– А я тут придумал, как быстрее разобрать завал! Когда мы с Айхой ездили за вещами к нашей ночной стоянке, боги послали мне отличную мысль… Правда, теперь у нас нет шатра. Но мы ведь все равно его бросили, да? – Рыжеволосый махнул рукой в сторону места стычки с волчьей стаей. – Как-нибудь обойдемся, – уже будто оправдываясь, добавил он.

Ширам переборол вскипевший в нем праведный гнев. Как посмел этот жрец обращаться к нему, будто к старому приятелю?! Но с другой стороны, со вчерашнего недоброго вечера он уже несколько раз доказывал, что полезен. Это, как ни крути, требовало уважения. Вполне может быть, что этот насмешник и вовсе не тот, за кого себя выдает. А если так, стоит быть с ним поосторожнее… Как гласила старинная поговорка: «Маленькая сколопендра убивает так же, как огромный тигр».

– Ты хорошо придумал, – через силу выдавил Ширам. – Я разведал тропу. Можно нести Аюра. Если ты сможешь придерживать его ноги, я затащу его туда, на вершину. Конечно, с ним, – он кивнул на охотника, охранявшего Аюра, который распластался на лежанке из веток, – тащить было бы куда проще, но кто-то должен остаться, приглядеть за дикарями. И тебя тут не оставить – ты понадобишься царевичу наверху…

– Мы сможем подняться все вчетвером.

– Вчетвером? – удивленно переспросил накх. – А как же мохначи?

– Они разберут завал и без нас.

– А потом уйдут?

– Без нас – нет.

– И ты веришь в это? Что же такого ты им наобещал, что они взялись тебе помогать?

– Я отдал им все свои рисунки с их мамонтами, – беспечно ответил Хаста.

– Что? – Ширам нахмурился и сжал кулаки. – Еще недавно у нас было единственное средство заставить их повиноваться! И ты его просто так отдал?!

– Послушай…

– Не смей обращаться ко мне так! Ты мне не ровня!

– Прости, высокородный Ширам. Я на миг… – Жрец хотел произнести: «Подумал о тебе лучше, чем ты есть», но поглядел на сведенные брови накха, вздохнул и смиренно произнес: – Забылся.

– То-то же. А теперь говори, для чего ты сделал эту глупость.

– Зачем прибегать к угрозам, если можно попросить помощи? Мохначам не меньше нашего хочется скорее выбраться отсюда. Их стойбища далеко от земель ингри.

– Что с того? Они должны повиноваться. А ты сам снял с них путы и вручил поводья. Если бы ты вчера не влез с рисунком, я бы добился от них покорности!

– Нет, – твердо ответил Хаста. – Они бы убили тебя, высокородный Ширам. А возможно, и остальных тоже. Когда я давеча угрожал разорвать свой рисунок, и я, и они знали, что правда на моей стороне. Они знают, что дали слово и должны его выполнить. Но они не подряжались разбирать завалы. Может быть, ты и заставил бы их сейчас повиноваться, но тебе бы пришлось бодрствовать день и ночь, покуда мы не перейдем Змеиный Язык и не вступим на земли благословенной Аратты. Даже ты не в силах это сделать. Справедливость в крови у этих людей.

– Это дикари, – процедил Ширам.

– Это люди. Просто другие люди. Я договорился с ними. Они помогут себе и нам. И мы их отблагодарим, когда придем домой. А сейчас нам следует поторопиться и перенести царевича под кров. Ветер студеный, от реки тянет сыростью. Айха нажевала трав и кореньев. Я обработал ими рану. Но если она все же воспалится, царевич может умереть. В лучшем случае – остаться без руки.

– Мохначиха? Нажевала кореньев?! – надеясь, что ослышался, повторил Ширам.

– Да. Они так лечат раны – и свои, и мамонтов.

– Но Аюр не мамонт!

– Сейчас это не имеет значения.

Накх метнул на жреца бешеный взгляд:

– Моли своего бога, чтобы Аюр выжил! Только хорошенько моли! Ты допустил к священной особе наследника это существо…

– Айха человек, – вновь резко повторил Хаста. – И не забывай: если бы не она и не ее чувство сострадания там, во время нападения волчьей стаи, мы бы здесь сейчас не стояли…

– Хватит слов! – оборвал его накх. – Пошли. Нам следует перенести царевича.

Хаста мрачно поглядел наверх, туда, где над соснами упиралась в небо серая скала, и ничего не ответил.

– Лесовики непременно захотят вернуться, – несколько мягче добавил Ширам. – Там, наверху, им будет нас не взять – не то что здесь, на тропе.

– На мамонтов они не полезут.

– А если они убьют погонщиков из луков? Что тогда станут делать мамонты?

Хаста не нашелся что ответить.

– А если они снова натравят стаю? – продолжал накх. – Подумай также о том, что мохначи им не нужны, – только мы.

Ширам прищурился и добавил:

– Ну а если они пожелают напасть на нас в великаньем доме – пусть попытаются. Надеюсь, их крылатое божество любит кровавые жертвы…

Когда широкий, плоский обломок скалы наискось накрыл глубокую промоину да и застрял там, не было еще могучего леса, раскинувшегося на много дней пути. Но теперь вековые деревья покрывали все видимое пространство. И сам этот обломок уже давным-давно скрылся под толстым слоем земли, хвои, листьев, выросшей и сгнившей травы. Так что не знай Учай, что в избушке под каменной плитой живут люди, пожалуй, и не сыскал бы. Но сейчас он резко отбросил свисающие с края плиты длинные корни, под которыми скрывались сосновые бревна крепкого сруба, и крикнул:

– Ашег!

Шкура, закрывавшая вход, отодвинулась в сторону, и негромкий голос пригласил:

– Заходи.

– Я не один, нас тут много!

– Вот как?

Из темноты жилища выступила фигура жреца в косматом плаще из серых перьев. Учай невольно попятился. Не встречайся прежде сын вождя со жрецом Надмирного Ветра, принял бы его за лесного духа.

– У нас тут раненые.

– Плохая охота? – зевая, спросил жрец.

– Можно сказать и так… Только у зверей, с которыми мы нынче имели дело, ножи побольше клыков Отца Медведей. И острые стрелы.

Ашег провел рукой по лицу, прогоняя сон.

– Тебя прислал Толмай?

– Отец мертв. Мы уже справили тризну и проводили его в Дом Дедов… – Учай скрипнул зубами. – А вслед за ним уйдет и Урхо. Он погиб сегодня на заре.

Ашег пристально посмотрел на юношу. Увы, значит, он понял слова богов верно. Все, что он ожидал, сбывалось, и даже хуже.

– Жаль Толмая! Но что поделать – такова воля богов. Я видел, что зло приближается к нашим землям, – со вздохом ответил он. – И Толмай ближе всех стоял к краю Бездны. Я заметил тень смерти на его лице, но говорить не стал – зачем омрачать последние дни тому, кого предки уже ждут в своих чертогах? Но он должен был встретиться со смертью на охоте, заплатив жизнью за избавление Ингри-маа от чудовищного зверя…

– Он и погиб там, – хмуро отозвался сын вождя. – Но виной тому не зверь, хотя он был воистину чудовищем, а коварство чужаков! Скажи, Ашег, почему боги не защитили нас? Разве мы приносили им плохие жертвы? Разве мой отец и брат прельстились словами рыжего жреца о том, что вся сила мира – от дневного светила, а остальным богам поклоняться и вовсе незачем? Почему же Хирва-хранитель отвернулся от моего отца? Почему Варма не дал нам победу?!

– Боги знают, когда и кому посылать испытания, – строго сказал Ашег, которому совсем не понравился яростный напор младшего сына Толмая. – Если ты полагаешь, что они слишком тяжелы для тебя, значит вера твоя слаба.

– Это не ответ! – возмутился Учай.

– Это ответ, если ты не позволишь гневу вести тебя, точно несмышленого младенца. А сейчас показывай, где раненые!

Учай сердито кивнул в сторону прогалины среди сосен, где на плащах лежали двое охотников ингри. В каждом из них торчал обломок ровной, точно луч света, стрелы. Ашег подошел к раненым, наклонился и принялся осматривать раны. Он тронул пальцами обломок древка – охотник застонал от боли.

– Воском намазано, – поднося пальцы к ноздрям, озадаченно пробормотал он.

– Будут ли они жить? – нетерпеливо спросил Урхо.

– Да, будут. Оставь их под моим кровом на дюжину дней. А затем, если охотники не прогневали богов, они встанут на ноги.

– Хорошо. Сделай все, что нужно, а я пока с людьми вернусь к месту схватки, заберу трупы…