«Привел июнь волшебную теплынь…» Привел июнь волшебную теплынь В притихший сад, в поля — им нету края, Цветок, синея, не звенит; динь-динь, Когда пчела коснется, пролетая. Лишь нежный кубок наклоняет к ней И тянется за бабочкой бесшумной. И каждой мошке предлагают: пей! Цветы, чей спектр — в гармонии разумной. Учись тому, когда придет твой день — Отдать народу мед любви прозрачной, Пусть краски песен радуют людей, Пусть их повсюду ждет прием удачный. И незаметно передай векам Любовь, добро, — нуждаемся в них все мы. Смерть неизбежна, ты исчезнешь сам, Но сотни раз взрастут твои посевы. 1922 «Кому не грезилось, что незнакомка-Муза…» Кому не грезилось, что незнакомка-Муза Прекрасной девушкой, приветливой и стройной, Во времена далекие являлась Поэтам радости, любви и красоты И даже нежною свирелью удивляла, Наигрывая песни им свои. И всем сдавалось, что беспечную усладу Счастливцы с нею обретали в роще, А может быть, над родником прозрачным, Где солнце искрится, и где смеется месяц, И где без ветра шепчется камыш. Не верьте грезам и усопшим не внимайте! Ветрами, страстностью и жаждою степей, Тоской удушливой и буйными дождями — Несется бурно жизнь над всеми нами, Нуждаясь в том, чтоб строй в ней был и лад. Вдруг просыпается мелодия мажора На дне тревожной и тоскующей души, И сам дивишься своему творенью,— А если кто-то предположит — веришь, Что был обласкан незнакомкой-Музой. 1922 «Круг тревожный желтых пятен…» Круг тревожный желтых пятен, Слов бездушных череда… Может, солнца свет закатен? Ну, а если нет, тогда Мне б вернуть не краски мая И не розы, не огонь (Это радость, но шальная, Как песок, что жжет ладонь), А хрустальный день на воле, Молодого сердца зов, Труд и песню в чистом поле, А на горке — скрип возов, Птиц, собравшихся к отлету, Гладь озер, где гаснет звук, Легких мыслей позолоту И беспечный час разлук. 1923 «Горбится, горько рыдая…» Горбится, горько рыдая, День, подытожив судьбу,— Бондаревна молодая, Мертвая, стынет в гробу. Туч собирается свора, Стонет толпа: — О злодей, Власть твоя кончится скоро, Собственник темных людей! Черное шепчется жито, Ветер стучится в окно; Меду-вина не испито, Будет, ой будет вино!.. 1924 «И вот напоследок я слышу…» И вот напоследок я слышу Бездушное слово: прощай! Миную Госбанка афишу, Во мне утихает печаль. Напрасна попытка — смириться, Хоть я к примиренью готов. Ведь поймано слово, как птица, В воздушную сеть проводов. Ему улететь не придется, Глухую тоску унося, Ведь солнце повсюду смеется, Эпоха веселая вся. 1924 «День светлый притомился и притих…» День светлый притомился и притих, Дав глубину лазурному покою, Нисходит солнце тихо за рекою К раздолью грустных вечеров моих. Надолго остановится у них И пламенеет позднею красою, Как будто бы приводит за собою Ряд миражей кроваво-золотых. Окончен день. Но лучезарно-нежный На синь небес и на простор надснежный Разлился свет, и долго нету тьмы; Лишь месяц серебристый тенью вышит, Узоры темно-синие он пишет На пышных одеяниях зимы. МОНОМАХ Он с башни-вежи Глядел на бор. Там след медвежий И волчий взор. И бродят туры — Цари лесов, И дуб там хмурый, И клекот сов. Глядел — и крепче Копье сжимал, А сокол-кречет Ему внимал. Воловья выя, Громо́вый крик;. Не Византия,— К степям привык. В победу веря, Кольчугой скрыт, Рогами зверя Не будет сбит. О Мономаше! Не уверяй, Что счастье наше — Покорность, рай. В прах обратится Чернец-монах, Копье ж и птица — В твоих руках! Гремит отвагой На все века Тот крик варяга,— Гроза врага! 1923 |
