«Идите домой, обнимите своих детей, вас, наверное, посадят», — уныло сказал Д'Амико Галестро и Сабелле. Его кузен Ричи, вероятно, сдал всех членов банды и уличил бы его в покушениях на Тони Мирру и Энрико Маццео. «Он меня похоронит», — эта мысль владела Д'Амико несколько дней, пока он не позвонил по телефону Джорджу Ханне, в то время руководившему отделом C-10 ФБР по борьбе с Бонанно. Тайно признав себя виновным в четырех убийствах и ряде других преступлений, Д'Амико согласился работать под прикрытием против семьи. В результате очередного прорыва ФБР Джоуи Д'Амико стал первым человеком, ставшим известным в боргате Бонанно/Массино, который надел провод и незаметно записал улики, чтобы уничтожить банду, которую он поклялся защищать.

Во время отпуска во Флориде в 2002 году, перед своим арестом, Джо Массино заехал в Бока-Ратон, чтобы пообщаться и поприветствовать вернувшегося из тюрьмы Джеймса Большого Луи Тартальоне. Зарабатывая миллионы долларов для себя и своей семьи, Большой Луи был чрезвычайно успешным ростовщиком (на его крючке всегда было от десяти до пятнадцати лохов), пока в 1997 году его не посадили за вымогательство и не лишили свободы на пять лет. В шестьдесят пять лет Тартальоне был готов к солнечной пенсии, хотя Массино хотел, чтобы он вернулся в Нью-Йорк и снова работал в его исполнительных комитетах. Все еще находясь под надзором (условно-досрочное освобождение) и зная о репрессиях ФБР против Грациано и Кантареллы, Тартальоне тянул время, пока новость о перебежчике Витале не ударила как молния. Вместо того чтобы отправиться на север, чтобы помочь Массино, Тартальоне связался с Рут Норденбрук, федеральным прокурором в Бруклине, которая добилась его признания виновным в ростовщичестве. Несмотря на то что она вынесла ему обвинительный приговор, Тартальоне был благодарен Норденбруку за то, что тот помог его дочери с медицинской проблемой во время судебного разбирательства. Из комментариев Тартальоне Норденбрук, опытный прокурор по делам мафии, поняла, что он закончил карьеру мафиози и хочет спрыгнуть с корабля, но предупредила его, что не гарантирует смягчения приговора. Встретившись во Флориде с ней и агентами C-10 Джозефом Бонаволонтой и Грегори Массой, Тартальоне признался: «Если Сэл скажет правду, у меня будут проблемы. У меня много смертных грехов, о которых Сэл знает». Среди его самых страшных грехов — участие в двух убийствах и помощь в избавлении от тел трех капо, убитых в 1981 году.

Просьба Тартальоне о снисхождении потребовала от него не только давать показания: он должен был носить прослушку и работать под прикрытием. В начале мая 2003 года он вернулся в Нью-Йорк, сообщив через семейную сеть находящемуся в тюрьме Массино, что поможет управлять боргатой в трудную минуту. Обман прошел гладко, и он даже представил суррогатным лидерам Массино женщину-агента ФБР, притворившись, что она может получить конфиденциальные файлы правоохранительных органов от знакомого работника суда. За девять месяцев Большой Луи добыл сорок пять уличающих магнитофонных записей и множество необработанных разведданных, указывающих на временную иерархию семьи. Новым человеком, назначенным Массино, стал исполняющий обязанности босса Энтони «Тони Грин» Урсо, и на пленках Тартальоне было запечатлено, как Урсо сетует на последствия предательства Витале. «Сэл будет доносить на всех подряд». В другой раз, обсуждая двуличность Витале и ожидаемые показания, Урсо добавил: «Как бы Сэл отнесся к тому, если бы я убил одного из его детей?» Будучи полностью одураченным, Урсо доверял Тартальоне настолько, что позволил ему ознакомиться с конфиденциальными списками предполагаемых новых членов других семей.

Помня об указе Массино не называть своего имени, капо и солдаты на пленках Тартальоне обычно делали загадочные замечания о «нашем друге» и «другом парне». Подстроенная ФБР видеозапись встречи Тартальоне со своей командой на складе включала кадры, на которых мудрецы прикасаются к ушам, произнося «наш друг». Однако случались и промахи, и агенты слышали «семью Массино» из уст неосторожного мафиози.

Прошлое подкралось и к Дуэйну Голди Лейзенхаймеру, которого еще подростком Массино взял под свое крыло. Витале и другие отступники собирали доказательства причастности Голди к расправе над тремя капо, убийству и увечью Чезаре Бонвентре, а также к многочисленным преступлениям, достаточным для вынесения приговора по РИКО и двадцати лет тюрьмы. Все еще работая водителем газетного грузовика, женатый сорокашестилетний Голди в июне 2003 года получил неожиданный визит от агентов по делу, Саллета и Маккэффри. «Ты уже однажды сидел в тюрьме за этого парня. Тебе не придется делать это снова», — прямо посоветовал Саллет, имея в виду 15-месячный приговор Голди за отказ дать показания о том, что он помогал Массино скрываться в начале 1980-х годов. Считая себя «стойким парнем», Голди промолчал, сказав, что проконсультируется с адвокатом. Он также получил строгое предупреждение от Грега Андреса, главного обвинителя: «На этот раз у вас есть гораздо больше поводов для беспокойства, чем неуважение к суду». Вскоре после предупреждений правительства к адвокату Голди пришел частный детектив из защиты Массино, чтобы выяснить, не собирается ли Лейзенхаймер доносить на своего бывшего покровителя. Этот визит не удался. Убедившись, что его жизнь в опасности, Голди бросился в объятия правительства, предоставив обвинению еще одного свидетеля, чтобы подкрепить свое утверждение о том, что Массино был голиафом мафии в течение двадцати пяти лет.

К концу лета 2003 года прокуроры располагали огромным количеством неожиданных доказательств, полученных от семи перебежчиков, и против Массино готовился совершенно иной судебный процесс. Два основных соучастника, Витале и Лино, были на стороне обвинения, а дополнительные обвинения поместили Массино в водоворот как единственного обвиняемого в запутанном заговоре РИКО: одиннадцать пунктов обвинения и шестнадцать конкретных рэкетирских действий. Дело об одном убийстве — смерти Сонни Блэка Наполитано — разрослось до семи убийств, и к нему добавились обвинения в покушении на убийство, поджоге, ростовщичестве, незаконных азартных играх, вымогательстве и отмывании денег. Основная часть новых обвинений, основанных на признании Витале и его долгой связи с Массино, позволила обвинению по закону РИКО проанализировать обвинения в преступлениях, совершенных в рамках «предприятия» более чем тридцатилетней давности. Главным в расширенном обвинительном заключении стало убийство трех капо в 1981 году. В 1987 году Массино был оправдан по обвинению в «сговоре» с целью убийства троицы; новое обвинение не подвергло его двойной ответственности, поскольку обвинение было заменено на материальное деяние — непосредственное участие в расстрелах.

Восьмое обвинение в убийстве в общей массе обвинений предусматривало высшую меру наказания — смертную казнь. В основном благодаря показаниям Витале на суде присяжных, Массино обвинили в том, что он возложил ответственность за убийство на Джерландо Джорджа из Канады Сциаскиа, потому что тот посмел критиковать одного из любимых мафиози Джо, Энтони Т.Г. Грациано. Семь других убийств были совершены до 1994 года, когда Конгресс принял закон, позволяющий выносить смертный приговор за убийство, совершенное в «помощь рэкету». Сциаскиа был застрелен в 1999 году, и его убийство подпадало под положения, дающие правительству право добиваться казни после вынесения приговора. Закон был направлен в первую очередь против лидеров наркокартелей и жестоких уличных банд; Массино стал первым крестным отцом, которому грозила казнь за его преступления. Из-за доказательных формальностей в деле о смертной казни обвинение в убийстве Сциаскиа было выделено из общего процесса по РИКО и будет рассматриваться отдельно.

Множество адвокатов по уголовным делам жаждали представлять интересы обвиняемого крестного отца знаменитостей Массино, и судебные сплетни говорили о том, что около тридцати адвокатов предлагали себя в качестве кандидатов. Выбор Массино пал на Дэвида Брейтбарта, который в шутку и с гордостью представлялся репортерам как «адвокат по найму с быстрым оружием».