Так вот оно какое ядро мироздания книги. Материя...
− Попадос... – давя панику, выдохнула я и закрутила головой, выхватывая заполнявшие арки отрывки сюжета, рождённого моей фантазией, и совсем незнакомые, надстроенные закулисьем события.
Арки-экраны уже заполонили почти всё пространство стеклянного лабиринта, когда я увидела ту, что единственная пульсировала золотом.
Вспышка, вспышка, пауза, вспышка.
Азбукой Морзе я не владела, но точно знала, это неспроста. Этот свет звал меня!
− Йа-ан! – задрав голову истошно завопила я.
Надеялась «докричаться» до золотой точки, так напоминающей магию аспиранта. Но дрожащие заслоны иных арок брезгливо перекидывали крик зигзагом и отправили бежать в никуда. Грани поворотов рассекали звук, но на миг мне почудилось, словно горячий воздух завибрировал в ответ на мой зов.
…и-ка, Мика... − раздался слабый стон из-за спины.
Крепче прежнего вцепившись в шкуру своего скакуна, я извернула голову на мифические сто восемьдесят градусов. Шёпот и шелест крыльев были едва различимы, но следовали за нами шаг в шаг. И я бы приняла их за галлюцинации, если бы псина вдруг не задрожала от грудного ревнивого рыка и, вздыбив холку, не припустила во весь опор.
…Мик... здесь!.. я...
Голос прерывался, словно ветер разрубал слова хлёсткими ударами, но в каждом звуке отчётливо узнавались Барановские интонации.
Радость выстрелила в голову, как перебродившее вино. Это аспирант! Он ищет меня! Но едва я одобрила отчаянную мысль спешиться с пса на полном ходу и, если не расшибусь, броситься искать Яна на своих двоих, как греющие сердце отголоски зова накрыла волна моего былого собственного крика, усиленного злобным лаем оголтелой своры.
Не то Хаос назло пародировал мой голос, не то звук в коридорах заплутал и повернул назад, но я на себе ощутила, что слова действительно имеют вес. Меня словно бетонной плитой к собачьей спине придавило! Ни пошевелиться, ни вздохнуть.
А псина-грузовик знай себе мчалась одной ей ведомым путём. Рычала, ранила бока об острые углы поворотов и, судя по отдаляющейся солнечной арке, несла меня по стеклянным лестницам всё ниже. В самую глубину Материи.
Едва волна звука схлынула и понеслась дальше петлять по коридорам, я с хрипом втянула ртом обжигающий воздух и приказала себе отбросить панику. Вдруг неведома зверюшка вынесет меня, куда нужно?
Я ведь Создатель. Для кошкотов я божество! Быть может, и остальное зверьё не останется в стороне? В сказках ведь так и бывает – непременно найдётся смышлёная тварюшка или волшебный клубочек, который точно знает, дорогу.
Но стоило запрокинуть голову и взглянуть на бледнеющее сияние солнечной арки, я поняла – плыть по течению не выход. Герои так не поступают, а мне сейчас ничего не оставалось, как призвать из потаённых глубин всю свою храбрость и «обнажить» меч.
Ну или придумать, что у меня за спиной раскинулись крылья, а кости обросли защитным титановым сплавом.
− Придумывать я умею! – нервно хохотнула я и всё с тем же явно нездоровым хохотом выпустила звериную шкуру.
Как встала на собачьей спине, будто на сноуборде, не помню. Почему завопила «банзай!» − тем более. Сознание вернулось лишь тогда, когда зверюга, лишившись наездника, гневно взревела.
Зависнув в воздухе на миг, я приготовилась услышать, как стекло и занавеси арок отразят звучный «шмяк» моего тела. Но дымные щупальца просочились сквозь стекло пола и приняли меня в объятия, свели удар на нет.
Пол заклубился пузырями чёрных туч и, подобно батуту, просел, пропуская меня во тьму. В нижние, слои Материи, те самые, что наверняка служили основанием выдуманного мной мира.
Не успела я понять, что твёрдо стою на ногах. Не успела увериться в радостной мысли, что героям, равно как и дуракам, определённо выдан счастливый билет, как здоровенная псина-грузовик с горящими, как пара лун глазами вынырнула из лениво перекатывающихся клубов тумана и подмяла меня под себя.
Я точно знаю, что кричала, когда огромные, словно мясницкие ножи клыки пробили мою грудь. Помню, как теряла сознание от боли и возвращалась вновь, пока зверь выскребался из беспросветной темноты. Слышала, как хрустели мои рёбра, а тварь всё крепче сжимала пасть, грозясь перекусить меня пополам.
− Ян Викт… – прокашляла я, надеясь хоть напоследок взглядом отыскать золотые всполохи, а псина уже вновь бежала по янтарному лабиринту со всех лап.
Прыжок, другой. Когти скребанули по стеклу пола, а зверь на полном ходу вместе со мной в зубах влетел в одну из арок и с оглушительным хлопком разорвал затянувшую проём пелену.
***
Острые грани чужестранной клинописи резали тело. Каждая связка в теле готова была зазвенеть и лопнуть от натуги!
Я застонала, не в силах выносить боль, и в тот же миг из круговерти слов и шёпота вывалилась в воду.
Как не захлебнулась, с перепугу сделав вдох − загадка. Зависнув на несколько секунд в невесомости воды, я отчаянными взмахами разбила стайки пузырьков и заработала ногами. Но долго плыть не пришлось. Пара уверенных гребков, и пятки врезались в твёрдое дно.
Стоило вынырнуть с хрипом, плечи обдало прохладой, а слепые от воды глаза резануло ослепительной белизной.
– Госпожа, подлить горячего молока?
Незнакомый голос зажурчал ручьём так внезапно, что я вздрогнула и едва вновь не ушла под воду.
– Госпожа?
Миловидная девица, услужливо перегнувшись в пояснице, держала на весу внушительных размеров кувшин. Руки её уже тряслись от напряжения, а я, фыркая и отплёвываясь, всё никак не могла понять, кто она? Какого лешего я в бассейне с молоком, куда пропали рваные раны на груди и… О, фантазия, враг мой! Почему я голая?!
***
− Кто вы? – я рывком прикрыла грудь и присела, чтобы вода, которая оказалась и не водой вовсе, лизнула подбородок.
− Ари-Анэ, госпожа, − девица с кувшином без лишних расспросов склонила голову.
Подавив смешок и дурной вопрос – а кто я? – я попятилась и уткнулась лопатками в гладкую стенку бассейна.
– А не напомните, где… мы?
Девица, не обнажив и крохи удивления, снова не заставила ждать.
– В императорских купальнях, госпожа. Так подлить молока?
Сжалившись, я кивнула.
Соображалось медленно. Горячее тепло разливалось по телу блаженной негой. Потому, лишь когда тонкая струйка молока перестала журчать, а кувшин опустел, я сообразила, что ничего ещё не кончено. Я до сих пор в «Императоре», а девица с кувшином – прислуга! Благо из человеческого рода.
Но судя по тому, как трепетно со мной здесь обращались, я больше не в Материи! Меня не расщепят и не сожрут заживо!
Прилив облегчения подкосил ноги. Я вслепую нащупала тёплую ступеньку бассейна и со вздохом присела. Крепче обняла себя за плечи и осторожно огляделась.
Императорские купальни, значит? Красиво. Над белоснежным «покрывалом» молока скользил пар. Сизые клубы поднимались до высокого, расписанного цветами потолка. Окутывали звёзды нежно-розовых лилий в напольных вазах, а птичьи трели проникали сквозь парусящие занавески широких окон и умножались, отражаясь от каменных стен.
Я провела кончиками пальцев по мозаичному бортику бассейна. На миг мне почудилось, будто каждый отшлифованный кусочек обсидианового стекла… дышит. Вот-вот разломится и выпустит на волю страшный чёрный дым!
Я вмиг вскочила как ужаленная.
– Мне нужно идти!
– Как пожелаете, госпожа.
Девица с кувшином невозмутимо кивнула, и вмиг вбежала ещё пара неотличимых на вид юных особ. Укутав меня в огромное полотно, которое полотенцем назвать язык не поворачивался, девы гурьбой посеменили в соседнюю комнату, отгороженную высокой плетёной перегородкой. Нити её были тонкими и в сиянии не уступали даже солнцу.
Я торопилась следом, и рот у меня так и норовил разинуться. Никогда столько золота не видела... Казалось, даже в лёгкую ткань занавесок на окнах были вплетены прожилки благородного металла.
