Что касается обвинений в том, что он подкупал охранников для получения особого обращения, Кассо утверждал, что к нему применялись несправедливые двойные стандарты. Именно через него, по его словам, правительство узнало о широко распространенной контрабанде и других преступлениях, совершенных мафиози в подразделениях тюремной спецзащиты. Агенты ФБР, продолжал он, предупредили его, чтобы он молчал об этих делах, потому что им нужны были показания перебежчиков, и они были полны решимости сохранить своих певчих птиц в комфорте и счастье.

Кассо был уверен, что его выбрали для драконовского наказания после трех с половиной лет сотрудничества только из-за его утверждений о Гравано. Из его письма судье следовало, что прокуроры опасались, что он может вызвать кошмарный сон у Министерства юстиции, вменив в вину Гравано и отменив приговор Джону Готти. Чтобы проверить свою правдивость, Кассо попросил провести независимую проверку на детекторе лжи до вынесения приговора.

Его ограниченное образование, написал Кассо, затрудняет объяснения. «Я не отрицаю свою преступную жизнь». Умоляя судью дать ему второй шанс в рамках программы защиты свидетелей, он назвал единственный мотив для того, чтобы стать сотрудничающим свидетелем. — Только потому, что я хотел получить возможность испытать совершенно новый для себя образ жизни».

Прошения Кассо не устояли перед авторитетом прокуроров и агентов ФБР, которые категорически опровергли его утверждения о том, что они несправедливо аннулировали соглашение с ним.

Тем не менее, в связи со взрывом, вызванным сделкой о признании вины, возник загадочный вопрос. Зачем Кассо — умный преступник — лгал и унижал Гравано и Д'Арко, если ему, очевидно, ничего не стоило бросить вызов властям, которые держали в руках ключ к его собственному будущему? Прокуроры и агенты предложили несколько объяснений его поступку. Они предположили, что он действовал из извращенной ревности: в отличие от Гравано и ДАЙКО, он не будет свидетелем в центре событий, прославленным как исправившийся мафиози. Он рассчитывал, что его будут использовать по крайней мере в одном громком деле — потенциальном процессе над крестным отцом Дженовезе, Винсентом Джиганте. Но правительство решило, что послужной список Гаспайпа слишком запятнан, чтобы он мог стать эффективным свидетелем в каком-либо процессе. «Использовать его было бы все равно, что выставить Адольфа Гитлера в качестве свидетеля, — прокомментировал О'Коннелл. — Невозможно было преодолеть его историю и заставить его говорить правдоподобно».

В этот момент, согласно прокурорскому анализу, Кассо понял, что срок его заключения не будет резко сокращен, и объявил войну правительству. Адвокаты и агенты предположили, что для того, чтобы гарантировать себе выживание в тюрьме, он решил задобрить мафиози, заявив, что вернулся в ряды мафии и напал на двух известных предателей Гравано и Д'Арко.

Джордж Стамбулидис, прокурор, победивший в суде над семьей Коломбо, которого привлекли к делу Кассо, отметил, что Гаспайпу дали золотой шанс перевернуть все с чистого листа, хотя у него был «более ужасающий багаж, чем практически у любого сотрудничающего свидетеля, которого когда-либо привлекало правительство». Правительство признало, что Кассо предоставил ценную информацию. Но преступления, которые он совершил, находясь под стражей, автоматически нарушили соглашение о сотрудничестве и уничтожили его полезность в качестве правдивого свидетеля, утверждал Стамбулидис в своей судебной записке.

В июле 1998 года судья Блок полностью согласился с позицией обвинения, отклонив ходатайство Кассо о смягчении наказания и возвращении в программу защиты свидетелей. «Проще говоря, — постановил Блок, — преступное поведение сотрудничающих должно осуждать, а не потворствовать, и отказ правительства от обязательств по соглашению о сотрудничестве является эффективным средством донесения этого важного послания». Другим посланием, которое судья дал 56-летнему Кассо, стал приговор, состоящий из тринадцати последовательных пожизненных сроков, что составляет колоссальные 455 лет тюрьмы. Кассо также конфисковал имущество на сумму 1,5 миллиона долларов, изъятое правительством как полученное в результате преступных действий.

«Мои первоначальные обвинители сказали мне не беспокоиться, — ворчал Кассо, когда его уводили. «Но они никогда не собирались выполнять свои обещания».

В течение нескольких лет после этого адвокаты Кассо продолжали бороться за смягчение приговора и восстановление его в Программе защиты свидетелей. Первая апелляция, поданная адвокатом Мэтью Брифом, осуждала прокуроров за недобросовестные действия и отказ от сделки о признании вины только из-за обвинений Кассо в торговле наркотиками против Сэмми Гравано.

Когда эта тактика провалилась, новый адвокат, Джон Д. Б. Льюис, заявил, что конфликт интересов не позволил Брифу, выбранному прокурорами, адекватно представлять Кассо в период заключения сделки о признании вины. Бриф заявил под присягой, что прокуроры Роуз и О'Коннелл не потерпят задержек в оформлении признания вины Кассо перед судьей, и утверждал, что они угрожали выдвинуть против него этические и дисциплинарные обвинения, когда он попытался выйти из дела до того, как Кассо подписал соглашение о сотрудничестве. Бриф остался, хотя и был обеспокоен поспешностью договоренностей, нехваткой времени для нормальной беседы с Кассо и отсутствием каких-либо ощутимых обещаний о снисхождении.

Несмотря на многочисленные ходатайства Льюиса, апелляционные суды отклонили многочисленные заявления Кассо о неправомерных действиях прокуратуры и о том, что его привлекли к ответственности главным образом за то, что он очернил Сэмми Быка Гравано как спекулянта наркотиками. В 2002 году, через четыре года после того, как он был уволен как не заслуживающий доверия лжец, его авторитет удивительным образом укрепился, когда Гравано признал себя виновным в крупномасштабной продаже наркотиков экстази. Внезапно, по крайней мере, один аспект показаний Гравано на суде для правительства оказался под подозрением, а заявления Кассо стали более правдоподобными.

«С самого первого дня Кассо говорил правду о том, что Гравано давно связан с наркотиками, и федералы отвергли это с порога», — сказал Льюис. Адвокат подчеркнул, что после многих лет неверия и насмешек над Кассо правительство в конце концов обвинило Гравано в том, что он был наркодилером номер один на Юго-Западе. «Гравано, очевидно, знал все тонкости мира наркотиков, и это была лишь одна из многих областей, в которых Кассо говорил правду, а правительство не хотело ее слышать», — добавил Льюис.

Но в борьбе Кассо с правительством произошел романтический и драматический поворот.

После одиннадцати лет попыток Кассо стать сотрудничающим свидетелем, взрывное обвинительное заключение осложнило его борьбу за более короткий срок. В марте 2005 года два детектива, которых он в 1994 году назвал наемниками, были официально идентифицированы как киллеры мафии.

Луис Эпполито и Стивен Каракаппа, теперь уже пенсионеры, обвинялись в том, что лично совершили одно убийство для Гаспайпа и помогли ему выследить и убить еще семь врагов. В федеральном обвинительном заключении в Бруклине утверждается, что напарники-детективы с удовольствием работали на Кассо с 1985 года до его поимки в 1993 году. Согласно обвинению, они получали до 4 000 долларов в месяц, а также премии за исключительные шпионские и убойные задания.

Детали в обвинительном заключении несколько отличались от утверждений Кассо в судебных документах и интервью с автором о том, как совершались преступления и каковы были мотивы их совершения. Тем не менее, в обвинительном заключении и заявлениях прокуроров фактически утверждалось, что Кассо предоставил практически точные сведения о вербовке и подкупе детективов.

В обвинении указывалось, что оба детектива лично казнили Фрэнка Лино, капо Гамбино, который был застрелен после того, как его остановили на бруклинском шоссе. Кроме того, им вменялось в вину еще одно особо отвратительное деяние: похищение Джеймса Хайделла и доставка его в багажнике автомобиля к Кассо, который затем подверг его пыткам и убил. Хайделл подвергся жестокой расправе со стороны Кассо в отместку за покушение на него.