Девочка обняла отца за мощную шею и теперь то и дело бросала смущённые взгляды на нас с аспирантом.

Вожак кивнул, подтверждая правдивость слов Маду, и заговорил, пытаясь перекрыть нежное мурчание Шани. Кошка как раз принялась гладить Яфу по спинке.

– Маду верно говорит. До тех пор, пока люди не заключили союз с Чёрным Псом, мы жили бок о бок. Нас почитали.

– Чёрным Псом? – в удивлении встрепенулась я. – А это ещё что за… фрукт?

Бранов предупреждающе подцепил мои пальцы, одним взглядом говоря: «Вознесенская, хоть раз в жизни помолчи!» – но Джахо уже недоумённо нахохлился.

Вовремя спохватившись, я пришлёпнула себя по лбу и закивала, мол: «Ах, да! Вспомнила. Это же тот пёс, который...» Выдавать своё небожественное происхождение опасно. Молчание в этом треклятом параллельном мире не просто золото – заманчивая возможность не оказаться на вертеле.

– Едва Чёрный Пёс пришёл к власти, – продолжал Джахо, удовлетворившись моей реакцией, – люди оттеснили некоторые стаи в пустыни. Отныне они кочуют в поисках оазисов. Наши же предки решили уйти к реке.

– Здесь рыба, – поддакнула Шани.

– И улитки.

Это Яфа вновь выглянула из-за плеча Маду. Улыбнулась Бранову и смущённо зарылась носом в жёсткую шерсть на шее отца.

– А об улитках мы позже поговорим, – сердито оскалился Маду.

Я усмехнулась, глядя на малышку. Похоже, кого-то здесь явно ждёт взбучка вселенского масштаба. Джахо же тем временем выпятил мощную грудь и воинственно распушил ломаные усы.

– Как бы то ни было, Создательница, не тревожься. Придёт время, и мы отвоюем сухие земли. Даю слово.

– Слово, – одновременно вторили Маду и Шани.

– Слово! – даже Яфа вновь отважилась выглянуть.

Глазки её сияли нешуточным огнём. Коты-родители на то одобрительно захохотали, и даже Джахо, до тех пор будучи со скрещенными на груди лапами, внезапно смягчился. Оскалился в улыбке и потрепал малышку по голове.

– А теперь пора спать, – продолжал ухмылялся Маду, и его кошачья морда жутковато вытягивалась. – Попрощайся с Создательницей до утра, Яфа.

Кроха вновь стрельнула глазками на аспиранта, а затем и на меня смущённо поглядела.

– Тёплых снов, Создательница!

Я только поулыбалась в ответ и махнула рукой.

Чудно, право слово. Быть богиней и приятно и… Нет. Это приятно. Безумно приятно!

– И вы идите отдыхать, – продолжал командовать Джахо. – Я распоряжусь, чтобы в Доме Совета для вас сложили постели из свежей соломы.

– Не надо! Мы всё равно не можем остаться, – решительно нахмурилась я. – У нас… вернее, у меня, как у Создательницы, здесь миссия. Нам нужно идти и…

– Нет, – аспирант вдруг перекрыл поток моих оправданий и, кажется, весьма вовремя. Джахо уже вновь набычился. – У тебя, Создательница, слишком слабое воплощение в этом мире, – выдал Бранов, наверняка скрывая насмешку. – Придётся отдохнуть сегодня, а завтра продолжим путь.

– Верное решение, – прокряхтела Мут из темноты дальнего угла шалаша.

В нерешительности переминаясь с ноги на ногу, я сердито глянула на аспиранта. Столько, как сегодня, я со времён школьных походов не ходила. Пятки теперь жгло огнём, а потому отдохнуть хотелось страшно. Но мы ведь и без того времени с лихвой потеряли!

Внимательно наблюдающие за мной кошкоты, очевидно, приняли моё молчание за страх.

– Создательница, позволь нам дать тебе ночлег, – старался учтиво басить Джахо, но выходило у него ещё жёстче и резче обычного. – Здесь безопасно, а лысые не посмеют напасть. А если посмеют, мы передавим их как курят!

– Мы будем защищать тебя, – вторил товарищу Маду, поудобнее перехватив Яфу, медленно моргающую сонными глазками. – Тебя и твоего мужчину.

– Он не мой... – завела было я, но наконец сдалась. – Ладно. Хорошо. Так уж и быть, останемся на ночь.

Кошкоты закивали, успокоились и двинулись прочь, и вскоре в шалаше остались лишь мы с Брановым да Мут.

– Идёмте к огню, – прокряхтела сфинкс и скинула плащ.

Глаза у меня чуть не выпали, ведь под старой хламидой оказались самые настоящие крылья! Прямо как те, что виделись мне во сне у Бранова! Тёмные, чуть запылившиеся на кончиках перья врастали в сгорбленную, с острыми лопатками спину и тянулись ровными рядами до самой земли.

Я глянула на аспиранта, ожидая встретить негодование за мои нелепые выдумки, но Бранов лишь болезненно кривился и всё чаще прикрывал глаза.

– Больно?

Я робко коснулась его локтя чуть ниже импровизированных бинтов, а Бранов попытался совсем неправдоподобную улыбку выдавить.

– Терпимо. Ты не беспокойся.

Ну, да. Как уж тут не беспокоиться.

– Я помогу, – пошаркала Мут к выходу. Крылья, будто перебитые, волоклись за ней шлейфом. – Идёмте.

У костерка было в разы уютнее, чем в полутьме шалаша. Присев рядом с аспирантом на поваленный ствол дерева, я принялась наблюдать за сфинксом. Старуха неторопливо обнажила раны. Кинула грязные, испятнанные кровью лоскуты в огонь и приложила свою львиную лапу к кровоточащим порезам.

Бранов охнул. Вцепился пальцами здоровой руки в свою коленку, а каждый мускул его красивой, в меру рельефной груди напрягся.

Я поспешила отвернуться. Не пялиться на полуобнажённого препода, которого до сих пор видела лишь в рубашках, да строгих пиджаках было выше моих сил.

– Ну, будет... – отпрянула сфинкс немного погодя. – Дальше само заживёт, не загноится.

Бранов, а вместе с ним и я, с удивлением уставился на то место, где ещё недавно зияли крупные рваные раны. Теперь на плече едва алели розоватые полосы.

– Магия! – взволнованно прошептала я. – Вот это да-а-а…

Мут улыбнулась, отчего складочки и морщины на её лице помножились на два.

– Мы не владеем магией, Создательница, – покачала седовласой головой она. – Это секреты людей. Мы лишь помогаем чем можем. Забираем немного боли.

– О, как… – смущённо потёрла я нос. – Вы и с Яфой это провернули?

Мут кивнула, а меня почему-то в эту секунду захлестнуло неловкостью. Выходит, это я не наделила кошкотов магическими силами? Не доглядела, значит. Тоже мне... Создательница. Беда на ножках!

– Котёнок был ранен сильнее, – протянул аспирант, поглаживая алые рубцы свежей кожи на плече, – поэтому столько кошкотов прикасалось?

– Если забрать слишком много боли, можно и самому умереть, – спокойно отозвалась сфинкс. – Ну, разговоры, разговорами, а желудок уважить нужно. Побудьте здесь.

Мут с трудом поднялась и поковыляла в шалаш. Долго чем-то гремела и шуршала, а затем вынесла здоровенный пожухший лист, на котором, как на тарелке, лежала одна-единственная вяленая рыбёшка и несколько странного вида кручёных рожков.

– Поешьте, – уселась сфинкс напротив нас и обернулась хвостом с кисточкой на конце. – Путь у вас, гляжу, сложный был.

Не дожидаясь повторного приглашения, я ухватила рыбину. Бранов с недовольным видом взял один из рожков. Принюхался и с укором взглянул на меня.

– Даже не глядите так! – лихо открутила я голову вяленой рыбёхе. – Улиток есть ни за что не стану.

Когда с нехитрым угощением было покончено, Мут подала голос. До тех пор она просто наблюдала за нами сквозь пламя костра.

– Итак, что привело тебя в наш мир?

Аккуратно собрав косточки и плавники, я бросила их в огонь. В кои-то веки предусмотрительно молчала, потому как обращалась сфинкс явно не ко мне.

Аспирант поджал губы и склонил голову набок.

– Вы ведь и без того знаете, кто я и зачем пришёл. Верно?

Мут загадочно моргнула. Принялась выписывать гибким хвостом волны, заставляя пыль вздыматься клубами. Оттого старуха-сфинкс казалась ещё таинственнее. Словно в лёгкую дымку вырядилась.

– Ты прав. Я помню все предыдущие жизни и не раз видела таких, как ты, Укротитель. Но чтобы кто-то привёл с собой Создателя… Зачем ты это сделал? Сомневаюсь, что у тебя были на то веские причины.

Глава 13. Бранов удивляет