Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

«Они и решили, что это серп, поэтому и повесили его сюда!»

Стражницы, влетев в зал, застыли на месте при виде широко ухмыляющейся Янди. В руках беглянки мертвенно отсвечивал меч.

– Что уставились? Хотите поглядеть, как косят накхи?

Янди глубоко вздохнула, чуть прикрыла глаза, покачнулась…

Охранницы тоже обучались драться с детства, однако ни одна из них не сталкивалась прежде с подобным колдовством. Чужеземная девица – тощая, белобрысая, ростом по плечо самой невысокой из них – вдруг будто начала расплываться в воздухе. То ли время замедлилось, то ли сами они вдруг стали медленными и неуклюжими… А девица взмахнула Серпом Луны, завертелась на месте – и сверкающее лезвие замелькало в воздухе, вспыхивая, как стрекозиное крыло…

Так в чертог Ночного Лика явилась смерть.

…Янди никогда не сомневалась в безграничной воле богов, повелевающих судьбами людей. Боги были всемогущие и жестокие, немилостивые и мстительные. Их можно было попытаться подкупить или перехитрить, однако это редко помогало. По своей прихоти боги в одночасье безжалостно ломали все, с таким трудом выстроенное человеком. Часто Янди и сама бывала проводником их произвола.

«Кто ты, ведущий меня сквозь тьму? Отец Исварха, Мать Найя, саконский Брат-Огонь? Я не вижу твоего лика, но знаю, что ты ведешь меня, словно слепую, по тропе через неведомую чащу. Я чувствую твою руку на плече. Ты привел меня на огненный холм, к старому сакону, с которым я надеялась никогда больше в этой жизни не встречаться. Если у меня и был в жизни отец, то он – и что я сделала с ним, его родом, его сыновьями, с его добрым именем?»

Янди прекрасно знала, что она сделала, и не то чтобы ее это когда-то заботило. «Эти люди мне чужие», – рассуждала она. Настоящая родня, если она еще осталась, – в Накхаране и в неведомой земле Великой Матери…

«И вот судьба привела меня к моему родному деду, а толку? Он даже не смог защитить меня, и мне опять приходится самой позаботиться о себе… Неведомый бог, зачем ты привел меня в эту землю? Я всего лишь искала семью, но вот я снова убиваю! Как понять твою волю?»

Янди опустила меч и остановилась, закончив танец. Все заняло лишь несколько ударов сердца – ни единого лишнего движения, все точно и красиво, залюбуешься. Тело с наслаждением вспомнило все, чему его учили много лет. Оно желало разить еще, но Янди решительно приказала себе успокоиться. Дело сделано, и теперь ей понадобится не острый клинок, а быстрый, здравый разум. Лазутчица обвела взглядом пол, залитый кровью. Равнодушно поглядела на чью-то отрубленную руку, что валялась в темной луже под ногами. Четыре стражницы догнали ее в этом зале, и ни одна не ушла живой от ее оружия.

Янди перевела взгляд на статую богини на алтаре:

– Эта жатва для тебя, Двуликая!

Она и сама не знала, почему эти слова сорвались с ее губ. Черный лик богини безмятежно улыбался в ответ.

Лазутчица на миг склонила перед ней голову, стряхнула кровь с клинка и легким шагом побежала искать Аюну.

Глава 6

Спящий в Борозде

Ветер пролетел над степью, вороша ее рыжую, начинающую седеть шерсть. С резкими криками пронеслись и исчезли птицы. Мертвые травы перестали колыхаться, огромный простор застыл в неподвижности, словно чего-то ожидая.

Летом такое темно-сизое, низкое, набухшее небо бывает лишь перед грозой. Сейчас тучи неподвижно нависали над священным озимым полем, словно собирались раздавить его. Сотни пришедших сюда из Глиняного города людей невольно понижали голос, а то и вовсе помалкивали, не в силах преодолеть трепет и страх перед тем, что будет. Слишком много зависит от Зимней жертвы, чтобы нарушить действо случайной ошибкой.

Пришло время самых коротких, самых темных дней. В полуночных землях, где вечный холод, в эти дни солнце скрывается до самой весны. В вендских лесах славят предков, медведи ложатся спать, приходит волчья пора. Здесь, в стране Богини, зимний излом означает встречу с ней. Одни об этой встрече молят, другие ее страшатся. В эти дни истончаются границы между мирами. Боги и люди, живые и мертвые как никогда близки друг другу. Самое время обратиться к Богине с просьбой, и особенно опасно чем-то прогневить ее.

После полудня на священном поле собралась огромная толпа. Пожалуй, все женщины из города и окрестных деревень явились принять участие в обряде. Мужчин здесь не было: всякого, кто посмел бы явиться на поле тайно, ждала бы скорая и лютая смерть. Вдалеке, у стен города, толпились те, кого не пустили и кто не смог дойти сам, – мужья и братья, дети, старики, калеки, – чтобы хоть издалека увидеть, как заключают брак Небо и Земля.

– Посмотрим, сестры, на ясное небо!

Глядите, с неба падает огненная стрела!

Поклонимся стреле, помолимся стреле!

Сотни нарядных женщин, взявшись под руки и раскачиваясь, разом запели, обратив взгляды к небу. Песня летела над головами, будто пела себя сама, и не петь ее было невозможно…

– Сестры, стрела пала с неба!

Матери, стрела пала с неба!

Дочери, стрела пала с неба!

Среди озимого поля, на невысоком холме, был возведен шалаш – скорее даже небольшой домик с округлой крышей, напоминающий стог, обмазанный глиной и покрытый соломой. Путь к нему выстлали пестрыми циновками. Владычица Полей, с распущенными белыми волосами, увешанная тяжелыми золотыми украшениями, стояла возле подножия холма, вознося моления Матери Дане.

– Двуликая, Родительница, Великая Кошка! – разносился над полем ее голос, и казалось, эхо вторило ему с небес и из-под земли. – Благослови брак, что нынче заключается ради твоей славы! Услышьте, жены и девы, – к нам явилось новое воплощение Даны и ее смертный муж из Первых Людей! Великий Кот – вот знамение того, что сбывается предсказанное! Пусть же свершится вечный союз Тучи и Пашни! Пусть он благословит озимь, насытит и защитит детей вечной Матери…

По левую руку от слепой жрицы стоял Аоранг – единственный мужчина, допущенный к участию в обряде. Мохначи вообще редко раздевались и уж тем более никогда не делали этого прилюдно. Аорангу же велели снять одежду, оставив только штаны, и разукрасили, как статую для храмового праздника. Он стоял, развернув широченные плечи, чувствуя, как его слишком бледная, не знавшая прикосновений солнца кожа покрывается мурашками. Его спокойное лицо казалось даже надменным, если бы это не была попытка скрыть, насколько ему не по себе. Даже не от холода – к морозу-то он привык, – а оттого, что на него таращатся тысячи жадных женских глаз.

– Сестры, стрела пала с неба!

Матери, стрела пала с неба! Дочери, стрела пала с неба! Поклонимся стреле, помолимся стреле!

Припев все повторялся и повторялся, все сильнее завораживая поющих. Казалось, песня, обращенная к Богине, околдовывает их самих. Одна за другой женщины вдруг выпрямлялись, глаза их вспыхивали, голос становился громче и звонче, словно обретал новые силы, а тела начинали двигаться в танце сами по себе, будто их пронзило, обожгло той самой небесной стрелой.

– Куда ты полетела, стрела? В дальние дали, в ковыльные степи! Воротись, стрела, ударь туда, куда мы скажем! Поклонимся стреле, помолимся стреле! Вот юный муж – ударь в его горячее сердце, Вспыхни в ясных очах, становую жилу возвесели…

Аоранг прислушивался к пению, стараясь разобрать слова, и сам не замечал, как заклинание понемногу захватывает и его. Он слышал в воздухе, среди туч, звенящий, зовущий голос стрелы, и холод волнами пробегал по его телу – теперь уже от возбуждения и странного чувства близкой опасности. Чутье охотника подсказывало ему, что угроза близка, но он не видел ее источника. А повторяющийся напев давил, убеждая не думать, а подчиниться ему и отдаться видениям. Аоранг прикрыл глаза, у него закружилась голова. На миг ему в самом деле почудилось, что он огромен и достигает макушкой холодных синих туч, что он способен одним шагом преодолеть все это рыжее поле до самого горизонта. Ощущение невероятных, нечеловеческих сил на миг опьянило его, будто он в самом деле стал богом…

394
{"b":"842193","o":1}