– Нет. Просто предупреждаю, чтобы вы больше глупостей не делали. Не таскали девушек в книжные болота, ведь иначе кто-то из них может начать строить гипотезы, болтать направо и налево, и тогда…

– Шла бы ты лучше, – процедил Бранов сквозь зубы, – круги на кукурузных полях чертила, Вознесенская.

Круги? Обидно. Я к нему, видишь ли, с пониманием и всей душой. Никому и словом не обмолвилась о наших приключениях, а он вот, значит, как?

– Зачем круги? – пожала плечами. – Вы же есть. Книжный путешественник, конечно, такой фурор в СМИ, как высадка НЛО, не произведёт, – оценивающе глянула я на препода, – но и на вас, если правильно все устроить, можно нехило подзаработать.

Чувствовала я себя как никогда уверенно. Что ни говори, а алкоголь напрочь сносит баррикады стеснения и неловкости.

– Ты мой сутенёр, что ли, чтобы на моих способностях зарабатывать? – ехидно поинтересовался аспирант.

Я коварно хмыкнула. Попался, голубчик.

– Ага. Значит, способности всё-таки есть. Это хорошо…

– Я же не уточнил, о каких способностях речь.

Я так и ахнула. Ну и пошляк! Ещё и деятель науки. Преподаватель! Будущий, правда, но всё же. От ответственности отсутствие диссертации не освобождает.

Казалось, аспирант мои кривляния заметил и разозлился ещё пуще. Но заговорил неестественно мягко, вкрадчиво.

– Мика, ты же понимаешь, тебе всё равно никто не поверит. Будь хорошей девочкой, и тогда…

– Я верю и этого достаточно, – отрезала я. – Постараюсь, и сотни других поверят. Мистика всегда привлекательна, а в век интернета вообще что угодно можно болтать. Кто-нибудь, да поддержит. Хотите, чтобы за вами таскались толпы надоедливых зевак?

Бранов вздохнул и свернул с ярко освещённой трассы. Темнота вмиг облепила машину. Я напряглась, но виду не подала.

Глупая, сама всё порчу! Дёрнуло же меня…

– Но мы с вами, Ян Викторович, можем договориться. Разойтись полюбовно, скажем так.

– Слушаю.

Неужто повёлся? Верилось слабо. Скорее, препод просто развлекался, но рискнуть стоило.

Набрав в лёгкие побольше воздуха, я выпалила:

– Утолите моё любопытство, и я не стану предавать дело огласке.

– Вот как, – Бранов потянул паузу, словно раздумывая. – Утолить любопытство, значит?

– Ага. Согласны?

***

Я с надеждой уставилась на аспиранта, а машина тем временем остановилась. Свежий снег протяжно скрипнул под колёсами.

Нет. Шантажист из меня совсем никудышный. Бранов развернулся ко мне. Облокотился на дверь и глядел теперь с лёгким прищуром. По крайней мере, в темноте мне казалось, будто он зло сузил глаза.

– Согласны? – повторила я, но на тон тише, и аспирант наконец ожил.

– Нет, не согласен.

Сказал, как хлыстом щёлкнул, и я замерла. Балансировала на краю пропасти.

Шаг влево, шаг вправо…

– Раз так... Вы не оставляете мне выбора, Ян Викторович.

Прозвучало совсем жалко. Я дёрнула ручку, но дверь не поддалась. Попробовала ещё раз, подняла рычажок до упора так, что от натуги жилка на шее забилась. Однако дверь оставалась молчаливо-безразличной, впрочем, как и сам владелец авто.

Ну, всё. Приехали.

Я чувствовала, как аспирант прожигал мою спину взглядом, но тело онемело, потому обернуться не было сил. Ручку двери тоже мучить бросила, без толку.

До меня вдруг простая истина дошла. Бранище неспроста приехал. Это ловушка. Он заманил меня в ловушку! Конец.

– Мои друзья знают, где я.

Зачем сказала, сама не знаю. Должно было звучать устрашающе, однако от этих слов жутко стало лишь мне.

– Друзья знают? – усмехнулся аспирант. – Ты кому-то сказала, что тебя подвезёт препод? Вот уж сомневаюсь. Максимум, ты пожаловалась одной из подружек на плохое самочувствие и сказала, что вызвала такси. Так что брось заливать, Мика. Никому и в голову не придёт искать тебя... рядом со мной.

Ой-ёй... Я ловила каждое Брановское слово, а заодно судорожно шарила впотьмах в поисках заветного шпенделька, снимающего блокировку двери.

Ну где же он, чёрт бы его…

– Я буду кричать, – предупредила честно.

– Кричи. Но лучше побереги голос и сэкономь время. И своё, и моё.

Холодным потом умылась на раз ещё до того, как мужские пальцы скользнули по спине. Бранище взял меня под локоть и приблизился так, что виска коснулось его тёплое дыхание.

– Дам тебе совет, – едва различимо прошептал на ухо аспирант, как змей-искуситель, – никогда не угрожай тому, кто сильнее тебя, Мика.

Я сдавленно угукнула и, затаив дыхание, повела головой. Хотела искоса видеть Бранова, правда, у меня от этого едва косоглазие не случилось. Одновременно обследовать дверь и глядеть в лицо смерти – та ещё задачка.

– Поняла? – продолжал менторским тоном терзать меня препод. – Если да, тогда повтори.

– Не угрожай тому, кто сильнее, – послушно оттараторила я.

– Хорошо, – Бранов чуть прищурился и пальцы его на моём локте сжались сильнее. – И никогда не груби тому, кто умнее тебя. Не лезь туда, куда не просят. Не вмешивайся в то, чего в корне не понимаешь и...

– И не приведи господь снова связаться с тем, кто обладает сверхъестественной силой, – добавила я с истеричным смешком, но Бранище инициативу не одобрил.

Доминант, похоже, чтоб его…

– Да лучше вообще клюв не раскрывай, Синица, – негромко, словно самому себе проговорил аспирант. – Пока не нашлись "добрые" люди и кляп в рот не сунули.

Синицы… кляп? У меня от страха будто слуховые галлюцинации начались. От отчаяния и нереальности происходящего я и не заметила, как потянулась к лямке ремня безопасности на груди. Сдавила пластиковые лапки зажимов.

Щелчок!

Аспирант вынырнул из суровой задумчивости. Даже вздрогнул будто бы. А я, не дожидаясь, пока он достанет из бардачка какие-нибудь особо жуткие орудия пыток, воспользовалась секундной заминкой и с воинственным ором: «Вива ла революсьон!»* – рванула в промежуток между сидениями.

*Viva la revolución – да здравствует революция

Надежда на то, что задние двери не заперты, была мала. Но и сложа руки сидеть толку немного. Правда, борьба за свободу оказалась недолгой – мой Виннипуший пуховик как мог предательски стеснял движения.

Мгновение, оставшееся в памяти одним сплошным пятном, и я, вопреки тому, что клещом цеплялась за сидение, оказалась обхвачена поперёк талии.

Рывок, и крепкие ручищи даже дышать не дают. Сдавили грудную клетку до хруста, а такой уютный, с легкими древесными нотами глубокий аромат окутал, словно те самые крылья из сна. Сгустил темноту и отгородил от мира. Привязал...

Взбрыкнув, я так и охнула. Эт-то еще что за стокгольмский синдром?!

– Гадкий… аспирантишка… гад-кий…

Возвращая независимость и пытаясь больше не дышать носом, чтобы вновь не съехать в ваниль, я царапалась и брыкалась. Визжала, тянулась к сигнальной кнопке на руле, пыталась укусить препода и ругалась до тех пор, пока силы не покинули, а слова в жалобные хрипы не превратились.

Дёрнувшись напоследок, я обмякла с обречённым всхлипом.

Странное дело, но аспирант будто бы просто зажал меня в тесных объятиях, максимально блокируя движения. Ни придушить, ни каким бы то ещё способом умертвить даже не пытался!

Посидели в тишине пару секунд.

– Успокоилась?

– Угу…

Бранов разжал хватку, и я переползла на отдельное кресло.

– Viva la revolución?* – с приятным акцентом и явным смешком переспросил он. – Ты серьёзно?

– У нас языки… в школе были, – выдохнула сбивчиво.

– Языки, значит, – покачал головой аспирант, оправляя раскатавшиеся в пылу сражения рукава рубашки.

Выглядело это угрожающе. Так в кино делают крутые парни, решившие выбить из кого-то всю дурь. Но Бранище ведь не похож на того, кто может избить женщину! Кажется...

– Ян Викторы-ыч, – взвыла я, вжавшись в спинку кресла. – Я могила! Честное слово, могила! Будь вы хоть масоном-сатанистом, никому ничего не скажу!