Потому Хаос и зашелестел, отдавая приказы. Велел подчиниться и привести меня к нему живой и невредимой.

Очередная вспышка, и над мусорными завалами принялась разрастаться яркая точка, извергающая обжигающие потоки.

Песок. Это коридор!

Я зажмурилась, поднимаясь на ноги. Сколько пробегу на одном адреналине с адской болью в спине − загадка.

– Оксана, уходи!

Напоследок саданув ногой коту под рёбра, Оксанка рванула прочь, позабыв обо мне. Сделав пару робких шагов за ней следом, я так и задохнулась. Сложилась пополам.

Не смогу. Даже идти не получалось.

– Мика, блин!

Заслышав мои стоны, Оксанка, как в замедленной съёмке, бросилась ко мне. Но в ту секунду, когда подруга уже вытянула руку мне навстречу, сияющая точка иного измерения раздалась вширь, и кошка вынырнула из сияющего пятна коридора.

Светлая туника развевалась в ночи как белый флаг.

– Шани… – только и успела я прошептать, как милая, самоотверженная кошечка с грудным рыком вцепилась в спину Оксаны. Оттолкнулась, сделала кульбит и с такой силой лягнула подругу задними лапами, что та оторвалась от земли.

С криком, рвущим барабанные перепонки, Оксана пролетела пару метров, а затем ещё кубарем по асфальту прокатилась.

– Не трогай её! Пожалуйста, отпусти!

Уж не знаю, кричала ли я Шани или Хаосу, взявшему под контроль её разум… От боли в спине я едва могла соображать, равно как не могла и сопротивляться.

Лапы с грубыми подушечками вновь обхватили меня поперёк тела.

Мгновение полёта…

Глава 5. Я – Создатель

Ликование Хаоса я не слышала. Чувствовала.

Он волновался и словно ускорял события. Поднимал в воздух горячий песок, тающие ледяные осколки и перья, что мягко скользили по лицу.

Погодите-ка... перья?!

Распахнув глаза, я едва воздухом не поперхнулась. Плавно, ни на йоту не уступая грации Шани, старуха сфинкс двигалась прямиком на нас, в угрожающем жесте направив на Джахо когтистую лапу. Тёмные крылья, расправленные за худощавыми, покрытыми шёрсткой плечами трепетали на ветру, теряя полупрозрачные дымные перья.

– От-пус-ти, – прорычала Мут, и её миндалевидные глаза, потерявшие сходство с человеческими, засветились красными угольями.

Вожак взревел, против воли разжимая лапы.

Превозмогая боль, я сжалась, оттолкнулась и выскользнула из его объятий. Но попытка приземлиться на ноги не увенчалась успехом. Не в силах унять дрожь, я завалилась на асфальт и со стоном схватилась за саднящую поясницу.

Нет, кошачьи повадки –  это не про меня. Равно как и количество жизней у меня малёк поменьше будет.

– Создательница! – подхватила меня под руку Мут, и стало легче дышать. Боль затихла, и я сумела встать. – Прикоснись к Джахо! Скорее!

Но я замотала головой и попятилась. Старуха сбрендила? Но сфинкс толкала и толкала меня к вожаку.

– Прикоснись! – твердила она. – Давай же!

Кошкот присел, словно в страхе, и медленно водил лапами перед собой. Вкруг его ушастой головы кружил плотный тёмный рой, лишающий его слуха, нюха и, судя по всему, зрения.

− Я не смогу держать его вечно! – вскричала сфинкс, и я выдохнула.

Собралась с духом, поднырнула под шарящие вслепую лапы и, вытянувшись, насколько хватало роста, обхватила кошачью морду обеими руками.

В секунду тёмное облако рассеялось. Глаза Джахо сверкнули злобой. Клыкастая пасть раскрылась в немом рыке. Но прежде чем зубы и когти разорвали меня на куски, из кошачьих зрачков полился свет. Яркий. Ослепляюще яркий.

Он поселился в глазах кота. В глотке, в ушах. Сиял ярче солнца, ярче Брановской магии и изгонял черноту, льющуюся липкой рекой. Выжигал захватчика, вопящего на все лады.

Соображалось туго, но голос Хаоса теперь то и дело прерывался, словно из плохо настроенного приёмника доносился. Неосознанно, по наитию я принялась вырисовывать в подсознании образы кошкотов. Таких, каких хотела их видеть. Таких, каких и задумала.

Мут что-то кричала, но у меня уши глухой пеленой заложило.

– Хватит! – силком оттащила меня старуха от Джахо, и вожак рухнул на землю бесформенным шерстяным кулём. – Сбереги силы для Шани!

Ни черта… ровным счётом ни черта не соображая, я кивнула и шугнула туда, где Оксана из последних сил отбивала кошачьи атаки деревянным обломком. Но Шани это лишь раззадоривало.

Она скакала как заведённая. Со свистом рассекала воздух и цепляла когтями девушку за пальто. Оксанка взвыла, когда особо удачный удар позволил кошке всадить когти в бок по самые подушечки.

Почуяв кровь, Шани набросилась на Оксану, метясь вцепиться в горло. Я заорала не своим голосом и в ужасе зажала глаза ладонями.

Если бы Мут взмахом огромного крыла не запустила тёмный рой, сбивший прицел Шани… если бы Оксана в последнюю секунду − вероятнее всего, от боли − не извернулась, кровь залила бы всё вокруг. А я сошла бы с ума.

– Скорее, Создательница! Нельзя медлить!

Игнорируя стреляющую в бедро боль, я бросилась на Шани. В отличие от вожака, кошка агрессивно размахивала лапами, но я исхитрилась и вцепилась ей в морду. Полутора сантиметровые кошачьи когти не медля впились в мои плечи в ответ.

От боли перед глазами поплыли бордовые пятна, но я лишь сильнее стиснула пальцы.

Шерсть клокам драть буду, если придётся, но тварь, что засела у Шани внутри, вытолкну!

– Давай! – проорала Мут, и сияние, подпитанное моими фантазиями, уже вытесняло из ушей и пасти Шани тёмные как дёготь ручьи.

Мозг со скрипом несмазанной телеги всё медленнее обрабатывал информацию и выдавал образы. Тело Шани требовало все больше энергии, и ладони словно приклеились к мокрой шерсти.

Казалось, ещё миг, ещё залп, и мозг у меня отрубится от перегрева, а сама я вечным сном засну. Но попытка отпрянуть не увенчалась успехом.

– Я не могу… отпустить. Не выходит, – едва прошептала я, как за спиной раздался хруст и вопль Мут.

Сопротивляясь нереальному притяжению, я развернула голову.

Старуха лежала на земле. Одно крыло с силой разгоняло тёмные потоки, пытаясь сбросить оседлавшего её чёрного кота, а другое, переломленное надвое, дрожало и не слушалось.

Это был Чори. Тот самый облезлый гад, что норовил нас с аспирантом сожрать. Что ж нам везет-то так?

Я выругалась. Закрыла глаза, из последних сил толкая светлую энергию в Шани, и едва кошечка со вздохом повалилась рядом с Оксаной на мокрый асфальт, я отвалилась вслед за ней.

Сил броситься на помощь сфинксу не было. На одном лишь упорстве я приподнялась. Не знала, что могу сделать, чем помочь? Но стоило зашевелиться, облезший котяра отшвырнул старуху и с шипением двинулся на меня.

Я едва выставила руки перед собой, а тяжёлое тело уже вдавило меня в асфальт. Обездвижило.

***

Зловонное кошачье дыхание жгло лицо, а я Слышала, как скулила от боли Оксана. Как не замолкая шептал приказы Хаос. Видела, как приближалась воронка коридора, сияя ярче и меняя ход тока воздуха. Теперь она со свистом засасывала мусорные кули и снежные, перемешанные с песком наносы.

Внезапная лёгкость охватила тело. Неужели всё? Неужели и правда умирать совсем не больно?

– Не. смей. трогать. Создателя! – взревел Джахо, дёрнув за шкирку кота. – Я вожак, Чори! Подчиняйся моей воле!

– Вожак? – кошкот отскочил в сторону и хрипло рассмеялся, словно кашлем зашёлся. – Раскрой глаза, Джахо! Ты потерял власть. Ты не выбрал себе пару, не оставил наследника. Ты принял лысых! Дал им пищу и кров. Ты не сумел защитить свой народ!

Шерсть на загривке Джахо опасно вздыбилась, и морда приобрела хищное выражение. А Чори продолжал хохотать, и в звуке его голоса я отчётливо слышала знакомые шелестящие нотки. Те самые, что нагнетали страх и заставляли каждый волосок на теле дыбом вставать.

– Ты всё равно, что слабый слепой котёнок, Джахо, и раз так, пора выбрать нового вожака. Уйми гордыню. Уйди достойно! Прими Чёрного Пса. Прими его силу, волю или… – кончик облезлого хвоста дёрнулся, выдав охватившее Чори возбуждение, – ... или умри в бою, как и подобает мужчине нашего рода.