Я переступила с ноги на ногу, приминая скрипучий снег. Хорошо, ещё фонарей вокруг по пальцам пересчитать. Неловко было бы смотреть аспиранту в глаза. Вспоминалось сразу… всякое.

– Не знаю, – мотнула я головой. – Сложно сказать, кто с кем говорил, но чей-то голос я определённо слышала. А может, и не один.

Я напряглась, силясь вспомнить, но осознание реальности произошедшего стремительно ускользало. Будто холод отрезвлял сознание. Или реальный мир так защищал вверенных ему простых смертных от перегруза нервной системы?

– Значит, это правда, – тем временем вновь опустил голову Ян. – Ты слышишь Хаос.

– И что мне делать-то с этим? – едва не сорвалась я на крик, видя, как аспиранта снова накрывало волной оцепенения. – Какого ежа тут творится? Почему Мишка и его отец оказались в моей книжке?

– Сколько вопросов, – простонал Бранов, утирая лоб, но я требовательно сложила руки на груди.

– Вы препод. Ваша задача отвечать на вопросы и просвещать. Ну так давайте! Я как никогда в жизни готова просвещаться.

– Мика, пожалуйста... на полтона!..

Я замолкла, гневно раздувая ноздри. Ещё немного и меня от негодования бы разорвало! Но Бранова, казалось, это совсем не тревожило. Он вообще, судя по всему, собрался вздремнуть прямо на холодной лавке.

Что бы там в Материи ни случилось, ему теперь совсем худо. Какие уж тут вопросы? Я расцепила руки и сунула их в карманы, а затем решительно шагнула и ухватила аспиранта под локоть.

– Поднимайтесь. Вам в тепло надо. Где ваша шапка? Глупо зимой без шапки ходить. Взрослый ведь человек!

Бранов послушно отклеился от лавки и, оказавшись чересчур близко, опалил мой лоб неестественно-горячим дыханием.

– Я же на машине… всегда.

– На машине, – пробубнила я, застегнув пару верхних пуговиц на аспирантском пальто.

Глаз не поднимала. Боялась напороться на помутневший взгляд и окончательно чокнуться.

– Куда идти-то теперь? – огледела темноту подворотен. – Я в этой части города ни разу не была.

– Туда, – аспирант ткнул пальцем на упорно воюющий с ветром фонарь. – Через дворы на остановку выйдем. А там уже и бар недалеко.

− Бар?

− Идём, − поманил аспирант. – Хаос и тебя касался, так что подлечиться нам обоим не повредит. Да и ты же от любопытства помрёшь, если не узнаешь, как Укротители восстанавливают силы.

– Вот не помру! – пробубнила я в Брановскую спину. На что тот почти выдавил улыбку и хмыкнул нечто похожее на: «Ну ага. Так я и поверил».

Глава 2. Амур наносит удар

В лабиринтах спального района нас встречал пронизывающий ветер, переполненные мусорные баки и покрытые скользкими буграми дорожки – всё в лучших традициях фильмов ужасов.

Одно хорошо, питьё возымело действие. Аспирант чуточку ожил и даже шагал теперь охотнее, бодрее. Правда расспрашивать, зачем нам в бар, я так и не решалась. Равно как не решалась заикнуться, что кошелёк забыт, и денег, чтобы вернуться в общежития, у меня с собой нет.

Стыдно быть попрошайкой.

Тесно застроенный квартал наконец сменился просторным пустырём, за которым тянулась вереница старых панельных пятиэтажек с грустными слепыми окнами. Только кое-где горели огоньки.

Хорошо кому-то. Сидят в тепле, чай пьют. Интересно, который час, и как я завтра на пары пойду? А аспирант?

Я поёжилась и, втянув голову в плечи, скосилась на Бранова.

– Ян Викторович, вы мне хоть что-нибудь объясните? Хоть когда-нибудь?

На ответ я не рассчитывала. Так, бурчала для порядка. Но Бранов, хохлясь замёрзшим воробьём, вдруг остановился.

– Что ты хочешь знать?

Я подняла глаза. Аспирант смотрел прямо. Неужто момент истины настал? Я даже растерялась, не зная, с чего допрос начать.

– Какой сегодня день недели хоть?

– Тот же, что и был до перемещения, – охотно ответил Бранов. – Воскресенье. Думаю, уже за полночь.

Я обрадованно застонала. Пропустить пару учебных дней вполне могла, а вот Оксана такого ужаса точно бы не пережила. Ей в Материю проще смотаться ещё разок, чем прогулять.

– Хорошо. А что такое этот Хаос вообще? Почему он нападает на людей?

Бранов снова зашагал, чуточку горбясь и дрожа.

– До завтра это может подождать?

– Не может, – насупилась я.

– Спасибо, что напомнила, с кем имею дело, Вознесенская… – обречённо вздохнул аспирант. – Ладно. Начнём. Ты задумывалась когда-нибудь о существовании иных измерений?

– Ну Ян Викторыч, – протянула я с осуждением. – Я же серьёзно спрашиваю.

– А я серьёзно отвечаю, – нахмурился Бранов. – Уточню вопрос. Я о тех измерениях, что лежат за пределами человеческого восприятия. Возьмём ту же религию. В одних трактатах бог сродни человеку. В других – всеобъемлющая сила, наполняющее всё сущее… Вот как ты представляешь себе бога?

Бранов уставился на меня, а я вскинула брови. Лекцию по «релижке» вместо ответа подсунуть решил? Это, называется, «не издеваюсь»?

− Знаете, что, уважаемый Ян Викторович… − за полторы секунды раскочегарила я себя до возмущённой дрожи в голосе, но Бранов вдруг остановился и с облегчением выдохнул.

− Думал, не осилю… Мы добрались, Мика. Шевелись! – не оборачиваясь, махнул он мне, но я и сама не собиралась отставать.

Сердце в предвкушении невероятного забилось быстрее! Но чуда не произошло.

Вместо подпольного мед. центра для Укротителей аспирант и впрямь остановился у самого обыкновенного бара на углу. Подвал пятиэтажки, невзрачные растяжки-вывески…

– Мы что, тут останемся? – уставилась я на аспиранта, уже сбежавшего по сбитым ступенькам и галантно отворившего мне дверь.

Бранов ответил хитрым прищуром и мотнул головой, мол, заходи. Тогда узнаешь.

Спорить не взялась. Пусть бар и второсортный, но на улице птицы на лету мёрзли. Да и, спасибо обострившемуся приступу паранойи, мне чудилось, будто каждый дом в округе только и делал, что следил за нами слепыми окнами-глазницами.

Озираясь по сторонам, я спустилась вниз и переступила порог. Стянула шапку. На вид и правда обычный бар. Не ходовое место, но народу в воскресный вечер много. Тесно и шумно. И никаких тебе магических потоков, постукиваний по верхнему кирпичу каменной кладки и прочей абракадабры.

Я разочарованно прикусила губу. Ну и как аспирант здесь от прикосновений Хаоса лечиться собрался? Если спиртным, то я пас.

Зато Бранов будто бы ожил. На долю секунды задержался, словно на пороге родного дома, где сто лет не был. Шумно втянул разряженный кальянным духом воздух и, пошатываясь, побрёл к стойке.

Не знай я, что с ним, точно решила бы, что он крепко пьян. Впрочем, девица в костюме с иголочки и зализанными набок светлыми волосами со мной бы согласилась. Потому и скривилась, хотя по долгу службы не имела права.

− Сергей? – задрала она подбородок. − А вы по какому вопросу?

Бранов не успел ответить. Окончательно обессилев, облокотился на стойку, а воздух вокруг нас словно пузырьками веселящего газа наполнился и сотрясся от громогласного возгласа.

– Бра-аныч, какие люди!

Словно запуганный крольчишка, я на месте подскочила, а на нас уже надвигалась махина улыбки и мускул. Даже аспирант на долю секунды залучился радостью.

Ненадолго, правда. Затем снова болезненно сморщился.

– Давненько не виделись, Серёг, − вдарил он по чужой ладони крепким рукопожатием. − Как живёшь?

– Да всяко получше, чем ты, похоже, – хохотнул здоровяк.

Длинный чуб его был заплетён в лёгкую косицу, что заканчивалась на затылке забавным хвостиком. Из-под рукавов ярко-синей футболки выглядывали геометрические узоры татуировок. Широкая улыбка насквозь пропитывала крепкие, угловатые черты лица. Но выпустив Брановскую ладонь, Сергей отстранился и обеспокоенно вскинул широченные брови.

– Знатно тебя потрепало, братишка... Всё по книжкам прыгаешь?

– Вроде того, – вымученно скривился Бранов.

Сергей нахмурился пуще прежнего.

– Ну, ясно… Ты хоть заглядывай тогда почаще, раз уж неймётся жизнью порисковать. В двух шагах живёшь и больше месяца носа не кажешь. Дорогу забыл?