Я растерянно округлила глаза.

– Куда?

– К кошачьему селению или логову. Я не знаю, как у них тут принято называть…

Я с опаской отступила, пожалев, что так опрометчиво отложила рогатину.

– Вы с ума сошли? Идти прямиком в кошачье логово? Жить надоело?

– Ты же сама сказала, раз кошкоты разумны, с ними можно договориться.

Аспирант поморщился и перехватил кота поудобнее, а я за голову схватилась.

– Это же лишь теория! Я не знаю… Точнее, мне просто кажется… Да и с чего вы решили, будто я знаю, где кошкоты живут?

Снова помассировала висок. Очередная идея крупинкой пороха вспыхнула. Осветила кавардак в голове, а мне всё больше казалось, будто я стою перед дверью аудитории и с минуты на минуту придётся сдавать самый сложный экзамен.

Ну, разумеется, я ничего не знаю и ничего не помню! Чего от меня требовать-то?

– Ян Викторыч, нет. Вести я точно не смогу. Что угодно, но такую ответственность на себя я не...

– Верь себе, Мика, – просто сказал Бранов.

Я усмехнулась. Себе верить сложнее всего. Он не в курсе, что ли?

– Ну а если себе не веришь, – без тени улыбки добавил аспирант, видя моё смятение, – мне поверь. Это твоя книга, твои фантазии. Ты справишься. Так что, давай, – аспирант поудобнее перехватил сопящий свёрток, – подрубай внутренний компас.

– А если…

– Без если, – мотнул головой Бранов. – Я в тебя верю, Мика. Веди.

Он сказал это так просто и потому искренне, что я хоть и с трудом, но улыбнулась. Подняла палку-рогатку, стиснула покрепче и воинственно задрала голову.

Бранище прав. Это мой мир. Кто его лучше меня знает?

– Идёмте! – рванув с места, ринулась я в кусты.

Прошла пару метров по хлюпающей влагой земле и остановилась как вкопанная. Бранов ни на шаг не отставал.

– Нет, – покачав головой, крутанулась я на сто восемьдесят градусов. – Лучше сюда пойдём. Не отставайте, Ян Викторыч!

Аспирант что-то пробормотал в ответ, а я принялась освещать фонариком путь и прощупывать рогатиной особо подозрительные лужи. Проверяла глубину. Сама вымокнуть не боялась – за Бранова с кошкотенком беспокоилась. Им ухнуть в болото никак нельзя.

Я обернулась, чтобы глянуть на препода, а в памяти настойчиво повторял бережно записанный аспирантский голос: «Я в тебя верю, Мика».

Странно, но такую уверенность в себе я и сама ощущала впервые. Вера с человеком чудеса творит. Не иначе как по её милости и впрямь стрелка внутреннего компаса во мне в эту секунду дрогнула и выбрала направление.

***

– Не паникуй, не паникуй… – шёпотом повторяла я.

Положительные установки и прочие психологические штуки всегда помогали, но на сейчас…

– Спокойно, Мика, – Бранов тяжело выдохнул и привалился спиной к дереву. Приподнял колено и подпёр свёрток с кошкотом. – Расслабься и доверься чутью.

Я с жалостью поглядела на аспиранта. Вот уж кому расслабиться точно бы не помешало.

– Может, хоть отдохнёте немного?

– Я в норме – Бранов уверенно ухватил котёнка и распрямился, приняв бравый вид. – Идём дальше.

Потупив взгляд, я крепче стиснула мобильник – наш единственный источник света. Признаться, что я, собственно, уже и не знаю, куда идти, не могла.

Благо аспирант не терзал расспросами. Шёл следом и бубнил себе под нос всякий раз, когда я, повинуясь внутреннему зову, вдруг резко меняла направление.

Хотя о каком зове речь? Я уже около получаса ничего не чувствовала. Никаких трепыханий в груди.

То ли внутренний ориентир накрылся, то ли это изначально был самообман, и никакого скрытого механизма во мне отродясь не водилось… Не знаю. Я отчаянно продиралась сквозь разлапистые кустарники и чувствовала, как во мне толстели и ширились сомнения.

К тому же призрачная тропа, наверняка оставленная зверьём, истончалась, а воды вокруг поприбавилось. Если так и дальше пойдёт, скоро вплавь пускаться придётся, а плаваю я неважно.

Прошагав ещё несколько минут в полном молчании, я наконец остановилась. Сдалась.

– Ян Викторович, простите. Не знаю я, куда дальше.

Бранов подошёл, старательно держась незатопленных участков. Говорил аспирант с трудом, но на удивление мягко.

– Тебе это только кажется, Мика. Ты не сомневайся, веди.

В негодовании я фыркнула и выпалила многим резче, чем собиралась:

– Да что вы заладили-то? Не сомневайся, Мика, веди, Мика… Не знаю я, куда идти, ясно?! Не-зна-ю!

Ещё немного, и я точно ляпнула бы, что последние полчаса мы вообще строго наугад топали.

– Спокойно, – завел шарманку аспирант, словно его словарный запас так некстати сузился до пары ободряющих фраз. Но я без того была «спокойна», как никогда.

Мобильник, будто в насмешку над моей беспомощностью, в сотый раз оповестил о стремительно иссякающем заряде батареи, и я дала волю злости. Взвыла и со всего размаху швырнула свою рогатую клюку в темноту.

Обняла себя за плечи и привалилась плечом к стволу, мягкому от моховой подушки. Устало прикрыла глаза.

Страх, до сих пор запертый в самом отдалённом уголке души вальяжно растянулся. Раскинул руки-плети и сковал грудь так, что и дышать сил не оставил. А вслед за страхом и отчаяние подтянулось. Оскалилось счастливо и заставило каждый мускул окаменеть, а голову стремительно опустеть.

И верно, какой из меня проводник? Какие к чёрту внутренние инстинкты? Выдумала себе сказочку, поиграла в героя и хватит. Пора вспомнить, кто я есть на самом деле.

– Ян Викторович, – взяв себя в руки, нашла силы развернуться к аспиранту, – я и правда не понимаю, куда идти. Серьёзно. Кошкоты в песках живут, – я с сожалением поглядела на свёрток в руках Бранова, – а мы, похоже, вот-вот под воду уйдём. Так что… зря вы в меня поверили.

Бранов вздохнул. Спорить не стал. Наверняка и впрямь был разочарован, да и руки от тяжести кошкотёнка уже отнимались.

С минуту мы постояли в тишине. Мобильник, издав предсмертный *курлык*, сдох. Фонарик погас, и темнота обступила со всех сторон. Даже очертания аспиранта теперь разглядеть с трудом удавалось.

– Надо же, в какую глушь забрались, – задрала я голову, силясь разглядеть сквозь намертво переплетённые ветви лунные проблески. – И тихо-то как.

– И правда, – чуть слышно отозвался Бранов. – Чересчур тихо.

– Слишком…

Не сказала, просто воздух из лёгких весь до конца вышел, превращая слова в шелест.

Может, так тихо и должно быть? Кто ж в чащобе жить станет? Однако воздух, вопреки моим попыткам убедить себя в обратном, тревожно вибрировал. Кровь мигом ударила в голову и ноги.

– Ян…

– Тшш!

Шорох раздался совсем рядом. Переломилась сухая веточка. В кустах явно кто-то был! И не один...

Закусив губу, я уставилась в темноту. В ушах гудело так, будто тишина разрасталась и давила на барабанные перепонки. Кажется, даже при встрече с гидрой я не боялась так сильно.

Нет, тогда всё тогда случилось наскоком. Я и понять толком ничего не успела. А уж после того, как Бранов вытащил нас в реальный мир, и вовсе испытала кайф. Никому об этом не говорила, но удовольствие и впрямь оказалось невероятным.

Адреналин бил каждую клетку, руки тряслись, ноги ходуном ходили, но это было ни с чем не сравнимое удовольствие. Удовольствие от пережитого смертельно опасного приключения из которого вышел победителем.

Потому я и прилипла пиявкой к Бранову. Надеялась добыть «дозу» невероятных приключений. Вот только на сей раз чутьё упорно твердило: победителем мне не выйти. Не в этот раз.

– Ян Вик...

В горле до того пересохло, что казалось, будто издашь ещё хоть писк – и оно трещинами покроется изнутри, как земля в пустыне!

Бранов завозился. Судя по чавкающему звуку, опустил на землю кошкота. Тот, похоже, пришёл в себя. Слабенько закряхтел.

– Мика, уходим.

Ума не приложу как, но я поняла, что значило это короткое «уходим». Мы возвращаемся в наш мир. Безопасный. Тот мир, где человек – царь, а не кусок сочного мяса.