– Ясно, – резко ответила она. – Тогда забудь мои слова. Я не стану тебя принуждать.

Хаста искоса поглядел на нее.

– Не веришь? И зря! На что мне мужчина, которого нужно тащить в постель силком? Делай что хочешь!

Марга фыркнула, отпустила его руку и повернулась к двери. Хаста хотел было поблагодарить ее за понимание, но, сам того не ожидая, взял за запястье и притянул к себе. И через миг они уже сжимали друг друга в объятиях, как влюбленные после долгой разлуки.

Предутренний туман окутал Замарову падь, будто старушечьим косматым пуховым платком. Далекие птичьи голоса доносились из белого марева, как из-под воды. На почерневших от времени бревнах избы Линты блестела роса. Обрубки стволов с комлями, из которых была сложена ограда, казались растопыренными в воздухе когтистыми лапами хищных птиц.

Открылась низкая дверка, выпуская из теплого сумрака избы облако пара. Метта, опираясь на древко охотничьего копья, допрыгал до запряженной телеги и взобрался на козлы. Ехать за дровами – дело нужное. Тут хочешь не хочешь, а поднимайся и отправляйся в лес.

Вслед за мальчишкой вышел на крыльцо и Аюр. Выпрямился во весь рост, поправил перевязь тула, окинул округу хмурым взглядом.

– А вот и наше солнышко ясное взошло! – послышался позади ехидный голос бабки Линты. – Сейчас тучки-то развеет и весь мир собой озарит!

Царевич закатил глаза и горестно вздохнул. Подхватил стоявший у двери топор, тряхнул им, проверяя, не болтается ли топорище в проушине, и тоже направился к телеге.

Ему вспомнилось, как совсем недавно Линта пришла к нему, вручила этот самый топор и проскрипела:

– На! Ступай за дровами.

От такой наглости у царевича глаза на лоб полезли.

– Я сын Солнца, – напомнил он сквозь зубы. – Мне не подобает рубить дрова!

– Что же это я, старая, запамятовала-то! – Ведунья хлопнула себя ладонью по лбу. – Точно ведь – сын Солнца! Ну тогда-то и впрямь нам дрова не нужны. Ты нам избушку-то и без них обогреешь – сиди себе и свети! – Аюр стиснул челюсти, но бабка не унималась. – А вот кашу варить стану, как тебе сподручнее – котелок в руки давать или ты взглядом в нем воду вскипятишь?

– Не смей со мной так говорить!

– Да как скажешь. Могу вообще умолкнуть. Да только дрова-то сами на двор не придут. Или ты и деревьями, как водами, повелеваешь? Так чего попусту болтать – прикажи им, пусть из лесу сюда сбредутся, на дрова сами порубятся и в поленницу сложатся. А ежели нет – не обессудь. Кто за дровами пойдет? Метта колченогий или Туоли безрукий? А может, меня, старую, отправишь?

– А раньше кто за ними ходил? – буркнул царевич, с отвращением глядя на топор.

– Да как когда. Иной раз добрые люди за излечение отблагодарят. Иной раз сама за хворостом по ближнему лесу волокусь… Ну да хворост собирается медленно, а прогорает быстро… Ну а иногда, что мудрить, ежели ничего нет, и в холодной избе сижу, зубами стучу, корешки жую, ключевой водой запиваю…

– Ладно, давай сюда топор!

Аюр горько усмехнулся, подумав: «Видели б меня сейчас в Лазурном дворце!»

– Дрова, я тебе скажу, трижды греют! – с важностью объявила бабка, воздевая к небесам узловатый палец. – Первый раз – когда дерево рубишь, второй – когда поленья колешь, а третий раз – уже когда в печи горят. Так что ступай, дитятко. Тебе греться полезно…

С той поры сменилось уже две луны. Походы за дровами стали для Аюра делом привычным. И не только за ними он уходил каждый день в лес, но и за ягодами и за грибами, и с луком – промышлять пернатую дичь. Вот и сейчас он забрался в телегу и устроился позади мальчика. Метта тронул вожжами коней, понукая их идти со двора.

– Аюр! – повернулся к царевичу мальчонка, когда они отъехали от старухиного жилища. – Научи меня из лука стрелять, как ты!

– Ну ты сказал! – засмеялся тот. – Так, как я, – не выйдет. Это в крови должно быть.

– Да ну, в крови! Стрелы пускать всякий может – кто-то получше, кто-то похуже.

– Ну вот и пускай, – обиделся Аюр.

Как можно так пренебрежительно говорить о священном искусстве?! С детства царевичу внушали, что есть три высшие воинские доблести арьев – стрелять из лука, метать копье, править боевой колесницей, – и во всех наследники Ардвана должны быть примером для прочих! Аюр и сам не помнил, когда впервые отправил стрелу в цель, – как бы не прежде, чем научился ходить… Что он там понимает, этот сын стражника…

– Если всякий может, зачем у меня науки просишь?

– Коли так, – в свою очередь обиделся Метта, – я еще и тебя превозмогу!

Дальше они ехали молча, пока мальчик не натянул вожжи.

– Глянь-ка… – сказал он, оглядывая заросли. – Тут, по всему видать, вихрь прошел. Вон сколько деревьев изломано. Полную телегу валежника набрать можно. – Он обвел рукой окрестности и вдруг застыл. – Кажись, там кто-то прячется!

– Где?

Аюр с привычной ловкостью выдернул лук из налуча, стрела тут же легла на тетиву. И вдруг в его памяти, будто рыба, играющая в волне, сверкнуло воспоминание. Невиданное чудище в берестяной личине… Выскочивший из леса перепуганный сакон, которого Аюр убил просто так, без необходимости, – сейчас он это хорошо понимал. Ради того, чтобы показать Шираму свою удаль…

Аюр отпустил тетиву и буркнул:

– Может, там зверь?

– Какой же зверь близ человеческого жилья ходит? – усомнился Метта.

– Да хоть какой. Лось, к примеру…

– Лося издалека видно, – мотнул головой Метта, переложив сулицу на колени и пристально вглядываясь в бурелом.

– Может, росомаха?

– Отец сказывал, росомахи тут не водятся.

– Сиди, а я пойду гляну. – Аюр спрыгнул наземь. – Нет там никого, так хвороста насобираю. Если что, кликну – будь наготове.

Метта кивнул, расправил плечи и поудобнее перехватил копье.

Аюр неспешно, крадучись, чтобы не спугнуть неведомого зверя, двинулся туда, куда указывал приятель. Он двигался тихо, чтобы ни одна ветка не хрустнула под ним и никакая притаившаяся в траве лесная птица не вспорхнула, оглашая лес заполошными криками.

Приметное место и впрямь было удобно для укрывища. Вывернутая бурей старая толстая береза с прогнившей середкой торчала вверх разлапистыми корнями, а под ними виднелась глубокая промоина. Сейчас, когда листва прикрывавшей ее молодой березки пожелтела и осыпалась, яма неплохо просматривалась, но еще недавно мимо нее можно было пройти совсем рядом, не заметив.

Настороженно подняв лук, Аюр подошел чуть ближе. Ага! Метта был прав – в промоине под березой сидел человек. Впрочем, его легко можно было принять за лесного духа, какими бьяры щедро населяли свои чащобы.

– Вылезай! – сурово приказал Аюр. – Кто ты такой? Что здесь делаешь?

– Пощади, высокий господин! – раздался жалобный голос из-под косматых корней. – Я зла не умышлял, с лихими людьми не знаюсь. Брел себе, грибы собирал да ногу и подвернул. А тут вы едете… Ты, с позволения сказать, по виду и вовсе не из наших земель… Вот я и спрятался…

Аюр пристально смотрел на говорившего, который на четвереньках вылезал из своей норы. Ростом незнакомец был невысок, впрочем как почти все бьяры. Сутулый, узкоплечий старичок с морщинистым лицом и редкой седой бородой. За собой он тянул объемистый короб, доверху полный грибов.

Конечно, и такой мог бы в одно движение метнуть нож… На первый взгляд дедок выглядел совершенно безобидным и перепуганным. Однако Аюру вновь вспомнился бьярский оборотень в священной роще. После того как с него стащили личину, он тоже оказался таким вот ветхим старичком. Помнится, Хаста еще говорил – чем старше колдун, тем он опаснее…

«И что же, в каждого старого бьяра стрелять теперь?»

Аюр решительно опустил лук.

– Ты куда направлялся, дед? – спросил он, вкладывая стрелу в колчан.

– К ведунье Линте, высокий господин. Я ей грибочки приношу, она из них снадобья готовит… А я их потом в свою деревню ношу. Давно уже так ведется, много зим…