– Идет, идет!

Вержане один за другим подбегали к воротам, глядя, как со стороны леса медленно приближается к ним одинокий человек. Когда его разглядели, быстро собравшаяся толпа притихла. Губы вержан зашевелились, призывая духов-хранителей, Дедов-защитников и самого Хирву, пращура всего Лосиного племени. Приди, защити своих внуков от чужеземной нечисти!

Минули ночь и день с тех пор, как Учай ушел в лес вслед за могучим воином-мертвецом, чтобы говорить с ним. И вот возвращается…

С чем?

После того как погиб бесстрашный старик Райну, убитый ночным стрелком, который хохотал, разя вержан во тьме, жег их дома и веселился, уныние охватило детей Хирвы. Мужчины или убиты, или стонут на лежанках, побитые врагом. Старейшины послали было жен в кереметь за помощью – те вернулись ни с чем. Не хочет Локша помогать. Сами, говорит, богов прогневили – сами и пощаду вымаливайте. Да и волчий пастырь Вергиз со своими зверями неспроста из леса носа не кажет… Его, правда, и не звали. Кто бы осмелился войти в Зеленый дом, когда там бродят среди сосен арьяльские мертвецы?

Учай подошел к воротам. Вид у него был измученный, темные с проседью волосы повисли сосульками, глаза запали… Бывшие сородичи попятились – так и должен выглядеть тот, кто служит мертвецам!

«Может, долго не проживет!» – с надеждой подумали некоторые. И быстро опустили глаза, чтобы духи не помогли сыну вождя услышать их мысли. Все молча ждали, когда он скажет слово. Кажется, даже не дышали, скованные страхом, словно морозом. Любопытных детишек, не понимавших, кто пришел к ним, быстро задвинули за спины, пряча от порчи.

– Подайте воды, – хрипло попросил Учай, опираясь плечом на ворота, будто совсем потеряв силы.

Молодая вержанка тут же поднесла ему берестяной ковш и быстро отпрянула, едва не разлив воду. Учай сделал вид, что ничего не заметил. Он поднес ковш к губам, оглядывая сородичей. От него не укрылись их взгляды исподтишка, полные страха и неприязни. Он прекрасно видел, как люди отводят или опускают глаза, и его наполняла жестокая радость. Боятся смотреть на него, не смеют заговорить с ним первыми! Похоже, ему удалось сломить волю упрямых ингри!

Не следует показывать им своего торжества раньше времени, напомнил себе Учай. Он все же пришел как их спаситель. Незачем им знать, насколько он их презирает.

– Ну что? Что там было-то? – набравшись храбрости, выкрикнул кто-то из толпы.

– Слушайте меня, вержане, – медленно заговорил Учай, поднимаясь. – Арьяльцы, вернувшиеся сюда для того, чтобы истребить каждого в нашем краю, жаждали мести, и мне стоило немалых трудов остановить их. Ради нас всех мне пришлось пойти к ним на поклон…

По толпе пролетел шепот. Они угадали верно.

– …и пришлось заверить врагов, что теперь мы будем вернейшими из подданных Арьялы. Хотя непролитые слезы позора сжигали мое сердце – я скрыл их, чтобы вы все здесь были живы! Вы обвиняли меня в смерти немногих, пошедших за мной на Лосиные Рога и дальше. Теперь же я спас вас всех от лютой гибели!

Люди молча смотрели на него, не понимая, о чем он говорит. Какое воинство? То, о котором говорил Вечка? Мстительные духи, что привел страшный воин-мертвец, вышедший из реки?

– Они ушли, – подняв голову, произнес Учай в полной тишине. – И поставили меня, сына Толмая, как и прежде отца, наместником над всей Ингри-маа! А для того чтобы надзирать за нами, чтобы убедиться в нашей верности, здесь останется всем вам известный воитель – могучий Джериш из свиты царевича…

Учай окинул суровым взглядом родичей и насладился ужасом на их лицах.

– Он, как и прежде, будет жить там, в остроге на холме. Всем мужчинам рода Хирвы следует явиться туда завтра, чтобы восстановить бывшие там строения. И если будет приказано – возвести новые…

Учай умолк. Он сказал все, что хотел, и получил даже больше, чем ожидал. Стало быть, за ту ночь, что он провел в лесу, вержане сообразили, что к чему, и решили больше не противиться. Наконец-то! Теперь можно спокойно поставить крепость, не опасаясь удара в спину, вновь собрать войско – и идти дальше. Джериш часто рассказывал ему о могуществе Арьялы и ее победах над дикими племенами. Мир оказался куда больше, чем это прежде представлялось сыну Толмая. И уж конечно же, провести все свои годы в этом крошечном селении у земной кромки было бы несусветной глупостью.

Однако по склону не стоит бежать вприпрыжку, чтобы не свернуть шею.

– Я буду ждать вас в крепости, – сказал Учай и пошел прочь, не дожидаясь вопросов и благодарностей за спасение, если бы такие последовали.

Впрочем, их не было – сына Толмая провожало лишь глухое молчание. Но теперь это было молчание совсем иного рода. Теперь он уходил в острожек не жалким изгнанником, от которого все шарахались, как от нечисти. Теперь он стал вождем, и ни один из вержан не посмел бы ему возразить!

Учай на ходу коснулся рукой груди, где с недавних пор на ремешке висел вырезанный из дерева маленький лик его Богини.

– Спасибо тебе, прекрасная, – прошептал он. – Как мне отблагодарить тебя?

Все эти дни Учай неотступно думал о той, которая явилась к нему дождливой ночью и назвала своим избранником. В конце концов он вырезал ее лицо из соснового корня и повесил на шею. Теперь Учаю казалось, что Богиня днем и ночью пребывает с ним.

«Надо будет вытесать ее большую, в человеческий рост, – подумал он. – Срубить в острожке святилище, обустроить и поставить там жертвенник. И приносить ей лучшие дары. Что она любит?»

От этой мысли Учая кинуло в жар – он знал ответ. Горячая вражья кровь! Уж этого он был готов давать Богине с радостью и в избытке.

Погожим осенним утром Джериш прогуливался вдоль бревенчатой стены острожка, вспоминая уроки, некогда преподанные ему отцом. Мог ли он подумать, что ему понадобится строить свою крепость! Он возблагодарил Исварху, что давние наставления не вовсе выветрились из его памяти.

– Здесь, над воротами, нужно будет возвести башню, – говорил он. – Ворот будет двое, одни за другими – да так, чтобы путь между ними изгибался по дуге…

– Зачем? – спросил шагающий рядом с ним Учай.

– Чтобы при всем желании вторые ворота нельзя было выбить тараном.

– Тараном?

– Да. Перед первыми воротами выкопайте ступени.

Учай кивнул, запоминая и прикидывая, сколько рук ему понадобится для исполнения воли арьяльца. И надо будет потом выяснить, что такое таран…

– Здесь, наверху, будут жить воины, жрецы и их семьи. Для всех остальных – вход только по особому дозволению. Для ремесленников и слуг надо будет построить особое селение там, внизу, где был стан мохначей. Потом его тоже обнесем стеной. Там поселим всех, кто умеет делать что-то полезное: гончаров, кузнецов…

– Кто это? – спросил Учай.

– Не перебивай, – нахмурился Джериш. – Кузнецы – это те, кто работает с железом.

– У нас нет кузнецов. А бронзу льют в Ладьве.

Про железо Учай и спросить не посмел. Железо вержане знали – оно росло кое-где в болотах, южные ингри порой делали из него скверные ломкие ножи… Зачем оно Джеришу?

– Я знаю, что у вас нет кузнецов, – отозвался арьялец. – Но когда Затуманный край станет уделом Аратты, кузнецы появятся. Вот увидишь, теперь все изменится. Вы заживете куда лучше, чем прежде! – Джериш измерил взглядом ближний пригорок. – Здесь, где стоял шатер Аюра, выстроим большой дом. У вас-то никогда не видели больших домов…

– У нас есть большие дома, – обиделся за сородичей Учай. – В общинную избу, считай, полсотни человек влезает…

Жезлоносец расхохотался:

– Я не о ваших длинных хижинах! Дом моего отца, в котором я вырос, был выше меня в пять раз. Его крыша поднялась бы вон над теми соснами. Но рядом с дворцом, в котором жил Аюр, он был подобен рыбацкой лачуге.

Учай посмотрел на него недоверчиво. Для чего такие огромные хоромины? Он представил себе вид на землю с вершины ближайшей сосны. Нет, жить так, будто сидишь на ветке, ему бы не понравилось.