж ФБР во время сокращения бюджета в Конгрессе. Агенты насмешливо называли проверки «нашествием счетчиков», а Бонаволонта язвительно шутил, что инспекторы будут недовольны до тех пор, пока им не удастся переименовать ФБР в «Федеральное бюро бухгалтерии». Инспекции приходилось терпеть, но теперь Бонаволонта занимал стратегически выгодное положение, чтобы отклонять и отбрасывать неприятные жалобы, направляемые в Вашингтон. Почти наверняка близорукие соглядатаи отвернутся от дорогостоящих, отнимающих много времени операций по борьбе с организованной преступностью в Нью-Йорке, которые не приносят немедленных ощутимых результатов. Бонаволонте придется сглаживать проблемы.
