Внутреннее письмо, разосланное во все местные отделения ФБР, обнажило цели Гувера и его стратегию «разделяй и властвуй» в отношении законных организаций по защите гражданских прав и политических организаций. «Цель этой программы [Coiutel] — разоблачить, сорвать и иным образом нейтрализовать деятельность различных организаций «новых левых», их руководства и приверженцев. В каждом случае следует рассматривать возможность срыва организованной деятельности этих групп и не упускать возможности воспользоваться организационными и личными конфликтами их руководства».

К середине 1960-х годов почти 8000 агентов Гувера время от времени арестовывали мелких мафиози, чьи ошибки нельзя было игнорировать. Однако после ухода Роберта Кеннеди из штаб-квартиры ФБР в Вашингтоне больше не было стимула тратить много часов на расследование дел, связанных с мафией и ЛКН. Некоторые преданные агенты продолжали проявлять бдительность, но в большинстве региональных бюро стимул отсутствовал; легче было добиться повышения по службе, поймав бандитов-любителей или сосредоточившись на политических диссидентах — вечных мишенях Гувера, — чем заниматься утомительной и не приносящей вознаграждения погоней за изолированными генералами мафии.

Поэтому бюро удалило электронные жучки из мест, где тусовалась мафия, и установило их в местах скопления людей и групп, которые Гувер считал подрывными или левыми. Расследования в отношении таких радикальных группировок, как подпольщики и подрывники Weathermen, несомненно, были оправданы. Но ФБР прибегало к незаконным, неконституционным методам прослушивания, прослушки и слежки за видными политическими деятелями и борцами за гражданские права, которых Гувер по собственной воле считал угрозой фундаментальным ценностям Америки. Среди них были Адлай Э. Стивенсон, кандидат в президенты от демократов в 1952 и 1956 годах; лидер движения за гражданские права доктор Мартин Лютер Кинг-младший, которого считали «орудием коммунистов»; британский писатель Грэм Грин, автор «антиамериканских» произведений; активисты шоу-бизнеса, выступавшие против Вьетнамской войны, включая Джона Леннона и Джейн Фонду.

Федеральные сокращения сопровождались аналогичным ослаблением в тех немногих полицейских департаментах крупных городов, где имелись специальные подразделения по расследованию организованной преступности. Упорство Роберта Кеннеди в сочетании с убедительными показаниями Джо Валачи на время убедили высокопоставленных полицейских в Нью-Йорке в том, что мафия представляет собой большую угрозу. Когда Кеннеди уехал из Вашингтона, нью-йоркские детективы Ральф Салерно и Ремо Франческини увидели, что интерес к мафии в высших эшелонах полицейского управления — в «Брассе» — в Нью-Йорке постепенно ослабевает. Расследования Франческини и прослушивание игорной деятельности в Бронксе убедили его в том, что сложные элементы организованной преступности управляют многомиллионными сетями. Начальник Центрального разведывательного бюро (ЦРБ) отклонил просьбу Франческини расширить расследование, настаивая на том, что мафия — это вымышленная иллюзия. «Шеф считал, что итальянские мафиози — это всего лишь пара парней, скрепивших между собой две пятидесятицентовые монеты», — вспоминает Франческини. Он сказал мне: «Это не формализовано, это не бюрократия, это не Уолл-стрит».

Руководство департамента сходилось во мнении, что еврейские букмекеры срывают большой куш, являясь самыми продуктивными добытчиками денег организованной преступности. Франческини безуспешно пытался убедить чиновников в том, что крупные букмекеры не являются независимыми и могут действовать только при попустительстве одной из пяти семей.

Многие дела и оперативные материалы CIB были связаны с незаконными азартными играми. Это было одно из самых легких преступлений для расследования, хотя арестованные обычно были мелкими бегунами, сборщиками ставок и бухгалтерами, которые легко отделались штрафами или небольшими сроками заключения. Одним из методов получения информации об игорных операциях было прослушивание и прослушивание социальных клубов — мест сбора мафиози в преимущественно итало-американских районах. Клубы представляли собой помещения магазинов, переоборудованные в частные норы, где мафиози и их подражатели могли пить эспрессо, играть в карты, сплетничать с приятелями и планировать свои действия, прежде чем отправиться на дневную незаконную работу. Во многих отношениях эти клубы были для американских мафиози версией кафе на площадях сицилийских деревень.

Летом 1964 года следователи CIB прослушивали жучок и прослушку в клубе Сальваторе «Большого Сэма» Кавальери — месте встречи семьи Луккезе в Восточном Гарлеме. Кавальери был солдатом Луккезе, контролировавшим крупный комплекс по приему ставок на спорт, состоявший из более чем пятидесяти букмекеров. Как и ФБР, CIB использовала «жучки» в основном в разведывательных целях, хотя закон штата Нью-Йорк позволял использовать записи в качестве судебных доказательств на ограниченных условиях. Не обращая внимания на электронное подслушивание, ведущие деятели заведения Большого Сэма открыто общались между собой, и их разговоры часто позволяли полиции поднять статистику арестов, проведя рейды в нескольких игорных салонах Кавальери. Еще более полезными для детективов CIB, чем ошейники низкого уровня, были сведения о культуре и связях семьи Луккезе, которые они получали через секретные микрофоны.

Однажды Кармине Трамунти, один из главных капо, появился в клубе Кавальери и позвонил солдату, сообщив о задании для его команды, полученном не от кого иного, как от босса Томми Луккезе. Трамунти не стал уточнять детали задания, но серьезно сказал: «Он хочет, чтобы мы это сделали». Франческини, находившийся на «заводе», подслушивающем пункте в нескольких кварталах от дома, слышал этот разговор. «В тоне Трамунти явно сквозило благоговение и гордость за то, что его выбрали для этой работы. Как будто Луккезе только что возвел их в ранг святых», — сказал Франческини.

Тем же летом детектив услышал, как Трамунти звонил Джилли Риццо, владельцу модного ресторана «Джулайс» в Мидтауне и другу Фрэнка Синатры. «Эй, — сказал Трамунти Риццо, — праздник начался. В светском клубе у нас будет несколько стейков, несколько сосисок. Почему бы вам не подняться? И игроков тоже пригласите». Франческини знал, что некоторые игроки «Нью-Йорк Янки» часто заглядывают в «Джулайс». «Да? — ответил Риццо. — Фрэнк в городе. Может быть, я приведу Фрэнка».

Несколько часов спустя, согласно записям полицейского наблюдения, Синатра появился вместе с Риццо в светском клубе на импровизированном обеде с ведущими членами семьи Луккезе. Мудрецы со всего города стекались в клуб, чтобы пожать руки и поговорить с Синатрой. После ухода Синатры один из соседских подражателей, подававший ему напитки, позвонил своей бабушке с захватывающей новостью о визите певца. «Фрэнк Синатра дал мне пятьдесят баксов чаевых», — воскликнул он.

Полицейское управление Нью-Йорка просто проигнорировало собранные следователями сведения о растущем благосостоянии мафии и ее безразличии к правоохранительным органам. Волна разочарования и сокращений обрушилась на CIB, единственную группу, ответственную за наблюдение за боргатами, и чиновники перешли к новым обязательствам. Дублируя страх ФБР перед политическими и гражданскими беспорядками противников войны во Вьетнаме, департамент организовал специальное подразделение — Бюро расследований специальных служб. Многие офицеры, назначенные в зловеще звучащее Bossi (также известное как «Красный отряд»), считали, что их главными задачами являются уничтожение террористических радикальных организаций, предотвращение беспорядков в черных и испаноязычных кварталах и расследование деятельности групп, якобы занимающихся убийством полицейских. Франческини и другие специалисты по мафии были переведены в Bossi в середине и конце 1960-х годов. Смещение акцентов в работе департамента, по словам Франческини, дало мафии «довольно свободный ход в те годы».

Даже самые низкие подражатели в Нью-Йорке, столице мафии, почувствовали послабление в работе правоохранительных органов. Наслаждаясь приятной атмосферой, мафиози и их подельники придумали для себя популярное сленговое название — «мудрецы». Новое поколение «мудрецов» считало, что у них есть карт-бланш на любые мыслимые насильственные преступления и финансовые схемы.