– Если я и отлучался на время, с царевной оставался надежный человек…

– Что еще за надежный человек?

– Травница Векша – та, что сдала нам убежище накхов.

– Травница? Любовница Кирана? – изумился Станимир. – С чего ты решил, что она надежна?

– Она врачевала наши раны…

– Это лишь способ проникнуть в город, не привлекая внимания. – Станимир принялся ходить взад и вперед по чертогу. – Где она сейчас? Ее следует немедленно найти!

– Но ты же сам взял ее в войско!

– Да. У нас были раненые, а она назвалась травницей. Кто знает, как бы она поступила, если бы мы ее прогнали. Она хитра и изворотлива, как куница… Ее надо найти, и как можно быстрее!

– Я сделаю это!

– Прежде иди простись с Суви.

– Вейлин, не губи! Прошу тебя…

– Власко… – сквозь зубы процедил Станимир. – Я могу тебе дать с ней проститься – или ничего не дам. Суви поедет к изорянам. А ты должен изловить Векшу. Не найдешь – берегись! Ступай.

Станимир повернулся спиной к соратнику, всем видом показывая, что разговор закончен.

– Не губи, – еще раз тихо произнес Власко.

Но повелитель лютвягов не оглянулся.

Толмач, понурившись, вышел из резного зала и побрел со двора. В памяти его всплывали образы былого. Вот он совсем мальцом взят в прислуги в особняк знатного ария. Вот местная детвора глумится над ним, презираемым чужаком из лесу. И драки, драки каждый день… Сперва побои, затем яростные схватки до кровавых соплей, и драное рубище вместо одежды. Когда ему исполнилось тринадцать, хозяйский сын вздумал плетью поучить вендского волчонка. Но едва свистнула плеть, едва ожгла его плечи, мир заволокла пелена… А когда Власко снова начал различать свет и тьму и услышал вокруг человеческие голоса, то увидел хозяйского сына, лежащего с разорванным горлом…

Не видя и не слыша ничего вокруг себя, он шел через торжище. Накхская рана на предплечье жестоко саднила. Проклятый саконский клинок прорубил наруч из воловьей кожи, будто домотканый рукав. Не успей венд в последний миг повернуть руку – валялась бы, отсеченная, там, на лесной поляне.

«Будь она неладна, эта травница, – думал Власко. – Ее снадобья хорошо помогают. А как ни крути, придется ее задавить…»

Неужели Векша в самом деле была лазутчицей Кирана? После всего, что он с ней сделал? Быть не может! Скорее уж Аюна пожелала узнать, куда подевался среди ночи Станимир. А травница – она от снега до снега по лесу бродит. Вот и решила услужить царевне, отыскать след да проводить…

«Теперь ей конец. Станимир спуску не даст, пока не вытянет все. Лучше уж быстро ее прикончить… Но сперва пусть промоет рану. Накхи своим клинкам еще и змеиного яду порой добавляют…»

Толмач свернул в проулок между лавками и зашагал к дривскому подворью, где в укромной клетушке поселилась Векша.

– Эй, волколак! – услышал он совсем рядом. – Куда прешь, людей перед собой не видишь?

Власко поднял глаза – перед ним, загораживая путь, стояли трое дюжих парней из рода Бурмилы и смотрели на него с откровенной ненавистью.

– Я гляжу, ты руку поранил? Не с Бурмилой ли на тропе схлестнулся? Ну-ка, зубки покажи! Сейчас проверим, не ты ли нашего дядю загрыз…

– Проваливайте, – процедил Власко, чувствуя, как накипавшая в груди ярость вот-вот отыщет себе выход.

– Слышь, ты, вымесок собачий…

Один из парней попытался было толкнуть толмача в грудь. Власко почувствовал даже какую-то благодарность к этому ражему детине. Чуть отклонившись назад, Власко с размаху ударил лбом вражину в переносицу и тут же отпустил его, не мешая падать наземь с разбитым лицом. Опешившие было приятели его жертвы ринулись вперед. Мощный пинок остановил первого, и тот с воем упал, держась за сломанную ногу. В то же мгновение локоть толмача саданул по скуле второго парня, едва не угодив тому в висок. Чуть выше, и не носила бы его уже земля. Но и того хватило, чтобы преграждавший дорогу обеспамятел.

Власко оглянулся – не видел ли кто расправы. По всему получалось, что не видел. Да и кто бы заметил, вряд ли успел бы понять – так быстро все произошло.

– Ваше счастье, что я уже отобедал, – прорычал толмач. – А то бы ваши обглоданные кости по торжищу псы гоняли!

Не дождавшись ответа, он зашагал дальше, чувствуя, что ему несколько полегчало, и борясь с гложущим желанием вернуться и добить недругов.

На дривском подворье толмача узнали и впустили без вопросов.

– Векша дома? – спросил он у одного из слуг, возившихся на конюшне.

– У себя. – Юнец указал на дальний конец обнесенного частоколом двора, примыкавшего к городской стене.

– Одна?

– Нет, гостья у нее, не из наших…

– Гостья? – недовольно пробормотал Власко, направляясь к клетушке травницы.

Временное жилище Янди на подворье числилось одним из самых захудалых. Но по мнению травницы, оно было просто замечательным. В дальнем от ворот конце двора никто из прибывших дривов селиться не желал, так что поблизости не было лишних ушей и глаз. Кроме того, ветхая крыша легко разбиралась. Заметив это, Янди радостно вселилась в клетушку. Впрочем, с чего бы бедной травнице привередничать?

Из-за двери слышался негромкий женский голос:

– Царевна волнуется… Ее хотят увезти куда-то в лес. Царевна сказала, что ее повезет Шерех. А он, как известно, давно на госпожу зуб точит…

– У него и так зубы острые, – хмыкнула Янди. – Можешь поверить, сама видела.

– Вольно тебе шутить! Погоди, сюда идут…

Сердце Власко замерло – он узнал голос Суви.

– Эй, это я! – отозвался он.

Наперсница царевны вскочила и приоткрыла дверь.

– Хорошо, что ты здесь! Векша, перевяжи мне рану! А я пока рассказывать буду.

Он вошел внутрь и запер дверь на засов.

– Хорошо, что ты здесь, – вновь повторил он, глядя на Суви.

– Я пришла за снадобьем для царевны, – чуть запинаясь, проговорила Суви. – Разволновалась она.

– Ей бояться нечего. – Толмач скривился, когда Янди принялась деловито разматывать повязку. – Кто-то прикончил Бурмилу. Род его лезет на рожон, требует выдать им душегуба головой. На Станимира указывают, на царевну косятся. Вот ее и решили пока спрятать… Другое плохо. Да что там плохо… – Власко нахмурился и сжал кулаки. – Хуже некуда.

– Что стряслось? – испугалась Суви.

– Станимир вздумал обвести родичей Бурмилы вокруг пальца. Сказать, что царевну отдает изорянам в обмен на дривские земли, как того их вождь, Учай, пожелал. А на деле вместо нее… он тебя решил туда отослать.

– Меня? – пролепетала изумленная челядинка. – Но почему меня? Как же так?

Власко почувствовал, как на его загривке вновь вздыбилась шерсть.

– Я им не отдам тебя, Суви. Волчьим солнцем клянусь, не отдам! Кто бы мне что ни повелел. Ты мне только верь, я все сделаю!

– Я тебе верю, – глухо отозвалась Суви. – Я не хочу в изорянские земли! Там всегда зима, там дикари на лосях скачут. Изоряне нашего царевича Аюра едва не загубили, хотели медведям скормить…

– Я все сделаю. – Власко с силой привлек девушку к себе. – Ничего не бойся.

– Не хотела бы мешать вам, – вклинилась Янди, – но мне нужно приготовить отвар. Я пока в лес схожу за корешками. А вы, если желаете, тут оставайтесь.

– Не выйдет тебе сейчас идти в лес, – возразил Власко. – Велено никого не выпускать без дозволения Станимира.

– Но я-то при чем! – всплеснула руками Янди. – Куда уж мне с Бурмилой справиться? Это, видать, воинов касается…

– Помолчи и меня послушай… – Толмач понизил голос. – Станимир меня за тобой послал!

– Никак захворал? – обеспокоилась травница.

– Захворал. И от той хвори одно лекарство – выдать тебя головой.

– Нешто князь о бревно ударился? Я-то ему зачем?

– А ты глаза большие не делай. Наш князь кто угодно, но не глупец. Ты зачем царевну в лес водила?

Янди промолчала. «Неужто Аюна меня выдала? Святое Солнце, как можно быть такой дурой?!»

– Да ты на меня так не пялься, – хмыкнул Власко. – Князю все ведомо.