ГДЕ ШЛИ БОИ Далеко, но не в сказке, Где травы зло растут, В дикой прибрежной ряске Дремлет забытый пруд. Запахом сгнившей тины Пахнет его вода. Месяц в дремотной сини Плавает иногда. Когда же в день весенний Гаснут зори в волнах, Встают убитых тени, Кресты держа в руках. ПОДСЛУШАННОЕ ОТКРОВЕНИЕ Пришла, села за стол Боль моя, хмуря бровь. Сказала, как же, мол, Ты оставил свой кров. Ответил: был пожар, Дотла сгорел мой дом. Жестоких смерчей жар Сжигал тучи огнем. От этой беды там Осталось восемь хат. Страшно! Я видел сам, Как погиб родной брат. Сказала боль: Постой! Ткешь наивный ответ. Кто бросил край родной, Тому и веры нет! ИВАНУ Иван без рода, Иван без племени, Скажи, как прожил век, где был и что видал? В снегах студеных и в жаркой зелени — Как раб работал ты, а славу кто забрал? На сербских зорях потерял ты силы, А на волынской глине нажил себе горб. В родном Подолье брошены в могилы Все твои родичи — твоя любовь и скорбь. Стоят устало, седы от времени, Твои свидетели: березы, тополя. Иван без рода, Иван без племени, Как раб работал ты, а слава где твоя? Отец в петле погиб — не вынес доли. А ты, скажи, за что страдал: für Kaiser… Land? [22]Вам дали всем одни могилы в поле И надпись красочною: «Name unbekannt» [23] «ОЙ, НЕ ХОДИ, ГРИЦ…» На сцене умер Гриц… Ходил по залу страх. Казалось, и моя душа упала ниц. И щеки, и глаза — в сочувственных слезах. Немая тишина… Лежал на сцене Гриц. Я в свете фонарей увидел муки рук, На бледноте лица дрожала тень ресниц. Он не был мне знаком: он мне ни сват, ни друг. Я на игру смотрел, как умирал наш Гриц. Его мне стало жаль. Да и себя мне жаль: Когда я упаду у пропасти своей, Не будет ни хлопков, ни безутешных слез. Вдруг увидал тебя — ты поправляла шаль, Твой смелый взгляд блеснул под чернотой бровей… О, боже! Пусть ее хоть прослезит мороз! «ТРАВИАТА» Сон безголосый, онемелый, Вошел в поношенной рубахе И тенью серой в тихом страхе Метался в запахе камелий. Свет падал на девичьи щеки, Болезненным румянцем тая. Мечты дрожали, повторяя, Печальный бой часов жестоких. С кроватью рядом в белом платье Присела смерть в игривой позе, На гребне весело играя. Все о любви и все о счастье — О том венке, что на морозе Из душ людских сплетен для рая. НОКТЮРН G-MOLL Эх, закутаться б в дым из крестьянской трубы, Одурманиться запахом руты, шалфея… Сад вишневый, ольхи серебро у избы — Мне бы слушать их шепот, хмелея. Думы шли бы, как сумерки с буйных полей,— Чтоб, прильнув к ним, стать звуками сытым. Эх, воспрянуть бы памятью радостных дней, Тех, что сердцем еще не забыты. ПРЕЛЮДИЯ DES-DUR Я вижу в снах село весною: Сады в цвету, черемух белый пух, Кудряшки верб над тихою водою И, смежив веки, в волнах спящий луг. Уже пастух пригнал в деревню стадо. Закатный луч сгорел средь облаков. Родной покой — звенящая отрада — И синий дым над крышами домов. Все мнится — ты бежишь ко мне тропинкой По зеленям пшеницы, ячменя И ветерком певучим тянешь руки. В душе воспоминания. Тростинкой Качнулась боль — и обожгли меня Старинной дудки плачущие звуки. Михайло Рудницкий © Перевод Г. Некрасов ОСЕННЕЕ В долину бойкой пряжей дождь течет С куделей уходящих туч. Но вот закатный солнца луч К вечерне звоном пригласил приход. Свежее стал на взгорке темный бор, И воздух, как стекло, лучист, И шум ветвей, и птичий свист — Сливалось все в единый дружный хор. Окутал сон умытые поля, Погас багряный свет небес, И ветер отдыхать залез В стога, покой с вечерней мглой деля. В заботах спорых небо, супя бровь, Смотрело на осенний дол. Народ с надеждою с молебна шел, Топча устало падших листьев кровь. |
