2 То не рыба в море разгулялась, То не птицы в небе закружили,— Разбрелися с граблями девчата По сухим и пахнущим покосам. Гей вы, годы молодые, воды, Что струитесь рощами, полями, Разливайтесь реками, морями, Разноситесь песнями над нами И над павшим долу клеверищем! Сколько звезд на небе в час полнощный, Столько здесь копен стоит высоких — На лугу раздольном и душистом. Но яснее ясных звезд высоких И стройнее всех дивчин на свете По лугу красавица проходит, Говорит сестре своей любимой: «О сестра, зеленая купава, Ты кукушка в роще, на калине! Вновь печаль мне сердце обвивает, Вновь тоска переполняет душу». А сестра ей: «Милая моя ты, Не печаль то — молодость играет, Не тоска твою терзает душу, А глаза косца, что, как агаты, Глубоко в сердечко заглянули». Пролетела галка через балку, С выпаса стада плетутся шляхом. Над рекою разлилась, как речка, Парубка задумчивая песня. Ты кого встречаешь, поджидаешь? Отчего ты, хлопец, так невесел? Посмотри, стоит повсюду в копнах Ровных и высоких клеверище. И домой торопятся сестрицы, Две сестрицы, быстрокрылые птицы. 1925 ЛОВЦЫ И это люди?! Ветер и леса В их взоре отражаются жестоком, Перекликаются в них голоса, Загубленные алчностью до срока. Пригнувшись к холкам рыжих и гнедых, Тавро удач и неудач несущих, В замётах возникают снеговых Кентаврами, пугая дол и кущи. И конский пот, как дьявольский настой, Хмельные ноздри жжет им и щекочет. Нагое сердце в ярости слепой Темней и злей шальной крещенской ночи. Взведя привычно стылые курки, Они спокойно жертву выжидают. Железом мышц прокуренной руки Железный ствол уверенно сжимают. Когда весной доверчивый кулик В большой воде без устали резвится, За ним следит их отрешенный лик, Чтоб наповал сразить смешную птицу. Когда ж повеет осень холодком И дух предзимья проникает в поры, Ловцы, прищелкнув весело кнутом, На зверя спустят лающие своры. И, дружно оглашая лес и дол, Ловцы удачи снова будут рады. И, все любя, холодный вскинут ствол, Паля без содроганья и пощады. 1925 «Несут янтарно-светлые меды…» Несут янтарно-светлые меды Привычно в соты труженицы пчелы. Взгляни на них и тоже выходи На улицы, на площади и в поле. Неси и ты свой разум, кровь и плоть С другими вместе в этот день прекрасный, Чтоб старый мир бесстрашно расколоть на да и нет, на белый и на красный. 1925 «Легла зима. Засыпало дороги…» Легла зима. Засыпало дороги. Дрожат от стужи хаты. В закрома Засыпан хлеб, и скудный, и убогий. Мороз трещит, за окнами — зима. О, бедный тот, кто сквозь метелей сети Идет один, без цели и мечты. Лишь сообща с другими можно эти Преодолеть заносы и дойти. Когда снега безбрежны, словно море, И вьюги вьются над селом моим, Я выхожу на белое подворье И становлюсь, как прежде, молодым. Не оттого ль, что снова с узелками, С упрямством воли, мысли и руки, Как я когда-то, теми же путями Из хат родных уходят пареньки. Уже искали истин Пифагоры И для жрецов горел огонь наук, Теперь вселенских сказочных просторов Коснется плугом землепашца внук. Он даст земле, Микула современный, Красу и мощь — и расцветет земля. И станет поле — полем несравненным, И чудо-злаки нам взрастят поля. Идут, идут… А мать вослед с порога Безмолвно машет стареньким платком, И снег летит, и так бела дорога, Как белый свет, что встал за их селом. 1925 «На мосту, над темною водою…» На мосту, над темною водою, Где ты шла, незримо таял снег. Тихо вербы веяли весною, Ветром чей-то доносило смех. Словно лучик, в облаке горевший, Светлый взгляд был дивной чистоты. На снегу сыром и посеревшем Оставались детские следы. И белела призрачно косынка, Растворяясь медленно во мгле. И казалось, таяла снежинка, И светлее было на земле. 1925 «Над землею вешней…» Над землею вешней Вновь ветряк парил. Белую черешню Ветер разбудил. Книгу не оставил — Разметал листы. Сердце! Ты не камень? Не железо ты? 1926 |
