– Да и я слыхал о бьярских оборотнях, – подтвердил еще один. – Еще когда в вендской страже служил, ходили слухи о священной роще к северу от столицы. Там жил оборотень-росомаха, и все его так боялись, что даже дорога мимо того леса заросла…

– Ну и где ваши оборотни? – возразил Варлыга. – Эти, что ли, доходяги, которые ковыряются в земле, не поднимая головы? Да они даже в малую змейку не способны обратиться, чтобы уползти отсюда! Будь тут настоящие колдуны, они бы уже давно обернулись медведями, росомахами или кем они там умеют, загрызли бы стражу и сбежали в леса, а не дохли с голоду вместе с прочими…

Он оборвал речь и покосился на Андемо. Тот стоял с отсутствующим видом, будто и не о его сородичах тут говорили.

– А что, если попробовать взбунтовать их? – предложил дрив, служивший в столице. – Вон их сколько!

Варлыга вновь бросил взгляд на безучастного Андемо, вздохнул и объяснил:

– Бьяры не способны действовать заедино. На воле они живут крошечными деревеньками в одну семью. Только по большим праздникам вместе сходятся, чтобы почествовать богов.

– Ну а еще как переполох устроить? Шуганем бьяров, они все бросятся наверх, стражу сомнут, а пока их будут разгонять, мы…

– Ха! Чем же ты их шуганешь?

– Надо подумать…

В этот миг за их спинами раздались крики, то ли испуганные, то ли удивленные.

– Что стряслось? – вскинулся Варлыга.

Закатное солнце еще висело над зазубренной кромкой леса. В разрывах туч полыхал алый раскаленный край светила. Длинные и прямые лучи клинками били точно в верхушку скалы; слюдяные прожилки, испещрявшие серый камень, полыхали золотым пламенем. Варлыга удивленно моргнул – ему показалось, на вершине скалы в золотистом блеске проступает образ всадника, выезжающего из огня.

– Это еще что? – пробормотал один из дривов. – Конь, что ли? Или паук?

– Какая разница, – оборвал его Варлыга. – Ты погляди на бьяров, как уставились! Эй, Андемо, что тут творится?

Тот не отрываясь смотрел на верхушку скалы. Кажется, он стал бледней прежнего. Губы его зашевелились, что-то еле слышно повторяя по-своему. А огненный знак, будто вслушиваясь в его речи, разгорался все ярче. Вскоре и дривы ясно увидели на камне образ всадника верхом на диковинном существе.

Вокруг раздавалось мерное бормотание. Бьяры оставили лопаты и заступы и обступили камень, простирая к нему руки.

– Кто это? – прошептал Варлыга, с недоумением и страхом взирая на огненное видение.

– Небесный всадник, наш Зарни Зьен, – отозвался Андемо. На его бледном лице, исполненном жгучей надежды, проступил румянец. – Сын солнца и мрака, покровитель и защитник людей, на шестиногом лосе явился из заоблачных чертогов, чтобы спасти нас!

– И впрямь, всадник! Смотрите, руку поднял!

– Он запрещает морю идти сюда!

– Нет, он запрещает дальше копать Ров!

Венды заволновались. Не каждый день увидишь знамение, да еще чужого бога. Кто знает, гнев или милость явит он иноплеменникам? Однако всем было понятно – огненный всадник вышел из скалы совсем не случайно!

– Он за нас! – воскликнул Дичко. – Это знак! Андемо, скажи бьярам, пусть хватают кирки и заступы и бьют арьев!

– Зарни уже явился, – тихо, но твердо отозвался Андемо. – Вот он, наш защитник. Зачем воевать?

– Что за бредни? Пусть убивают надсмотрщиков!

– Мы не станем никого убивать…

Дичко выругался. Солнце спряталось в облака, и видение медленно угасло. Варлыга пристально смотрел на камень. Чего же хотел от него Аршалай? В чем загадка? Вытащить камень нельзя. Разбивать тоже… Огненный всадник…

Он резко обернулся к Андемо:

– Переведи своим: Зарни Зьен вышел из этой скалы, его божий образ на ней запечатлелся. Давайте же спрячем священный камень от наших мучителей, пособников Змея! Бьяры, копайте яму!

Высившаяся на утесе Яргара была самым старым городом в землях бьяров. В незапамятные времена земная твердь здесь сломалась, как засохшая лепешка, и ее края наползли один на другой, будто ледяные торосы. На самом краю вознесшегося в небо скалистого выступа, откуда было видать чуть ли не все окрестные леса, стояла добротная деревянная крепость, а при ней – небольшой посад. Над гремящей рекой, что срывалась с обрыва поблизости от Яргары, до самых морозов висело облако из мельчайших капель.

Какие силы вздыбили здесь землю? Всякому известно – горы медленно растут из земли, будто грибы, только рост их незаметен. Горам некуда торопиться. Всякий год они, как звери, белеют к зиме и обрастают новой пестрой шерстью весной. И так – столетие за столетием. Но утес, на котором построили Яргару, явно возник иначе. Что же здесь случилось? Сражались между собой ныне забытые боги? Вырвался из заточения могущественный древний дух? Кто знает!

Река, падавшая со скалы, дальше устремлялась в большое озеро, питавшее несколько мелких речушек. Считалось, что именно здесь находится исток Ратхи. Когда-то берег озера облюбовали бьяры для менового торга с арьяльцами. Позднее на скале над водопадом велением Аратты был выстроен укрепленный городок. Яргара стала последней настоящей крепостью в этих землях. Бьяры считались миролюбивым племенем, оттого постройку других укреплений в столице сочли излишней. Полторы сотни домов и складов, незатейливый частокол, чтобы медведи не заходили, одна надвратная башня и три сторожевые – вот и вся Яргара.

Местный городской голова сперва обомлел, когда к нему заявился Каргай со своим ловчим войском. В первый миг он решил было, что нагрянул неведомый враг, который разнесет его жалкие укрепления в мелкие щепки. «О Святое Солнце, что за жуткая рожа! – думал он, глядя на одноглазого маханвира самой свирепой наружности. – А еще говорят, бьяры не воинственны!» Однако, выяснив, что Каргай никакой не мятежный бьяр, а государев человек с особо важным поручением, градоначальник еще сильнее пригорюнился. Сотни воинов, десятки возов, волы, кони – поди все это размести и прокорми! Делать нечего – приказ блюстителя престола надо выполнять. К облегчению посадника, Каргай своих людей внутри городских стен размещать не стал. Он устроил стан на склоне горы и лишь изредка заезжал в город обсудить дела.

Огонек светильника едва позволял разглядеть буквы на тонкой коже тайного свитка. Впрочем, и в ясный день Каргаю проще было выстроить линию колесниц или усмирить неотесанных вояк, чем заставить буквы заговорить. Он поглядел на оттиснутую на воске голову вепря, сломал печать и привычным движением перебросил свиток сидевшему рядом старичку – жрецу Исвархи.

Седобородый жрец развернул свиток:

– «Киран, блюститель престола, – маханвиру Каргаю». – Нараспев прочтя обычные слова чествования, он откашлялся и огласил: – «Посылаю к тебе одного из моих ближних людей, благородного Анила из рода Рашны. Предписываю дать ему отряд в двадцать всадников, да изловит он злокозненного беглого жреца Хасту и сопровождающих его накхов, кои отправились в бьярские земли чинить разбой и разжигать пламя мятежа. Повелеваю, чтобы сей Анил имел в надлежащей мере боевое снаряжение для своих воинов и овес для коней…»

– Все? – без всякой радости глядя на юного посланника, спросил Каргай.

– Тут еще имеется приписка, что обо всем прочем посланец расскажет сам, – добавил жрец, с поклоном возвращая свиток.

– Можно подумать, меня это занимает, – буркнул военачальник.

Анил надменно вскинул голову и с неприязнью поглядел на маханвира ловчих. Прежде, в столице, он его не встречал и теперь понимал почему. «Ну и страшилище, – думал юный арий. – Один его вид оскорбил бы своды Лазурного дворца! Скуластый, рябой, одноглазый, да еще шрам распахал лицо сверху донизу… Уцелевший глаз – что у кабана, маленький, злобный… Дикий, как леса вокруг этого жалкого городишки! И чем этакая зверюга ухитрилась заслужить милость ясноликого Кирана?»

– О чем же таком он мне расскажет? – рявкнул Каргай, обращаясь к жрецу и будто нарочно не замечая знатного гонца. – О ценах на торгу в Нижнем городе?