На конференции, на которой присутствовали представители четырех семейств, Сонни Моррисси, сотрудник местного 580-го, который был агентом и силовиком для Луккезе, гневно заявил, что не контролируемая мафией компания из картеля выиграла контракт без разрешения. После того как Моррисси пригрозил «разбить все окна в проекте», компания отозвала свое предложение. В качестве наказания владельца семьи решили обложить его налогом в 14 долларов на все будущие контракты.
В ресторане Ruggiero's 5 июня 1989 года Савино сообщил Мангано, что Гаспайп Кассо из семьи Луккезе и Питер Готти из семьи Гамбино хотят получить больше барышей от контрактов. Наставив Савино на путь истинный, Мангано посоветовал ему помнить, что рэкет окон в первую очередь принадлежит боргате Дженовезе. «Это все наше. Никто не должен к нему прикасаться», — твердо сказал Мангано.
Это была одна из его последних личных встреч с Мангано и другими мафиози. В течение почти двух лет Савино был на тонком льду с лидерами Гамбино и Луккезе. После того как в ноябре 1987 года были найдены тела на складе, Сэмми Бык Гравано из «Гамбино» сказал Мангано, что самым мудрым решением будет убить Савино и не рисковать тем, что он может их предать. «Сэмми, — ответил Бенни Эггс, — я сам его недолюбливаю, но Чин его любит. Мы не сможем ничего сделать».
Вечно подозрительный Гаспайп Кассо, встревоженный открытиями на складе, заявил, что Савино, должно быть, «крыса», и призвал Джиганте ударить его. «Халат сказал «нет»», — признался Гаспайп Элу Д'Арко, используя свое личное уничижительное прозвище для Джиганте. (Когда в 1989 году появились новости о расследовании ФБР дела Windows, Кассо без колебаний убил потенциального свидетеля из своей семьи, подельника Сонни Моррисси, хотя профсоюзный деятель не сдался и сам находился под следствием).
Как ни парадоксально, но требования верхушки Гамбино и Луккезе отдать голову Савино могли защитить его. Считая себя верховным боссом мафии в стране, Джиганте не собирался прислушиваться к советам конкурентов, в частности презираемого им Джона Готти и Гаспайпа Кассо, относительного новичка в высшей мафиозной политике. Это было решение Чина; никто в его боргате не нашел ни одного негативного факта о Савино, а Пит выполнил все просьбы, с которыми к нему обращались. Возможно, на Джиганте повлияла и жадность. В самом начале Савино оплатил долг семьи Дженовезе в 1 миллион долларов перед Луккезе , и он стал для семьи двигателем денег. Общая сумма поддельных контрактов Жилищного управления составила более 151 миллиона долларов для четырех семей; хотя следователи не смогли назвать точную цену мошенничества, прокурор Грегори О'Коннелл посчитал, что «многомиллионные суммы» оказались в карманах гангстеров Дженовезе.
Доверие Джиганте к Савино окончательно развеялось весной 1989 года. Правоохранительные кроты Гаспайпа Кассо сообщили, что Савино действительно шпионит в пользу правительства, и Луккезе прервали с ним все контакты. Ранее Бенни Эггс Мангано пришел в ярость, узнав, что Савино не сообщил ему о встрече с делегатами от Гамбино и Коломбо. Обсуждение с другими семьями показалось Мангано двурушничеством, а предупреждение Кассо вызвало у Бенни Эггса еще большую тревогу.
Опасные сигналы подавало и ФБР. Днем 21 июня 1989 года в офисе Савино раздался зловещий телефонный звонок. Звонивший отказался представиться, но Савино узнал голос бруклинского мафиози, который сказал, что видел Савино с агентами ФБР и распространяет эту новость. Обсуждая вечером звонок с Диком Рудольфом, Савино назвал его розыгрышем и пожелал продолжить проект под прикрытием. Агент был более обеспокоен: прикрытие Савино могло быть раскрыто. «Он — дикая карта, — сказал Рудольф о таинственном абоненте. — Даже если он ничего не видел, он может разболтать всем, что вы сотрудничаете». Савино продержался двадцать месяцев в качестве старательного информатора, у прокуроров было более пятидесяти часов тайных записей разговоров, и улики против мафиози высшего эшелона из четырех семей казались весомыми. «У нас есть многое, и вы нужны нам как живой свидетель», — заявил Рудольф.
В тот вечер агенты ФБР отвезли Савино в его дом на Стейтен-Айленде, где он собрал чемодан, а затем исчез в программе защиты свидетелей. Его третья жена хотела присоединиться к нему, но решила отказаться, так как не смогла бы взять с собой маленького сына от другого брака без разрешения отца.
Принятие Пита Савино в свою исключительную паству и последующее поручительство за него после обнаружения тел на фабрике в Уильямсбурге стало вопиющей ошибкой Джиганте. Доверие Чина к Савино поставило под угрозу его самого и его ближайших лейтенантов, а также вызвало вражду со стороны других семей, которые теперь находились в глубоком затруднении. Что еще более неприятно, Савино подорвал репутацию непогрешимого Чина. Чин объявил Савино в розыск и, как ни странно, обратился за помощью к другим боргатам. Во время беседы в Маленькой Италии с Элом Д'Арко из семьи Луккезе Джимми Ида, новый консильери Дженовезе, передал ему фотографию обнаженного Савино, стоящего с другим мужчиной. «Эл, Винсу нужна от тебя услуга, — сказал Ида. — У нас есть основания полагать, что Питти Савино и его партнер находятся на Гавайях, и мы понимаем, что у тебя есть парень на Гавайях. Винс хотел бы убить этих парней».
Охраняемый двадцать четыре часа в сутки маршалами США, Савино так и не был найден мафией. Мудрецы Дженовезе пытались запугать его, угрожая по телефону его жене, предупреждая, что она и ее сын будут в опасности, если Савино даст показания. В тот день она нашла на переднем сиденье своей машины бензиновую бомбу с незажженным фитилем. Хотя официально она не была включена в систему защиты свидетелей, правительство начало обеспечивать безопасность ее и ее ребенка.
Ведущие прокуроры Роуз и О'Коннелл в течение одиннадцати месяцев оттачивали доказательства, и в мае 1990 года, основываясь в основном на показаниях Савино и его записях, Чину Джиганте и еще четырнадцати мафиози и подельникам из четырех семей были предъявлены обвинения по статье РИКО. Они обвинялись в хищении «десятков миллионов» долларов, контролируя 75% заявок на поставку окон, 151 миллион долларов из общей суммы в 191 миллион долларов по контрактам, заключенным Управлением жилищного строительства с 1978 по 1989 год. Это воровство намного превзошло центральное дело Комиссии — «Бетонный клуб». Несмотря на то, что мафия, по всей видимости, содрала многомиллионные суммы с бетонных контрактов, прокуроры смогли подтвердить лишь 1,2 миллиона долларов, собранных за четыре года в ходе этой аферы.
Джиганте был арестован в пижаме в квартире своей матери на Салливан-стрит утром 30 мая, в день оглашения обвинительного заключения. Ему велели одеться, и он надел подпоясанный черный халат, ботинки и шерстяную шапочку. Перед тем как ему застегнули наручники за спиной, он молча протянул агенту карточку с номером телефона своего брата отца Луиса Джиганте. В штаб-квартире ФБР в Нижнем Манхэттене у Джиганте сняли отпечатки пальцев и сфотографировали, и он оказался более разговорчивым. На вопрос агента о старшем брате, Паскуале, Джиганте достал карточку с информацией о том, что Пэтси мертв. «Он с Богом», — сказал Джиганте. Снимая с него отпечатки пальцев, другой агент завел светскую беседу, расспрашивая о его занятиях боксом и о том, сколько поединков он выиграл. — «Я был тяжеловесом, потом сбросил вес и стал полутяжеловесом. Это было давно, я не помню».
На предъявлении обвинения Чин был вместе со своим боссом Бенни Эггсом Мангано и капо Болди Домом Кантерино. В то утро были арестованы также консильери Коломбо Бенедетто «Бенни» Алои, капо Гамбино Питер Готти, брат Джона, и капо Луккезе Толстый Пит Чиодо. Двое главных обвиняемых, Гаспайп Кассо и Вик Амузо, лидеры Луккезе, отсутствовали, скрывшись после того, как коррумпированный следователь предупредил Кассо о предстоящих арестах. В суде, сидя в ложе присяжных вместе с другими обвиняемыми, Джиганте выглядел дезориентированным и бормотал, что хочет знать, когда начнется «свадьба». «Где невеста?» — несколько раз спросил он.
