К 1987 году Савино оставил опасный бизнес по продаже наркотиков. Он намного превзошел Бобби Фаренгу в финансовых делах преступного мира и порвал все отношения со своим ненадежным бывшим партнером. Но именно Фаренга привел ФБР к его дому. Задержанный для допроса, но не арестованный, Савино услышал мрачную весть о том, что Бобби настучал на него. Правительство обнаружило два трупа, закопанных на складе в Уильямсбурге, когда он владел зданием, а Фаренга приплел его к пяти убийствам, десяткам сделок с наркотиками и огромной афере с окнами Управления жилищного строительства.
Расследование «Окна», в которое были вовлечены лидеры семей Дженовезе, Гамбино, Коломбо и Луккезе, имело все признаки карьерного процесса для амбициозных прокуроров и агентов. Чарльз Роуз, Грегори О'Коннелл и ведущий агент по этому делу Дик Рудольф стояли у стартовых ворот многосемейного мафиозного процесса. Расследование, в центре которого находились новые владыки мафии, могло стать столь же разрушительным для Козы Ностра, каким был процесс Комиссии.
Хотя Савино был всего лишь соратником Дженовезе, он был мозгом и, скорее всего, стал бы основным свидетелем против мафии на суде. Его роль была достаточно важной, чтобы он мог напрямую контактировать с мафиози из четырех семей, и он знал статистику того, сколько денег выкачивается каждой из боргат и мошенническими профсоюзными лидерами. И был еще один захватывающий элемент в истории Савино. Мафиози, который взял его под свое крыло, часто встречался с ним и защищал его на протяжении последних семи лет, был суперосторожный Винсент Чин Джиганте.
Потребовалось лишь небольшое давление со стороны Рудольфа и прокуроров, чтобы Савино сдался и признался во всем, что знал о Джиганте и других мафиози. Сначала Роуз встретился с Савино наедине в закусочной и за чашкой кофе поставил ультиматум: «У вас есть двадцать четыре часа, чтобы согласиться сотрудничать и помочь нам, или вы отправитесь в тюрьму». На следующий вечер Савино явился на повторную встречу с Роузом и агентами в номере мотеля в Квинсе и выслушал условия, выдвинутые прокурорами и ФБР. Признания в собственных преступлениях было недостаточно, чтобы добиться мягкого приговора. Правительство могло легко осудить его за шесть убийств и многомиллионную аферу. Чтобы выстроить дело против важных мафиози, участвовавших в афере с Windows, обвинителям требовалось больше доказательств, чем показания Савино. Признанный заговорщик, спекулянт и соучастник убийств, Савино не смог бы добиться обвинительных заключений, не говоря уже о приговорах. Важные улики можно было получить, только если Савино будет работать под прикрытием. Рудольф и прокуроры хотели, чтобы он надел прослушку и тайно записывал инкриминирующие разговоры о продолжающихся махинациях на торгах с как можно большим количеством игроков, особенно с Чином Джиганте.
Это было рискованное предложение для Савино — ему грозила смерть, если кто-то обнаружит прослушку. ФБР не могло защищать его круглосуточно. Отчаянно нуждаясь в снисхождении, Пит Савино согласился на условия. В противном случае, в сорок четыре года и при ожидании как минимум двадцати лет тюрьмы, жизнь казалась ему бессмысленной.
Новости об аресте Бобби Фаренги и обнаружении тел на складе дошли до тусовки Дженовезе. Официальные обвинения против Савино не были обнародованы, и, чтобы отвести от него подозрения в том, что он находится в лапах закона, прокуроры и агенты придумали дезинформационную историю. Рудольф сообщил адвокату Савино, что хочет поговорить с Питом о двух трупах на складе. Адвокат, по словам Савино, сотрудничал с семьей Дженовезе и должен был передать информацию об интересе ФБР к Савино высшему руководству боргаты. Допрашивая Савино в офисе адвоката, Рудольф заверил его, что Пит не подозревается ни в каком преступлении. По мнению агента, ФБР интересовало только то, что Савино знал о строительстве здания в Уильямсбурге и кто имел к нему доступ. Вопросы Рудольфа рисовали Савино как невинного, пострадавшего бизнесмена и подразумевали, что у бюро есть и другие подозреваемые в убийствах. Уловка, похоже, сработала. Адвокат передал главарям Дженовезе, что Савино чист и не разгласил никакой полезной информации.
Единственная загвоздка в плане Роуза и О'Коннелла возникла из-за постоянного соперничества между двумя городскими федеральными юрисдикциями Министерства юстиции. Прокурор Южного округа Рудольф Джулиани узнал об аресте Фаренги и начал допрашивать его как потенциального свидетеля в расследовании коррупционных действий при строительстве средней школы. Опасаясь, что офис Джулиани может перехватить дело Windows и добраться до Савино, Эндрю Малони из Восточного округа устроил очередную, как он выразился, «посиделку» с Джулиани в штаб-квартире ФБР. «Руди знал, что это дело превращается в крупное дело об организованной преступности, и хотел его захватить, — утверждает О'Коннелл, присутствовавший на встрече. — Мы сказали ему, что Фаренга не хочет работать с Южным округом, и Джулиани проиграл спор».
По условиям соглашения Савино должен был признать себя виновным в участии в шести убийствах и нарушении РИКО. Он сделал это на закрытом слушании с обычной оговоркой, что максимальный срок в двадцать лет может быть сокращен в зависимости от его помощи в расследовании.
Главным куратором Савино был Дик Рудольф, коренной житель Нью-Йорка, выросший рядом с клубом семьи Гамбино «Бергин» в Квинсе и хорошо знакомый с мафиозными обычаями. Скучающий бухгалтер, жаждущий приключений, он пришел в бюро десять лет назад, в двадцать шесть лет, и большую часть времени провел в отряде Луккезе. Теперь в обязанности Рудольфа входило консультировать и направлять Савино по вопросам повседневной тактики сбора доказательств, которые могли бы быть представлены в суде. В течение почти двух лет они ежедневно обсуждали успехи Савино и опасности, которые его окружали, обычно встречаясь по ночам в нью-йоркских мотелях или за городом. «Несмотря на стресс, Пит был обаятельным и общительным человеком с прекрасным чувством юмора, — сказал Рудольф. — Если не принимать во внимание убийства и другие преступления в его прошлом, в нем была изнанка, которая делала общение с ним приятным».
Преследование под прикрытием началось в феврале 1988 года с проводки бруклинского офиса Савино в Бэй-Ридж, где иногда проводились конференции мафии по контрактам на поставку окон. Самым опасным заданием Савино было носить скрытый нательный микрофон в клубах мафии, в ресторанах, закусочных и на прогулках, не вызывая подозрений. К его удивлению, его ни разу не «кинули», не обыскали и не похлопали по плечу. Чин Джиганте был конечной целью, и техники ФБР разработали миниатюрное оборудование, которое, предположительно, могло записать голос Джиганте, даже если он шептал на ухо Савино. Савино так и не поймал его на пленку, но он записал десятки уличающих разговоров с представителями четырех семей, которые указывали на причастность Джиганте.
11 марта 1988 года, рассматривая контракт с Мангано, Савино попытался намекнуть на роль Джиганте в заговоре, сказав: «Винсент сказал, что когда придет время...». Мангано прервал его. «Не упоминай этого парня». Снова попытавшись, Савино продолжил: «Хорошо. Я не буду его упоминать. Ладно, он сказал, чтобы я пошел и выставил цену за работу». Единственный ответ, который он получил от Мангано, был «да».
Во время прогулки с Савино перед Эмпайр-стейт-билдинг Мангано вновь заявил, что должен подделать документы, чтобы скрыть махинации. «Но сделайте все по правилам, документы, все. Все законно... Держите нос по ветру, потому что мы не хотим попасть в ловушку без всякой причины».
В другой раз Савино объяснил новичку Винсенту Риккьярдо, сотруднику семьи Коломбо, получившему долю в оконной компании, азбуку процесса подтасовки предложений. «Допустим, завтра будет объявлен тендер, и мы бросим монетку. Хорошо, — сказал Савино. — Это 10 000 окон. Хорошо, вы выиграли жребий. Теперь вы получаете это, а следующее — я. Что бы это ни было».
Риккьярдо подчеркнул, что четыре семьи не позволят любой недобросовестной компании получить контракт; они организуют пикетирование стройплощадки профсоюзом, контролируемым мафией. «Мы остановим работу, — добавил он. — Все просто». Что касается подрядчика, который уклонялся от выплаты отката в размере 2 долларов за каждое окно, то у Риккьярдо было решение. «Я выброшу его из окна. Говорю вам, он все понял. Он не хочет никому платить. Говорю вам, во вторник он вылетит в окно».
