— Да ты…

— Закрой рот и слушай! — рявкнул Учай. — С тобой мне не о чем говорить. Вот как с моим кулаком… — Он поднял руку, сложил из пальцев подобие рта и задал кулаку вопрос: — Как думаешь, нам стоит убить Джериша? — А затем пропищал по-дурацки за свою длань, разжимая пальцы, будто губы: — Нет, это глупая затея! — И продолжил уже своим голосом, глядя на обалдевшего дрива: — Видишь, даже мой кулак умнее тебя! Так кто тебя послал?

Торговец растерянно оглянулся на приятелей. Те с изумлением и опаской глазели на Учая.

— Полоумный, — пробормотал кто-то.

— Что ты тут разболтался, белоглазый? — проворчал торговец медами. — Верно говорят, что изорянина мать в детстве из люльки уронила… Никто меня не посылал!

Учай осуждающе покачал головой:

— Ну убьете вы меня и Кежу. Скоро выяснится, что мы пропали. Множество ингри — умелых охотников и следопытов — отправится на поиски. И вы получите кровных врагов там, где могли бы обрести друзей. Понял, о чем я?

Торговец неуверенно кивнул.

— Вот и хорошо. А теперь ступай к тому, кто велел тебе захватить меня, и скажи, что я желаю с ним говорить. В полдень я приду выпить твоего меда. Тогда, быть может, ты скажешь мне что-нибудь разумное. Идите, да оставьте копье — вам оно без надобности…

— Что там Джериш-то учудил? — спросил Учай, дождавшись, когда Кежа открыл глаза и со стоном перевернулся на бок, держась за голову. — Ты начал рассказывать, да нас прервали…

— Джериш?

Кежа, все еще толком не пришедший в себя после удара, поглядел на побратима мутным взором, нащупал на голове здоровенную шишку и скривился от боли.

— А где эти…

— Дривы ушли. Я им велел убираться восвояси. — Учай помог Кеже сесть на травке у обочины. — Ну, рассказывай про арьяльца.

— Джериш на торгу гуляет, — послушно ответил парень. — Хлещет хмельной мед, брагу, пиво дривское… С ним наемные стражи торговцев, ох и шумят…

— Наемные стражи — это хорошо, — одобрительно заметил Учай. — Небось вояки добрые и оружие у них нашему не чета.

— Что ж хорошего? — удивился Кежа. — А если Джериш их к себе сманит? А если они решат на нас напасть? Нас числом-то побольше, да умением они нас задавят…

Учай положил ему руку на плечо:

— Вот и нужно сделать так, чтобы не напали. Если кто к Джеришу примкнет — сразу к делу приставлять, умения их перенимать, чтобы потом не опасаться… Нам бы время только выждать, чтобы в силу войти! Скоро уже снег ляжет. Самое время войско собирать и обучать. Много еще успеть надо… Ну а теперь говори, чего шумят?

— Арьяльский толмач Джеришу рассказал такое, что тот едва ума не лишился…

— Ну пойдем, послушаем его…

Едва они вернулись на торжище, Учай заметил Джериша, окруженного толпой наемников. Они шли, нестройным хором распевая что-то грозное, отчего хотелось спрятаться, убежать с пути наступающего воинства.

Заметив Учая и Кежу, Джериш поднял руку, останавливая стражей, и, покачиваясь, зашагал им навстречу.

— Вот вы где! — рявкнул он, явно пытаясь сообразить, сколько людей стоит перед ним. Не справившись с подсчетом, раскинул руки, сгреб Учая и его побратима в объятия и обессиленно повис на них.

— Что стряслось? — пытаясь освободиться от железных объятий, недовольно спросил Учай.

— Мы выступаем в поход! Прямо сейчас! Я собираю всех. Отныне я командую войском. Поднимай своих людей, парень.

— Какой еще поход? Что ты несешь?

— Государь убит! — взвыл Джериш. — Царевич похищен! Ширам поднял мятеж! А я говорил, что накхам верить нельзя! Нет, не слушали!

Жезлоносец зачем-то ткнул Кежу в грудь кулаком, и тот, отлетев, уселся на дорогу.

— Аратта, мы идем на помощь! Мой брат Киран и я спасем тебя…

Он не договорил и захрапел, сползая наземь.

— Помоги мне дотащить его до постели, — приказал Учай, глядя на красного от негодования побратима. — Похоже, все завертелось быстрее, чем я думал…

Спозаранку Учай уже прогуливался с побратимами по торжищу. Этой ночью он почти не сомкнул глаз. Сон не шел. Какое-то неведомое предвкушение заполнило его без остатка. Оно подстегивало, не давало остановиться и перевести дух. Стычка с дривами в лесу встряхнула его. Не стало Учая — признанного победителя, собравшего под рукой всех ингри. Нынче опять как на охоте: есть ты и дикий зверь, которому невдомек, что ты большой вождь, а не просто свежее мясо.

Уж точно, если дривы взялись устраивать засады, у них на то есть причины. И что им до Джериша? Арьялец хоть ростом и велик, да в одиночку он точно старый медведь: рычать может, а задрать — силы нет. За что болотники так ненавидят арьяльцев, что всякому из них без разбора желают смерти? «Такие люди мне в самый раз, — неожиданно заключил Учай. — Надо только разузнать, что у них на уме. Пусть-ка мои парни побродят по торгу да поспрашивают местных, что те думают о соседях. А сам для начала тряхну торговых старшин…»

Объяснив Кеже, что требуется от Детей Грома, и отослав его и остальных, Учай направился дальше. Вскоре он углядел рядного, надзиравшего за честным торгом, поманил того к себе и объявил, постаравшись придать лицу надменное выражение, какое видал у арьяльского царевича:

— Желаю видеть старшин, немедля. Пусть все идут на двор Вилюга.

Рядный поклонился, пряча досаду. Прежде на торжище этак никто не распоряжался. Да впрочем, и с войском сюда никто являться не смел.

Вскоре у крыльца избы собрались старшины. Скрывая недовольство, они напряженно пытались угадать, что вдруг понадобилось от них спозаранку этому неугомонному вержанину.

— Вы тут, значит, в почете ходите? От всякого котла и лотка потчуетесь? — без предисловий напустился на них Учай. — Ну и где тут мир и порядок?

— Так отчего же… — растерялся Вилюг. — Только прошел, все тихо…

— А за оградой пускай разбой лютует?

— Какой-такой разбой?

— Который пришлый люд творит! Ну-ка отвечайте, кто такие дривы? Чем здесь промышляют? Что торговцами прикидываются, я и сам знаю, а на самом деле?

Старейшины молча переглянулись. Слишком уж удивленными они не казались. Внимательно наблюдавший за ними Учай похвалил себя за догадливость.

— Дривы-болотники сюда спокон веку торговать приезжают, — с достоинством заговорил Вилюг. — От торговли с ними людям большой прибыток, и разбойников среди них отродясь не водилось. Ну разве что… — Он замялся и добавил тише: — Неужто на арьяльца злоумышляли?

— Рассказывай все! — приказал Учай. — Правду скажешь — не обижу.

Старейшины согласно зашептались. Вилюг вздохнул:

— Да что тут говорить? Арьяльцев они пуще болотных шишиг ненавидят. Чужаки в их края когда пришли, стали на холмах да горушках крепости свои ставить. А у дривов такой обычай: у них на род два селения. Одно летнее, на озерном или речном берегу, другое зимнее — на такой вот горушке.

— И не лень им, — хмыкнул Учай.

— Там ведь места страсть какие. Недаром говорят: в болоте тихо, да жить там лихо! Пред зимними холодами дожди как зарядят, вода взбухает так, что большую часть всей земли в человеческий рост накроет. Пока снег и морозы, еще ничего, а как теплеть начинает, снова вода поднимается пуще прежнего. Перед тем как первый разлив начнется, дривы на свои горушки зимовать уходили, а после второго к воде заново спускались. Летники у них хлипкие, из жердей и соломы… Вот раз по осени, тому уж лет десять прошло, стало холодать, хотели дривы на свои горки вернуться, ан нет: повсюду арьяльские частоколы стоят!

Учай вновь кивнул — обычай арьяльцев ставить острожки на подходящих холмах был ему уже известен.

— Кто попробовал силой свои дома отобрать — мигом с жизнью распростился, — продолжал Вилюг. — Стали на дорогах врагов сторожить и в лесах прятаться. Так арьяльский вождь Киран сперва ловить их пытался, а потом взял и землю поджег…

— Как это? — насторожился вождь ингри.