– Слыхала, сестра? Вчера приплывали к нам женщины из рода Хирвы!

Кирья, услышав эти слова, тут же застыла на месте, стараясь стать как можно незаметнее в высоких камышах. Сердце ее забилось. Казалось бы – что ей теперь род Хирвы? Разве вержане пытались выручить ее или Мазайку? Но другой родни она не знала – и, кажется, сейчас в селении творилось недоброе.

– Давненько их не видно было, – отозвался женский голос. Затем послышался плеск, – видно, добродеи ставили у берега сети. – И с чем приходили?

– А кто его знает с чем? Как приплыли, так и уплыли. От берега волной как плеснуло – чуть лодку им не опрокинуло…

– Стало быть, не пустила их Мать, – вздохнула вторая.

– И правильно не пустила! На вержанах сейчас порча, нечего им делать в святом месте! Слыхала, как Дом Ветра божьим гневом развалило? Это из-за них! Пусть их теперь Хирва защищает…

– А зачем Мать тогда рыжую с мальчишкой сюда притащила?

– Затем и притащила. Тут хоть она за ней присмотрит, а там рыжая сама по себе такого бы наворотила…

– Ну а мальчишку-то зачем? Кому он нужен?

– О, лучше не спрашивай, сестрица! Ну ладно, расскажу. Это дело особое…

Одна жрица что-то зашептала на ухо другой, и как Кирья ни силилась, кроме аханья и оханья, не расслышала почти ничего. Донеслось до нее только слово «подарочек» – но какой, кому?

«Порча? – раздумывала девочка, выбираясь из камышей на сухое место. – Нет, не порча, а похуже. Вержане богов разгневали – гостей убили! И теперь хотят очищения, а им никто не дает его…»

Сказать ли Мазайке о том разговоре? Не рванул бы в селение, забыв о водяном страшилище! Или к деду. Тот хоть и живет в лесу, а ведь тоже из рода Хирвы.

За прошедшие дни Кирья обвыклась в керемети. Пожалуй, ей тут даже начинало понемногу нравиться. Все время следуя за Высокой Локшей, она волей-неволей училась у нее тайным умениям служительницы Видяны. Запоминала заговоры, моления и песни, помогала в целительстве и жертвоприношениях, узнавала немало прежде ей неведомого об известных, казалось бы, лечебных, колдовских и смертоносных цветах и травах. Только одно она никогда не делала – не пыталась ни на чем играть. Ни на Мазайкиных глиняных свистульках, которые он лепил, обжигал в костре и дарил всем, кто попросит, ни на тростниковой дудочке, какие любили местные детишки. Даже пищалок из листьев больше не сворачивала. Она хорошо помнила, что каждая ее попытка заставить запеть дерево, кость или глину кончалась нежданными бедствиями.

Зато здесь ее никто не обижал. А до ее темно-синих глаз и рыжих волос никому не было тут дела. Понемногу Кирья зауважала Локшу, хоть и не полюбила ее. Девочка вовсе не собиралась прощать старшей добродее, что та умыкнула их с Мазайкой и насильно удерживает на своем острове. Высокая Локша была сурова и безжалостна и к себе и к другим и уважала только силу, что у богов, что у людей. Тому же учила и Кирью, но та отмалчивалась. Уж чему-чему, а молча поступать по-своему сородичи ее с детства научили.

Если Кирья в керемети даром времени не теряла, пусть даже не по своей воле, то Мазайка с каждым днем все сильнее томился от безделья и тревоги. Его беспокоило, что дед Вергиз не дает о себе знать и не приходит за ним. И Дядьки все чаще являлись к нему во сне – стояли на берегу Вержи, сливаясь то с ночной тьмой, то с серебристым туманом, звали его… А он изо всех сил пытался прорваться к ним через этот проклятый туман, но не мог даже знака подать, и его крик не достигал дальнего берега…

Мальчик часто вспоминал про Огонь Глаз – таинственное умение, благодаря которому мохряки обмениваются мыслями со своими мамонтами. «И у тебя он есть, – звучал в его ушах голос старого косматого мохряка. – Никакая дудка тебе не нужна».

Не нужна – а все же без нее ничего не получалось, сколько бы он ни пробовал!

Проходили один за другим тихие дни, но беспокойство росло, будто гроза где-то заходила, но никак не могла созреть…

Началось все именно с грозы – ночной, с далекими зарницами. В воздухе так давило, что Кирья полночи не могла уснуть. Поворочавшись в постели, она встала, накинула на плечи платок и пошла на высокий берег, где и села над обрывом, глядя, как на востоке беззвучно полыхает небо.

«С Холодной Спины заходит, – думала она, укутываясь в платок и встряхивая головой, чтобы отогнать комаров. – То-то, наверно, сейчас страшно на Лосиных Рогах – прямо туда ведь бьет!»

– Сегодня божья ночь, – раздался рядом с ней голос Высокой Локши.

Кирья резко обернулась – добродея стояла рядом с ней, глядя в ту же сторону.

– Нынче появился в Ингри-маа новый род, – торжественно произнесла она.

– Где-то дите рождается с такими знамениями? – не поняла Кирья.

– Нет. Это там. – Локша махнула на восток. – Новое племя. Юный бог, Шкай-громовик, взял его под свое покровительство. Что скажешь об этом?

– Какое дело небесным богам до ингри? – немного подумав, спросила Кирья. – Разве не живут они в своих звездных лесах, сходя ненадолго только по особой просьбе жрецов? Так делает и Юмо-Солнце, и Варма-Ветер… Или Шкай собирается свести в наш мир небесное племя? Он ведь не великий зверь, чтобы стать прародителем людского рода…

Локша, слушая ее, одобрительно кивала.

– Вижу, не напрасно ты проводишь время в керемети, не пропускаешь мои рассказы мимо ушей! Да, мир меняется, теперь все будет иначе. И племя, что народилось сегодня, будет иное – грозное, воинственное! Пока оно мало и слабо, но может стать страшным и великим. – Локша поглядела туда, где полыхали молнии, и пробормотала себе под нос: – Если позволить ему вырасти…

– Но это же там, в землях Хирвы? – сообразила Кирья. – Откуда там новый род? Там же, кроме вержан, никто не живет!

– В свой срок узнаем, – промурлыкала Локша. – Чую, скоро сюда явятся твои сородичи и сами все расскажут. Похоже, они исторгли из себя заразу. Но как бы она не пожрала их, подрастая…

Предчувствия Локши сбылись. Прошло несколько дней, и на песчаной косе появилась целая толпа. Одни махали руками и кричали, привлекая внимание добродей. Другие сидели или молча лежали на земле.

– У них там, похоже, раненые, – прищурившись, сказала Локша. – Везите их всех сюда!

Когда здоровые и раненые вержане были переправлены на остров, вокруг них тут же собрались все обитательницы керемети. Одни – чтобы лечить, другие – из любопытства. Всем хотелось узнать, что за беды, как мука из сита, сыплются на род Хирвы?

– Ночью была лютая сеча, – плача, рассказывала одна из старших женщин, что привезли раненых. – Мертвые арьяльцы вернулись мстить! Ворвались в селение, убили старика Райну и еще пятерых мужей, а ранили вдвое больше…

– Высокая, нам нужна защита! – подхватила другая. – У нас же здоровых мужчин в роду почитай что нет! Одни в битвах с арьяльцами полегли, других на Лосиных Рогах камнями побило, молодь Учай увел… Скоро бабы да калеки останутся!

– Откуда ж я вам мужиков возьму? – съязвила Локша. – От меня они не народятся. Хотя… Вон там, видите, сидят?

Все поглядели на завалинку возле общинного дома, где расположились несколько охотников из заречного рода Карью – ближайших соседей рода Хирвы, – притащившие в кереметь задавленного деревом товарища. Кряжистые мужи с большим вниманием прислушивались к жалобам вержанок. Намек старшей добродеи был вполне внятен и тем и другим, да только женщинам он не слишком понравился.

Кирья толкалась возле вержанок вместе с прочими, однако держалась позади добродей. Она и сама не понимала, то ли рада видеть своих сородичей, то ли нет.

– Почему Дядьки не защитили род Хирвы? – раздался рядом с ней напряженный голос Мазайки.

– Так ведь ты здесь – значит и призвать их некому, – тихо ответила она.

– А как же Вергиз?!

– Откуда ему знать? Он живет на дальнем озере…

– Он всегда знает! – Мазайка запустил руки в волосы и сжал кулаки. – Ему говорят духи, он все знает, что творится в Ингри-маа… С дедкой что-то случилось!