В ТЕМНУЮ ВОЛНУ Вы представляете, как гаснут волны, Закутанные в тихий плач полей? В долину мирно сходит сумрак томный, На смену свету розовых лучей, Спешащему на запад, где за лесом Закат горит в густой тени ветвей… Давно уснуло солнце за навесом Сползавших туч по склонам синих гор — И ночь вошла великим геркулесом… Но кое-где ласкали звезды взор, И падал свет спокойствия на души — Манил к себе невидимый простор… В тиши слепой не уловили уши Шагов идущего с любовью сна. Лишь посвист ветерка покой нарушил… Волнение, что ж — осень не весна. Дыхание зимы — острей, чем гвозди. Короны гор укрыла белизна. Слова беспамятства блестят, как звезды, Молитвами — без звуков и без слов, А с неба падают уж снега грозди. А там гуляла журавлей любовь, Которые тогда над нами плыли. Но прошлое не возвратится вновь… А впрочем, в моем сердце не остыли Бушующие волны прежних дней. Они пока еще слышны и милы, Как песня улетевших журавлей… СПЕШУ В МЕЧТАХ К ТЕБЕ Я Спешу в мечтах к тебе я под тихий плач березы, Страдаю одиноко во тьме беззвездной ночи, Никто не замечает невидимые слезы — Я тайны доверяю лишь стуже зимней ночи. Часами в снах лелею твои глаза и губы. О! как мила их сладость в тиши глубокой ночи! О! как, моя родная, твои касанья любы! Про это знает только лишь стужа черной ночи. «Я вижу, как сейчас, веселый шумный зал…» Я вижу, как сейчас, веселый шумный зал И слышу голоса и нежный шелест шелка. Под ярким светом ламп с тобой я танцевал, И мы, кружась, тогда болтали без умолка. Та музыка звучит во мне и по сей час… Все помню, все храню и лишь одно жалею: Что дрожь руки твоей, огонь счастливых глаз Не смел прервать словами: «Будь, о будь моею!» «Я знаю, в жизни нам не по пути с тобою…» Я знаю, в жизни нам не по пути с тобою, И не делить нам больше счастье звездной ночи. А впрочем, только я свое признанье скрою, Что за тобою следом ходят мои очи… Как тайных бубенцов серебряные звуки, Мне не поймать твой робкий стан рукою, Не высветить тебе мои святые муки. Я знаю, в жизни нам не по пути с тобою. ЛУННАЯ СОНАТА Когда в полутьме смерть крылья расправит И дом мой заполнят длинные тени, Ты приходи, взгляд твой горе расплавит И сердце взволнует благом весенним. Розы украсят божественным чудом Волосы — солнцу подобной дугою. В милых глазах, за розовым гудом, Песня дрожит серебристой росою. Ты осторожно и молча присядешь, Скромно уронишь в меня свои очи. Белым цветком на груди запылаешь — Пока не погаснут лунные ночи. Вновь позовешь в сладкий сон озаренья Солнцу навстречу, под золото неба… Откуда же эта грусть у прозренья, Грусть, будто шорох, что ветер доносит Синью вечерней от сонного моря… И снова на струны — покрыты ржою — Кладу потихоньку белые руки. И слышу песню… Люблю я тебя. Живу лишь тобою. В тебе говорит печаль вековая, В тебе говорит свет зорь над горою, Багровым закатом, как кровью, пылая. Люблю я тебя, как шепот природы, Как дали степей, покрытых снегами, Люблю я тебя, как час непогоды, Люблю я тебя!.. И все ж, когда смерть крылья расправит И дом мой заполнят мрачные тени, Ты приходи, взгляд твой горе расплавит И сердце взволнует благом весенним. Ты осторожно и молча присядешь, С печальной усмешкой посмотришь в очи. Белым цветком на груди запылаешь — Пока не погаснут лунные ночи… ПОЛУСВЕТ Свободы тень — мечта моей печали, Крик сердца — тихо в комнату вошла И, где лежала безнадежность дали, Все алыми цветами убрала. Понурая — свет с солнечной игрою, Что тонет в мгле осенней серебром — Ушла… И панихидною тоскою Лихая доля стонет о былом. В КАЗАРМЕ Бродит по темной казарме вечер, Неслышно ступает, трется о стены. От фонаря, что качает ветер, Бегают длинные нервные тени. А в уголке — солдаты у печки. Ведут беседу — предвестницу грома, Гневный огонь их ярче свечки, О письмах, что не приходят из дома, О близких своих (томятся в неволе), О том, как ночами мучают раны, О тех, недавно зарытых в поле, Про милый Чертков, Бугач, Бережани. |