Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

«Часто мне снится…»

Часто мне снится
Взгляд милый твой,
Небо в колодце,
Травы весной.
Поле искрилось
И колосилось.
Все, что приснилось,
Переменилось.
Ветер гуляет,
Шлет непогоду,
Рвет и бросает
Листья на воду.
Только в колодце
Все та же вода.
Милая вновь
Не вернется сюда.
1939

Василь Мысык

© Перевод Ю. Денисов

РЕКА УМИРАЕТ

Вы видели, как речка умирает
В полынном, дремлющем степном краю,
Как засуха до ила выпивает
Ее теченья слабую струю,
Как ряд халуп, на берегу уснувших,
Убого сиротеют, а ветра,
Как голос запустенья, крик лягушек
В весенние разносят вечера.
Там, где когда-то голубого цвета
Был плес, в котором, радостно-ясна,
Отсвечивала красками рассвета
Задумчивая неба глубина,
Где били роднички и тихой звенью,
Спокойным всплеском наполняли тишь,
Где пену, плывшую вниз по теченью,
Плавучий перехватывал камыш,
Теперь вокруг все мертво, мертво там…
1926

ПОЛЫНЬ

К тебе, полынь, рукой тянусь.
Я знаю: ты горька на вкус.
Но почему? Что сталось?
Иль сладких не пила дождей
С приходом вешних, теплых дней
И в росах не купалась?
Иль с незапамятных веков
Далеких предков пот и кровь
Ты впитывало, зелье,
И бережешь доселе?
Растешь на круче, на песке,
В овраге, возле хаты…
Несут коровы в молоке
Твой привкус горьковатый.
Ты забираешься в жита —
Те, что взрастили степи,
Чтоб чувствовалась горечь та
В насущном нашем хлебе.
1926

ВОЗКА ХЛЕБА

Что ж, Трофим, запрягай коровенок, пора за работу!
Тучи, кажись, стали реже чуть-чуть. Ох, как надоела
Вся эта морось и слякоть! Уже и стерня потонула
В буйной отаве. Пчелы жужжат над глухою крапивой.
Копны давно потемнели, слежались, зерно прорастает —
Тут и навильник поднять со снопом над землей не легко.
Долго после повозку тащить коровенкам в слободку,
В ту, что вдали в зеленых садах утопает. Недавно
В Граковке мимо церквушки «фордзоны» проехали с шумом.
Сколько их — пять? А кому их водить? У кого с малых лет
Сын — тракторист?
                      Ну, вестимо, не твой же, не твой, не Трофима!..
Едут. Колеса и люшни скрипят. Тяжко ступать коровенкам.
Морось опять началась.
                                   «Хоть ты плачь!»
                                                                Все так же
                                                                                        проходят
Дни полевых работ, как и во времена Гесиода.
1926

ЛЕТО

1
Тревожная пора! Набух армяк,
Отяжелел, — шумливый и колючий
Дождь льет и льет. Не сходят с неба тучи.
Засохший грунт податливо размяк.
Не скошен хлеб. Расхлябанный большак
Весь в колеях. Не просыхают кручи.
Осело сено в копнах на лугах.
А там, вдали, гроза еще ревучей,
Несет на села грозный свой заряд.
Вот где встряхнет у старых осокорей
Раскидистые ветви! Закипят
Потоки шумные на косогоре.
Польется «молоко» с беленых хат,
И ягоды посыплются, как зори.
2
И будут рдеть, лишь дунет ветровей,
Подобны ярким дорогим каменьям,
В росистой поросли, что с нетерпеньем
Ввысь тянется, к сплетению ветвей,
Больших и старых. Сад глухой, ей-ей,
Как будто захмелел иль с умиленьем
Внимает танцу с приглушенным пеньем
Листочков молодых — своих детей.
Какая свежесть! Словно в думе той:
«Возцобні комиші, довольні води!»
Чу! Ясно слышно после непогоды
Там, где-то на тропиночке степной,
Над просыхающей от ливня нивой,
Вечерней песни взмыл мотив счастливый.
1926

В ДОРОГЕ

                               …Далёко-далёко вокруг
Бежит, бежит, подернут синей дымкой, луг,
А ближе к полотну — чертополох, ромашки,
Полынь сухая, полоса цветущей кашки,
Мелькнул подсолнух, кем-то срезанный, на нем
Меж листьев пасынки оранжевым огнем
Горят, красуются. А вон синюк, что летом
Заярье заливал голубоватым цветом,
Подсох и полинял, и редкая пчела
Сюда уж залетит из дальнего села.
Там, где кончается стерня, покрыта пылью,
Отцвел купавник, лишь торчат одни будылья.
Рыжеет донник вдоль бахчи. А вон курень
Из камыша и разных веток, целый день
И ночь, поставленный на взгорке одиноко,
Вовсю глядит, прищурив старческое око,
И дыма ниточка висит над ним…
Летит локомотив сквозь эти все картины,
Чумазый машинист торчит в окне кабины,
На рельсы смотрит, а порою бросит взгляд
На груды угля, руд, а вот уже летят,
Проносятся луга, щетинистые нивы,
Мелькают хутора, вкруг них — черешни, сливы,
Течет петлистая тропа туда, где вширь
Долина разлеглась. Какой глубокий мир!
Вон стайка пастушков мелькнула у проселка —
Затеяли игру, а по отаве колкой
Вольготно разбрелось десятка два телят,
И светом, и теплом от белых веет хат.
Еще местами, продлевая жизни сроки,
Букашки греются на слабом солнцепеке —
Сонливо, неподвижно, без былых забот.
Вдруг солнца луч серебряно блеснет
На тонкой паутинке. А на ней листочек
Колеблется без ветра — жизнь продлить ли хочет
Иль жаль ему осенних этих дней?..
1926
75
{"b":"590470","o":1}