НАВОДНЕНИЕ Разлилось, Разбушевалось, Растеклось, Расколыхалось… Буря рвет лазури ризу, Бьет и сверху, сбоку, снизу, Катит, крутит и кидает, Горизонты раскаляет. Рвется сердце, рвутся груди, Гром небесный мертвых будит, С неба клекот стай орлиных Падал, чтоб пропасть в пучинах. Глянул вниз: под скальной крышей Тень людей, но смех не слышен — Бледные и с хмурым взглядом В страхе льнут друг к другу рядом. Кто — с корытом, кто-то — с тазом, Ввысь глядят в испуге разом… И одна другой вдруг скажет: — Этот ливень — горем ляжет. Воды, что на нивы хлынут, Вырвут всходы, зерна вырвут, В огородах будет пусто, Пропадет совсем капуста. Все заилит на баштане, И плетей на нем не станет. По жердинке — страсть такая — Весь свинарник растаскает. ДАЛЕКОМУ
Не шли мне скорбь, далекий друже! И так душа моя больна Кручиною, и ей все хуже, В огне предсмертия она. Пылает заревом весна. Огонь откуда — мир недужен, Толпа бесстрастием полна! Во тьме Голгофы матерь тужит — Не видит той толпы она… Не шли мне скорбь, мой брате-друже, С тобой у нас печаль одна: Рыдают тяжко наши музы, Хохочет в пекле сатана… НА СВАДЬБЕ А я вчера на свадьбе был, И кобзу взять не позабыл,— Везде вдвоем… И вот одну Я стал настраивать струну. Гляжу — кобзарь. Встал у порога. И кобзу прислонил рядком. То на гостей посмотрит строго, То на невесту с женихом. «Чего ж стоишь? Что не играешь? Забыл гопак или не знаешь? Иль нам некстати пир хмельной? Давай-ка, брат, — пойдем со мной! Пойдем, певец! Зову, как брата. Тут рядом есть другая хата, Где хороводит детвора,— Гробов вчерашних там гора: Нам над гробами петь пора!..» УТРОМ Я до рассвета рано встану, На лоно ясным взором гляну, К дубраве не спеша пойду, К цветам вечерним припаду. И припаду, и коль сумею — Их сон вечерний одолею, Росу с холодного листа Возьму на жадные уста. Заря над лесом расплеснется И эхом сонным отзовется, И будет неземной убор Тлеть и пылать, лаская взор. И упадут в цветы равнины И бриллианты, и рубины, Чтоб блеском драгоценным хлынуть И в поцелуях солнца сгинуть… И будет жаль мне в этот миг, Что каплей к ветке не приник, Что бор с туманом не покину, Что в поцелуях я не сгину. «Думою последнею в свой субботний час…» Думою последнею в свой субботний час, Дни мои весенние, прилечу до вас. Там вон за дубравами, где синеет даль, Там — венки лавровые, сверху них — печаль. В даль свою безмолвную, в вечный путь сквозь тьму, В синеву небесную — тайну я возьму. Там все ночи светлые, что в одну слились, И пути не вспаханы, и безбрежна высь. Там и сны, что смолоду я хранил счастливым, Там венок и золото, что дарили нивы. Колос там, что сорван был в час молчанья он, И венок мой, собранный под вечерний звон. Все, над чем молился я, — все я заберу, С чем на свет родился я — с тем я и умру. В МУЗЕЕ КУЛЬТОВ Чту украинских я святых. Люблю страдалиц преподобных, Воспитанных, почтенных, «сдобных», Румянец щек, взгляд глаз живых, Зовущий связку дум земных. Они роскошно так одеты, Как будто бы их ждут банкеты — Не там, вверху, в глуби небес, Не в крае божеских чудес, А тут, внизу, без страхов ложных, В садах магнатов осторожных Иль гетманов ясновельможных, Под фейерверк со всех сторон, Где песни, гам и лютней звон. От разноцветья, солнца пьяный — Нам ближе полдень златотканый, Прозрачней синевы разлив, Теплее шелковистость нив, Свободнее поток лучей, И нет скульптур уже понурых, Не убегают их фигуры От солнца ласковых очей. Хотя и чужд для нас свет сей И сердце знать его не хочет — Он все ж родней, чем свет полночи… Доныне в думах стынет ряд: Чугунных сглаженных оград, И толща стен, тяжелый фон Залитых золотом колонн, Вериги, рубище, хитон, Приглушен блеск очей без воли, Кровавый пот, гримаса боли, И ужас пытки, покаяние, Чтоб жизни миг — как подаяние… Рисунки и года сплелись, Навеки в сердце сбереглись, Но я до ихнего экстаза Не смог прильнуть еще ни разу. А тут — я с ними весь живу, Лишь вырву мертвую канву, Подарком времени приму Узорчатость их наяву. Ввысь мчит Христос, как на крылах. Ни на челе, ни на устах Нет и следа недавних мук. И тела жар, и крови стук, Наперекор земным законам, Несут его к нагорним лонам. Варвара [12]. Платье шелком шито. И нитью жемчуга обвито. Вчерашний день ее как сон. Век не погасит сановито Ее очей глухой огонь. Желаний радостных полна, Несет им дань свою она. И быть смиренною не хочет, Доселе… урывает ночи. Художник в творчестве был смел — Свою Варвару он воспел, Со счастьем краткий миг роднит, Его палитру золотит. Я вспомнил путь, рожденный встарь… Ввысь вознесен резной алтарь. И вновь тавро минувших лет Над каждым шагом льет свой свет. Сейчас я вижу: ликов сила, И среди них — «пророк Данило». Запалом щеки не спалило, Чело тень тучи не сокрыла. Кунтуш [13] пылает в позолоте, И нимб червонный на отлете. И словно славы пышный дым, Сияет фон резной над ним. Пред ним — вельможной стати панна, Так то ж — «Святая Юлианна» [14]. Глядит из рамы сквозь года, Как гетманша, так молода. Она как розы лепесток, Напудрены ее ланиты, Цветами груди все обвиты И брови сведены в шнурок. Уста — как камень родонит. На буклях — след щипцов лежит… Лишь две минуты их коснулся: Кто шел на пир, кто уж вернулся — От будней каждый отвернулся… Чту украинских я святых, Печаль раздумий не для них… Хоть дни их канули во мгле — Меж ними весело и мне. |
