Страшная тварь вовсе не собиралась уклоняться от боя. Верно нацеленный, острый, как шило, наконечник копья с размаху ударил животное в грудь – но скользнул в сторону, не причинив ему ни малейшего вреда. В тот же миг огромные челюсти сомкнулись на груди и спине ловчего.

Отошедший от первой оторопи Аюр вскинул было лук, чтобы выручить следопыта, но вдруг отчетливо увидел, как украшенные обережными рисунками пластины сминаются под клыками неведомого зверя; как Толмай взлетает в воздух, подброшенный зверем, и дергает руками и ногами в предсмертной муке. Стрела царевича замерла на тетиве, и он сам почувствовал, что ему не хватает воздуха, – будто не Толмаю, а ему чудовище раздавило грудную клетку.

Но в этот самый миг неподалеку Аюр услышал негромкое, но очень явственное шипение накха. Он метнул взгляд туда, откуда оно раздавалось. Ширам уже успел отойти на десяток шагов от опушки леса, где столпились жезлоносцы, и сейчас стоял на открытой местности, холодно и неотрывно глядя на терзающего добычу зверя. Было заметно, что он чуть покачивается, как тогда, во время поединка с Урхо.

«Что он затеял?» – глядя на жениха сестры, изумился Аюр.

Ширам казался задумчивым, почти сонным; даже его лунная коса не была выставлена острием вперед. Скорее сейчас она напоминала метлу из тех, которыми женщины выметают сор из каменных палат.

«Что он делает?»

Между тем свирепая тварь отбросила бездыханное тело Толмая и, словно только и ожидала новую жертву, ринулась в сторону накха. Их разделяло меньше полусотни шагов. Глаза Аюра расширились от беспомощного ожидания неизбежного. Он видел, как сокращается расстояние, хотел крикнуть «Беги!» – но не смог выдавить ни звука.

Ширам по-прежнему стоял, опустив лунную косу. Чудовище неслось вперед, не обращая на странное поведение жертвы ни малейшего внимания. Но в тот миг, когда накх почувствовал зловоние, доносившееся из пасти зверя, он качнулся, уклонился на шаг в сторону и заученно, как много раз на воинских занятиях, провернулся, разгоняя свое оружие. Мощный клинок боевой косы врезался именно туда, куда он метил, – в коленный сустав слишком тонкой для подобного страшилища передней ноги.

Сраженное точным ударом, животное с разбегу перевернулось через голову, рухнуло на бок и, визжа от внезапной боли, заметалось по земле, щелкая челюстями, в надежде достать коварного врага. Ширам не стал дожидаться, перекувырнулся через плечо, вскочил на ноги и отпрянул, снова разгоняя над головой лунную косу. Но за мгновение перед тем, как его клинок обрушился на горло твари, острая стрела с красным оперением вонзилась чудищу точно в глаз. Тварь взвилась и разом опала на землю.

Накх резко обернулся. Аюр стоял в нескольких шагах, и на его луке еще дрожала тетива. Он хрипло выдохнул, стараясь говорить спокойно:

– Славная добыча! Ни у кого такой нет. Спасибо, Ширам, ты здорово мне помог.

Тело Толмая несли на самодельных носилках четверо силачей-загонщиков под руководством его младшего сына. Шли они понурившись, ожидая брани сородичей, воплей, слез и расцарапанных лиц женщин их рода. Никто из них не смог защитить великого охотника; никто не подставил свое копье, не послал стрелу в ужасного зверя. Все они кинулись прочь, спасая свои жизни, – и вот теперь бездыханное тело Толмая с болтающейся при ходьбе головой лежит на его плаще из кожи лося, привязанном к длинным жердям ставшего для него бесполезным шатра. И что с того, что чудище, убившее большака, прежде никогда не видывали в этих местах? Что с того, что Зверь из Бездны сражен? Все они живы, и все чужаки – тоже. Даже ездовые лоси не пострадали. Лишь только Толмай отправился в страну предков, и красивая скорлупа, которую подарили ему чужеземцы, ничем ему не помогла…

Учай, младший сын Толмая, бросил недобрый взгляд из-под бровей на мохноногого гиганта, неспешно бредшего по равнине. Мальчишка на его спине казался вполне довольным охотой. Еще бы! Его стрела сразила невиданного зверя. Единственный выстрел был воистину безупречен. Огромное тело чудовища было водружено на волокушу из молодых сосен, которую без труда тащил за собой мамонт. Оно источало запах столь смрадный, что даже от мертвого зверя все старались держаться подальше. Учай еще раз вскользь глянул на охотничью добычу. В деревне надо будет что-то говорить. Как объяснить, что большак, успешно бивший зверя и летом, и зимой, не справился на этот раз? А что сказать брату? Если спросят: «А где ты был, Учай, когда погибал твой отец?»

Вдруг точно молния ударила среди ясного неба. Как же он раньше не понял?! Конечно же, эта проклятая скорлупа отняла у Толмая силы! Кровь бросилась в лицо Учаю. Как он сразу не догадался? Проклятые чужаки боялись, что могучий охотник попросту опередит их и сам добудет Великого Зверя! А отец им поверил! Решил, что подаренная чужаками скорлупа защитит от клыков чудовища, пришедшего прямиком из подземных угодий Маны, бога смерти!

Он с ненавистью покосился на сияющее лицо проклятого юнца. Ему-то уж точно нет дела, как будет жить народ ингри без своего вождя. Ишь как доволен!

Аюр рассеяно глядел с высоты на широкий берег реки, поросший молодым березняком. Все здесь так и дышало беспредельной дикостью, так что и мохначи со своими неразлучными мамонтами, и охотники-ингри в кое-как раскроенных и сшитых жилами шкурах казались единым целым с этой забытой богами местностью. Однако не зря они шли столько дней по унылым пустошам и дремучим лесам, не зря забрались так далеко от Аратты! Охота Силы удалась на славу!

И что особенно хорошо – он даже почти не испугался. Конечно, в первый миг оторопел, когда этакое страшилище выскочило из леса, – но все прочие перепугались не меньше. Быть может, кроме бедолаги Толмая, шагнувшего навстречу зверю с копьем в руке.

Но зато каков был его выстрел! Таким можно заслуженно хвалиться как перед отцом, так и перед красивейшими девушками Аратты. Правда, – Аюр едва заметно поморщился, – если бы Ширам не подсек ногу зверя, то вряд ли бы его удалось одолеть так быстро и легко. Но ведь убил чудовище все же не Ширам. А значит, и слава – не ему.

– Похоже, ингри недовольны, солнцеликий, – раздался голос Ширама, который догнал белого мамонта и сейчас шагал рядом с ним.

– С чего ты взял? – спросил Аюр, когда мамонт поднял накха к нему в башенку. – Мы же обещали вознаградить их за успешную охоту.

– Их вождь погиб. Погляди, как зыркает на тебя его сын.

– Ну да, погиб, – эхом подтвердил Аюр. – И что? Это ведь охота. На охоте всегда гибнут. Впрочем… – Он решил проявить щедрость, пусть даже к этим дикарям, едва достойным называться людьми. – Мы одарим их так, что они забудут про своего вождя и будут благословлять нас всю жизнь. Мы дадим им…

– Быть может, твой вышитый плащ? – подняв бровь, спросил Ширам.

– Вот еще! Он слишком красив для дикарей, они не оценят такой дар… Так уж и быть, выдай им другой мой плащ, беличий, – все равно он мне не нравится. А еще преподнеси сыновьям вождя пояса с бронзовыми накладками из тех, грубых…

– Это наши боевые пояса, – напомнил Ширам.

– Что с того? Или ты думаешь, новый вождь соберет все три десятка своих воинов и пожелает захватить Аратту?

Эта шутка показалась ему настолько смешной, что он расхохотался, указывая пальцем на носильщиков.

– Вот этот попытается захватить столицу! Ширам, да ты один, не просыпаясь, можешь уложить десяток таких вояк. А уж если проснешься…

Ширам настороженно обвел глазами округу. Он вовсе не разделял веселья юного ария. Уже одно то, что сын повелителя, совершенно не смущаясь, добил его подранка, причем в тот самый момент, когда он занес оружие для решающего удара, могло навсегда рассорить даже старых друзей, которыми они вовсе не являлись. Будь для Ширама эта охота развлечением, а не службой, накх отнесся бы к выстрелу Аюра совсем иначе… Но в любом случае нынешняя бурная радость царевича так и вовсе некстати. Если бы старый охотник не выскочил перед чудовищем и не отвлек его на себя в тот первый миг, когда арии растерялись, кто знает, чем бы закончилась эта схватка…