Коррумпированные копы были хронической больной точкой для полиции Нью-Йорка с момента зарождения современной мафии. Нерадивых офицеров и следователей просто подкупают или, будучи родственниками или давними друзьями мафиози, они подвержены коррупции. Мафия также нанимает бывших детективов и офицеров в качестве частных глаз, которые могут легко получить конфиденциальную информацию от своих знакомых в правоохранительных органах. Роуз и О'Коннор знали о способности мафии «выходить» на полицейских и с готовностью приняли версию Кассо о покупке информации и смертельной помощи со стороны нечестных детективов.
Еще более взрывоопасная коррупционная проблема возникла в связи с рассказом Кассо о «кроте» ФБР в его штате. В отчете ФБР 302 говорится, что после дезертирства Эла Д'Арко в 1991 году он сообщил своим дознавателям, что Кассо говорил о получении утечек от агента по прозвищу «Хрустальный шар». Спустя годы адвокаты Кассо заявили, что он изложил им аналогичную версию о коррумпированном агенте бюро в Нью-Йорке. В 2003 году в интервью автору Кассо заявил, что назвал предателя ФБР агентам бюро, которые его допрашивали. Он утверждал, что ФБР намеревалось скрыть связь запятнанного агента с мафиози, а дознаватели предупредили его, что его сделка о смягчении наказания окажется под угрозой, если он будет придерживаться своей версии и тем самым запятнает репутацию бюро. Кассо настаивает на том, что агенты проинструктировали его не раскрывать личность или существование предполагаемого агента, когда его будут допрашивать прокуроры. Кассо утверждает, что, не желая рисковать проблемами с вынесением приговора, он годами хранил молчание.
Но Министерство юстиции, назвав Кассо не заслуживающим доверия лжецом, отвергает его утверждения. А Грегори О'Коннелл рассказал, что, когда он интенсивно допрашивал Кассо вскоре после заключения соглашения о сотрудничестве в 1994 году, Гаспайп отрицал, что у него на службе был агент ФБР. Он назвал историю с «кротом» чушью, — добавил О'Коннелл. Защищая Кассо, его адвокаты подчеркивали, что ему не давали возможности сблизиться с обвинителями из-за предупреждений агентов ФБР о том, что они будут мстить ему.
Конечный результат оказался туманным. Федеральные следователи приняли историю о коррумпированных нью-йоркских детективах и отвергли возможность того, что мафия подкупила одного из их собственных агентов.
Сразу же после его дезертирства ФБР рекламировало Кассо как ценную добычу, равную быку Сэмми Гравано в его способности обеспечить их боеприпасами для победы над Коза Ностра. На самом деле, за исключением его выступления в мае 1996 года перед сенатским подкомитетом, изучавшим альянс мафии с русскими гангстерами для кражи акцизов на бензин, потенциальные показания Кассо остались неиспользованными. Прокуроры ни разу не вызвали его в качестве свидетеля в большое жюри для получения обвинительного заключения по делу мафии, а также на судебный процесс, чтобы помочь осудить хоть одного мафиози.
Постепенно сделка о сотрудничестве развалилась. Окончательный удар по сделке Кассо был нанесен в августе 1997 года, когда прокуроры расторгли соглашение и исключили его из Программы защиты свидетелей. Он имеет незавидную репутацию единственного крупного мафиози, которого выгнали из программы. По словам прокуроров, к такому экстраординарному шагу Кассо подтолкнули его двуличие, ложь и преступления, совершенные после подписания соглашения о сотрудничестве.
Приводя список нарушений, совершенных после признания вины, правительство обвинило Кассо в том, что он прибег к своей старой привычке давать взятки охранникам и тюремным служащим за особое отношение. Он давал им наличные, билеты в театр и новые автомобильные шины в обмен на то, что они проносили в его тюремную камеру различные деликатесы, включая водку, вино, суши, стейки, индейку, телячьи котлеты, одноразовые камеры, радиоприемники и туалетные принадлежности. Вторым обвинением было предполагаемое нападение на другого мафиози из подразделения охраны, бывшего солдата Коломбо, с которым Кассо враждовал.
Однако в основе решения правительства убрать Кассо, несомненно, лежал более спорный вопрос: его попытка дискредитировать двух известных предателей Козы Ностра, Сэмми Гравано и Эла Д'Арко. Незадолго до того, как Кассо исключили из программы, он направил прокурорам письмо, в котором оспаривал показания, данные Гравано и Д'Арко на важных судебных процессах над мафией. Оспаривая показания звездного свидетеля Джона Готти, осужденного в 1992 году, Кассо утверждал, что Сэмми Бык лгал, когда клялся, что никогда не торговал наркотиками. По словам Кассо, в 1970-х годах он продал Гравано большое количество марихуаны, а позже Гравано предложил продать ему тайник с героином из Китая за 160 000 долларов.
В письме Кассо также обвинил Гравано в том, что тот заказал ножевое ранение преподобного Эла Шарптона, скандально известного политического активиста, в январе 1991 года, когда Шарптон возглавлял марш протеста преимущественно черной молодежи через Бенсонхерст, белый район с многочисленными тусовками мафии. Сначала Кассо настаивал на том, что на следующий день после поножовщины Шарптона Гравано встретился с ним в Бруклине и рассказал о своей причастности. Прокуроры легко опровергли это утверждение, указав, что в день нападения и в течение нескольких месяцев после него Сэмми Бык находился за решеткой, ожидая суда в качестве соответчика по делу РИКО Готти.
Что касается его бывшего помощника Эла Д'Арко, Кассо обрушился на него, назвав его показания изобилующими ложью и преувеличениями относительно преступлений и событий, включая его утверждение о том, что он был назначен исполняющим обязанности босса семьи. Кассо написал, что прокуроры и ФБР позволили Д'Арко исказить свое звание, поскольку это повышало его престиж и значимость как государственного свидетеля. Отмахнувшись от утверждений Кассо как от «литании ложных обвинений», прокуроры в ответ заявили, что его проступок поставил крест на возможности подачи рекомендации, известной в федеральных судах как ходатайство 5K1.1, о смягчении наказания в обмен на его сотрудничество. По словам прокуроров, почти с самого начала его предполагаемого «обращения» они считали, что Кассо утаивал информацию и вводил их в заблуждение относительно своего участия в преступлениях. Два теста на детекторе лжи, проведенные с ним в первые дни его дезертирства, показали, что он обманывал их относительно размера спрятанных им денег и попыток убить судью Никерсона и Чарльза Роуза. (Странно, однако, что прокуроры запоздало сослались на результаты детектора лжи после того, как позволили Кассо оставаться в программе защиты в течение почти четырех лет). Классифицировав Кассо как дискредитированного изгоя, не представляющего для них больше никакой ценности, Министерство юстиции хотело, чтобы его наконец приговорили по всем семидесяти двум пунктам обвинения, которые он признал в 1994 году.
Перед вынесением приговора Кассо направил федеральному судье Фредерику Блоку еще три рукописных письма общим объемом тридцать две страницы с подробным опровержением осуждения правительства. Прося о восстановлении в программе защиты, Кассо характеризовал себя как честного, порядочного мафиози. Приняв защиту в стиле Нюрнберга, он объяснил большинство своих преступлений тем, что был вынужден выполнять приказы Козы Ностра. Он считал себя ошибочно обвиненным в психопатии, настаивая на том, что на самом деле он нажал на курок и убил только двух человек, а не огромное количество, на которое ссылалось обвинение. По его словам, одна из этих двух признанных жертв, Джимми Хайделл, сначала пыталась убить его из засады. Подразумевая, что Хайделл заслуживал смерти по дополнительной причине, Кассо написал, что Хайделл похитил, изнасиловал и убил молодую женщину незадолго до того, как попытался убить его.
Кассо признал, что ошибочно обвинил Сэмми Гравано в нанесении ножевого ранения преподобному Шарптону. Но это была честная ошибка, ошибочное воспоминание о давнем разговоре с другими мафиози об этом инциденте. В остальном он твердо придерживался своей версии о том, что Гравано участвовал в сделках с наркотиками и что Гравано и Эл Д'Арко лжесвидетельствовали на нескольких судебных процессах против мафии.
