Алана Русс

Мой препод Укротитель.

ЧАСТЬ I

Воздух подчинялся взмахам гигантских крыльев беспрекословно. Пружинил и держал моё тело на плаву, как вода.

– М-мика, Ми-ка, – на все лады смаковал мягкий, с искрами смеха голос, а его обладатель всё увереннее сжимал мою талию.

Я обернулась на зов, и тёплые крылья объяли с головы до ног. Темнота сомкнулась, но лишь затем, чтобы позволить вспыхнуть чувству куда более волнующему, чем ощущение полёта.

Поцелуй. Осторожный, тягучий, как омут, ожидаемо настиг на рваном выдохе, а я возликовала.

Слава Купидону! Давненько сознание не баловало меня любовными сценами.

Нет, я не сумасшедшая. Я фантазёрка. Подобные сны для меня вторая реальность. Стоило сделать шаг за порог осмысленной реальности, разум с завидным постоянством запускал киноленты чужих жизней и приключений.

Кто этим кинотеатром у меня в мозгах заведовал, неизвестно. Знала бы, выдала премию в размере пяти зарплат за качественный подбор контента. Потому как даже сейчас, за бесплатно, божественно красивый и со всех сторон рельефный МужскойПерсонаж#1 увлечённо целовал меня среди нагромождений ватных облаков. До невозможности крепко сжимал в объятиях угольно-чёрных крыльев и пьяняще шептал моё имя.

Я отвечала не менее напористо. Молча, без раздумий и со сноровкой куда более солидной, чем обретённая мной в реале.

Ага, знаю. В фантазиях меня частенько заносит. Ну а чего требовать от романтичной юной натуры девятнадцати лет? Да и глупо не пользоваться, пока предлагают.

В любом случае наслаждаться поцелуями крылатого красавца оставалось надолго. Ещё мгновение, и сон, как водится, сменится. В разум хлынет каша из случайностей, наслоившихся на выдумки, а я провалюсь в подземелья крепкого и, будем надеяться, здорового сна.

– Мика, Мика!

В ребро совершенно некстати воткнулось что-то острое. Болезненный вздох жадно украли чужие горячие губы, но тычок повторился. Ещё и крепче прежнего.

Мать моя… Это кто там меня изрешетить вздумал?

Не желая вылезать из фантазий, я сильнее стиснула пальцы на крепких плечах. Вжалась в мужскую грудь так, словно на войну крылатого провожала. Хотя, вернее всего, так и есть. Мы больше не встретимся.

Молния не бьёт в одно место дважды, а мне не снятся одни и те же сны. Никогда. Но, право слово, какая жалость!

Ангел-то попался шикарный, породистый. Со стальными мышцами и строгими, до жути знакомыми чертами лица. Правда, крылья жутковато-мрачные... Но зато целуется отменно. Плюс чёрный всегда в моде.

– Мика, – соседка по общежитию в очередной раз атаковала меня и нещадно ткнула наманекюренным ногтем в бок. – Машка, блин!

Ах, это слово-паразит! У Оксаны что ни фраза, то хлебобулочное изделие какое. У неё вообще нездоровая мания всему искать сравнения с едой. Говорила я ей – диеты до добра не доведут.

– Сама ты блин, – буркнула на автомате и скребанула ногтями по парте.

На губах, как приклеенный, ещё горел поцелуй, но райские декорации стремительно таяли. Молочно-розовые облака серели и обращались в унылые столы учебной аудитории.

Лишь тёмные как беспробудная ночь глаза МужскогоПерсонажа#1 оставались на удивление неизменными. Но если прежде они смотрели с обожанием и лисьей хитринкой, то сейчас собирались сцепить с поводка с десяток-другой кусачих молний.

– Выспались? – спросил мой без пяти минут чернокрылый ангел, источая осязаемое негодование, а я едва воздухом не подавилась.

Твою ж налево через пень…

– Ян Викторыч?

Лёгкие сжались, отказавшись впускать кислород. Да я и сама боязливо втянула голову в плечи.

Беда! Похоже, молния, зародившись во сне, решила шарахнуть меня насмерть, не отходя от кассы. Потому как совсем ещё юный, лет двадцати семи аспирант – и по совместительству преподаватель – и впрямь навис надо мной. Листал мою тетрадь и с явным осуждением поджимал губы, которые в моей фантазии ещё секунду назад не давали мне продыху.

**Прорыв в материи 1. Ян

...немногим ранее

Ян обладал особым даром. Умел глянуть так, что у студентов всех степеней обнагления коленки подгибались. Но с этой девчонкой с первого занятия всё пошло наперекосяк.

Она раздражала его безмерно.

Хотя, раздражала – громко сказано, конечно. Не шумела, не огрызалась, не оттачивала на молодом преподавателе приёмы неумелого флирта. В общем-то, на рожон не лезла. Беда лишь в том, что всякий раз Ян наперёд знал, куда уселась возмутительница его личного спокойствия.

Даже скрип треклятой шариковой ручки в её тонких пальцах отдавался в мозгу тревожным набатом. Грядёт нечто, что Ян не в силах был предотвратить. Поэтому после «релижки» у второго курса – так студенты за глаза называли историю религии – он частенько чувствовал себя опустошённым.

Словно сам Хаос его досуха высосал.

– Языческие фанатики не брезговали жертвоприношениями. Так, согласно летописи, верующие в бога из Бездны волхвы сгубили немало женщин Ростовской земли, – диктовал Ян, буравя взглядом девицу с карандашом, воткнутым вместо шпильки в неаккуратно собранный пучок на затылке.

Прежде он не обращал внимания на подобных девиц. Ваниль в голове – это за версту видно. Даже волосы цвета фруктового зефира. Ну куда это годится?

На лицо, правда, ничего, но фигура… сильно на любителя. Ни тебе длинных ног, ни женственного изгиба бёдер.

Воробей! Ну, или синица. Беспокойная, бестолковая синица.

Вот и сейчас, не прошло и получаса, а эта крохотная нахалка на последнем ряду уже совершенно безбоязненно маялась дурью.

– Голод – умелый манипулятор. Волхвы без труда обманули обезумевшую толпу и заставили чинить расправу над девицами, якобы прячущими в себе припасы в неурожайный год. Движение фанатиков буйствовало до тех пор, пока Ян сын воеводы Вышаты вместе с дружиной не изловил псевдокудесников и не отдал на суд родне убитых.

Ян не глядя впечатал палец в интерактивную доску. Слайд сменился, а девица-синица ниже прежнего склонила голову.

Будто чуяла на себе тяжёлый преподавательский взгляд. Но ручка над тетрадью так и порхала, выводя нечто, явно не относящееся к славным деяниям Яна Вышатича, спасшего народ от морока колдовского.

Значит, черкает свои рисуночки. Снова.

Умница какая. А потом будет, как и десятки прочих до неё, ходить с несчастными глазками и тянуть заунывно: «Ну, Ян Ви-икторович! Ну, что мне сделать для допуска к экзамену? Ну, Я-ян…»

Бесит.

Скрипнув зубами, Ян подавил глупое желание вызвать девчонку к доске, как в школе, и отчитать у всех на виду. Благо понимал – нет смысла тратить драгоценное лекционное время на нравоучения.

Это её жизнь, а значит, и ошибки тоже. Пусть хлебает в конце семестра.

К тому же бессменная соседка Синицы – круглолицая блондинка в очках – поймала гневный преподавательский взгляд и легонько подтолкнула подругу в бок. Та недовольно дёрнула плечом, а затем, будто пришла в себя. Осторожно отложила ручку, подобралась и без намёка на глубочайшее раскаяние уставилась на Яна огромными зелёными глазищами.

Взгляды схлестнулись. Ян презрительно сощурился, а девица недоумённо нахмурилась, мол, чего ещё? Я же даже горячую заинтересованность на лице состряпала. Не видишь?

А птица-то с характером…

Первым не выдержал Ян. Вытолкнул на выдохе остатки гнева и отвернулся от колизейной аудитории, уходящей на несколько ярусов вверх.

Он многое стерпеть в студентах мог. Готов был мириться с любыми проявлениями недостатка извилин в мозгу. Но стояло зайти речи о лени…

Лень Бранов Ян Викторович порицал, готов был идти на неё с вилами и жечь напалмом. Собственно, это он и делал, перелопачивая тонны материала при подготовке к лекциям и семинарам.

Ведь как иначе зажечь фитиль свечи юного ума, если в себе не способен высечь искру? И Ян высекал раз за разом. С азартом выдавал всё, что только знал по теме и даже чуточку больше. Приправлял голые факты творческими заданиями, помогающими забетонировать материал в такой неустойчивой субстанции, как мозг позавчерашних школьников.