«Когда тебя встречаю я в трамвае…» Когда тебя встречаю я в трамвае Средь безразличных и чужих людей, Глаза невольно сразу прикрываю И бессловесно выхожу скорей. Спешу забыть, когда мы были рядом. Те дни пьянили крепче, чем вино. Я тщусь запрятать их смятенным взглядом В завалы сердца, в темноту, на дно. Пусть там лежат ненужными вещами. Их блеск померк, уже не тот, что был. Ищи веселья с новыми друзьями, Меня ж забудь, как я тебя забыл… Степан Чарнецкий
© Перевод Г. Некрасов ГУЦУЛЬСКАЯ ПЕСНЯ Над зыбкой моею склонялись не няньки, а ели, Им Прут помогал. Под музыку ветра, кружась, танцевали метели, Шум хворь отгонял. При стаде овец я рос под присмотром мужчин На полонине. Я с детства влюблен в остроконечные шапки вершин В солнечной сини… ГОВЕРЛА Вновь ты передо мной! Слепит меня твой снег. И, мнится, я иду в долину, как в весну. Жар солнечных лучей и ветра тихий смех — О чем же ты грустишь там, в ледяном плену? Взгляни: как веселит нас зеленью Хомяк, Как Поп-Иван короной бледною блеснул, Как шумный Прут в волнах полощет лета флаг — О чем же ты грустишь там, в ледяном плену? Гора, моя гора! Мне ль не понять тебя. В объятьях вечных льдов лежит твоя судьба, Душа ж твоя огнем горит в рассветный час. И летом, и зимой ты прячешь щедрость дум, Не веет над тобой ветров горячий шум. О, как же это все роднит, Говерла, нас. ГРУСТНЫЕ ИДЕМ С родинкой терпения явились мы на свет. С лицом, что отразило увядших листьев цвет. Жизнь нашу озаряло звезд гаснущим огнем — Грустные идем. В осенней серой хмари прошли наши года. Безлунной ночи ветер нас нянчил иногда. В тисках судьбы жестокой мы жили и живем — Грустные идем… Над нами не играли оркестры бурных дней, Не грело солнце лета, гром был травы немей. Безропотно мы жили, забывшись полусном,— И с грустью отойдем… НАД ГОРНОЙ РЕКОЙ Над горною рекою Я с думами стою. Душа течет тоскою В бегущую струю. Как облака повисли На камни брызги звезд. Искрятся в шуме мысли, Словно кометы хвост. Вода поет и стонет О чем-то о своем. И в волны глухо тонет Избитых далей гром. С застывших круч в долины Спешит — не удержать. Ее бурлящей сини И стужам не сковать. Когда льет непогода Дождей крутой навал — Как грозы с небосвода, Вниз рвется лесосплав. Каменья, словно души, Сорвавшись эхом с гор, Спадают с плеч Давбуша В вечнозеленый бор. Стою над пенной рябью. Ты — счастье, дикий рок. Больное сердце рабье Уносит твой поток. Оно средь бревен в дрожи Летит в слепящий блеск. Да, мне всего дороже Твой неумолчный плеск. «Я иду… Над ночной почерневшей стерней…» Я иду… Над ночной почерневшей стерней Ветер свищет разбойною пулей. Я, как блудный скиталец, бреду стороной, Жажду сини взлохмаченной бурей. Я плыву… Мне бы остров свободы найти, Обрести бы желанную сушу. И с собою любовь бы туда привести, Отогреть бы застывшую душу. Я лечу… Я лечу сквозь бураны огня. Вечен путь мой средь сумрака смрада. Бессловесной печалью рокочет волна — Но мне жалости этой не надо. «Село в тоске…» Село в тоске… Понурые деревья, Окаменев, качаясь, спят. А тучи рваные висят Над избами как древние поверья. Однообразны дней осенних лица. В душе — гнездится пустота. Спадает бисер слез с куста, Где пес бездомный по ночам ютился. Он убежал за теплым ветром в поле По жухлой, слипшейся траве. Мечтаю с болью в голове: Где ж мне найти хоть миг счастливой воли? Надежно бродит холод по подворью, А солнца не было и нет. Я у дождя ищу ответ — Он бьет и бьет по лужам с нудной дрожью. Вчера о прошлом лете месяц плакал. Сегодня целый день дождит. Стерня прибитая блестит, Да ветер воет бешеной собакой. «Твой голос — рыданье без слов…»
Твой голос — рыданье без слов, Молитвы крутая боль, Мелодия белых цветов, Дыхание утренних зорь… Твой голос — жестокий укор — И сердце болит сильней… Твой голос — надгробный аккорд Разбитой жизни моей… |
