— Добрый вечер, мистер Поттер.
— Драссьте, профессор Амбридж, — обозначил полупоклон суперагент. — Ну, какие у вас на меня сегодня планы? Будем издеваться? Бить плёткой? Заковывать в кандалы? Выжигать неприличные слова на спине?
Долорес Амбридж поперхнулась чаем. Джеймс Бонд машинально отметил, что профессор, как и полагается истинной англичанке, в пять вечера пила чай, — но его, точно такого же англичанина, к столу не пригласила. Бонд также отметил, что пила профессор, судя по запаху, индийский чёрный чай «Дарджилинг». Не чай с соответствующей отдушкой, а настоящий индийский «Дарджилинг». Стоил этот чай весьма недёшево[114]. Какой значительный контраст с Римусом Люпиным, который, занимая в «Хогвартсе» этот же пост, не мог позволить себе даже одежду без заплат! Что ж, это позволяло сделать выводы о разнице зарплат между преподавательским составом единственной в Великобритании магической школы и Министерством магии, которое, строго говоря, представляло собой магическое правительство государства, а значит, должно было подавать пример скромностью и экономностью. Ведь и Артур Уизли, работник того же Министерства, и Аластор Грюм, бывший работник элитарного силового подразделения Министерства, чай такого уровня позволить себе не могли. Неужто профессор Долорес Амбридж не отказывала себе в удовольствии взять взятку-другую? Об этом стоит поразмыслить.
— Что вы, мой мальчик, — отдышалась Амбридж, — я хотела только заставить вас писать строчки! По крайней мере, поначалу.
— Ладно, я готов, — пожал плечами Бонд. Писание строчек находилось где-то в середине списка из пятидесяти самых неприятных для него пыток, но только потому, что Бонд ненавидел писать пером. С другой стороны, было бы слишком наивно рассчитывать на то, что наказание должно ему понравиться.
На столе лежал явно приготовленный для него пергамент. Бонд прошёл к столу и без приглашения сел, чередуя еле заметную издёвку с завуалированными оскорблениями.
— Эм-м-м… Перед тем, как мы начнём, вы не хотите меня ни о чём попросить? — поинтересовалась сбитая с толку Амбридж.
— Например, о чём, мэм? — сделав невинные глаза, поинтересовался Бонд. — Вы считаете, что я сорвал вам урок, — кстати, как ваша рука, не болит? — и решили наказать меня. Вы вправе это сделать, — я прочитал соответствующий пункт из устава «Хогвартса», и ваше право было подтверждено деканом моего факультета. Так что у меня нет никаких вопросов.
— Вы обращались к Минерве МакГонагалл? — зрачки Жабы сузились, но она опомнилась и взяла себя в руки. — Ну, впрочем, неважно. Я просто подумала, что вы ведь выбраны Ловцом в сборную вашего факультета по квиддичу, а тренировки у вас в пять вечера трижды в неделю. И вы могли бы захотеть попросить меня перенести ваше наказание на другой час.
— Да ну его, этот квиддич, — чистосердечно брякнул Бонд. — Глупая игра, в которой на площадке одновременно сражаются четыре разных группы игроков, и ни один игрок не может сменить свою группу во время игры. Если уж тебе досталась бита, будь добр, всё время отбивай бладжеры, а к квоффлу даже не притрагивайся, и неважно, что ты в прекрасном положении для броска по воротам противника. Вратарь не может покинуть свою вратарскую площадку, каким бы хорошим загонщиком он ни был. Ловец не может ни квоффл забросить, ни бладжер пнуть. Загонщик не имеет права дотрагиваться до снитча, даже если он прямо перед носом висит. Глупо, глупо, глупо! С тактической точки зрения, тренер должен вести на одном поле четыре разных игры, причём фактически из семи человек в команде в тактических комбинациях участвовать могут не больше пятерых, потому что ловец занят поисками снитча, а вратарь обязан прозябать у себя над кольцами. Дурацкая игра.
Долорес Амбридж опешила.
— Но, мистер Поттер, вы же ловец! Надежда команды!
— Да я и на метле-то летать не умею, — отмахнулся Бонд. — Чёрт с ним, с квиддичем. На самом деле, меня больше ужин волнует. Мы до ужина закончим?
— Погодите-ка, — Долорес порылась в пачке пергаментов и выудила один, покрытый паутинно-тонкой вязью. — Вы были лучшим ловцом школы на протяжении последних четырёх лет, исключая последний, когда чемпионат школы не проводился. Вы, очевидно, умели летать на метле. Что изменилось?
— Да я же рассказывал вам на уроке, мэм, — махнул рукой Джеймс. — На меня с братом напали дементоры. Уж не знаю, откуда они возникли в нашем тихом спокойном Литтл-Уининге… И куда потом исчезли. Меня почти поцеловали, но мой смелый кузен Дадли попросил их удалиться. Парковой скамейкой. Душу они мою, правда, потрепали знатно, и вот с тех самых пор я и летать разучился, и по-змеиному ни бе, ни ме…
Губы Долорес Амбридж сжались в тонкую белую линию.
— Никаких — Дементоров — в — Литтл-Уининге — не — было — и — быть — не — могло! — отчеканила она. — Вы врёте, Поттер! Зачем вы врёте мне?
— Может, их и не было, — тут же пошёл на попятную суперагент. — Я ведь полностью потерял память, вы знаете? То есть я не помню нападения дементоров. И не могу утверждать, что они там были. Дадли говорил, что там было семьдесят три человека, поэтому уж кто здесь врёт, так это он.
Бонд достал из рюкзака банку с крошечной фигуркой дементора внутри.
— Но две разных проверки, проведённых двумя разными целителями, дали один и тот же результат. Видите? Вот такое создание на меня напало. Если это и не дементор, то существо настолько похожее, чтобы разница между ними была несущественной.
Долорес рассмотрела банку и покачала головой.
— Детские фокусы, — заметила она. — Напустить в банку дыма, затем заклинанием придать ему форму… Любой мальчишка сумеет это сделать. Признайтесь, Поттер, эта фальшивка — ваших рук дело? Зачем вы её изготовили? Хотели убедить всех, что на вас напали? Хотели привлечь к себе внимание? Хотели поставить под сомнение способность Министерства справиться с дементорами? Вы лгали мне, Поттер, — Амбридж достала из пенала чёрное, длинное и тонкое перо. — Вперёд, приступайте к написанию строчек. Строка за строкой, пока пергамент не закончится, вы будете писать «Я не должен лгать».
Джеймс взял перо. Оно показалось ему каким-то хищным и очень опасным.
— Мэм… Вы не дали мне чернила. Я могу достать свои, если у вас все деньги ушли на чай.
— Чернила вам не понадобятся, мистер Поттер, — ласково ответила Амбридж. — Приступайте.
Бонд пожал плечами, поставил перо на пергамент и провёл первую черту.
Тыльную сторону его правой ладони словно рассёк скальпель. Одновременно с кроваво-красной линией на пергаменте точно такая же линия появилась на его руке. От неожиданности суперагент шумно втянул воздух. Прямо у него на глазах свежий порез затянулся, оставив после себя только еле заметную красноту.
— Да-да? — Долорес Амбридж смотрела на него, растянув в ухмылке жабий рот.
— Ваше перо испорчено, — плаксиво сказал Бонд. — Оно колется и меня режет.
— Ну, это для того, чтобы смысл лучше впечатался, — со смешинкой в голосе ответила профессор. — Продолжайте, пожалуйста.
— Не буду. — Бонд демонстративно отложил перо. — Мне почему-то кажется, что эта черта на пергаменте написана моей кровью. А я недавно цитировал очень интересную книгу, которая рассказывает, что можно сделать с кровью волшебника, и какие интересные эффекты с её помощью можно достичь. Собрав мою кровь на этот пергамент, вы получите власть над моей душой и телом, а устав «Хогвартса» прямо запрещает наказания, разрушающие личность ученика.
Лицо профессора приобрело неописуемое выражение. Словно жабой запустили в стеклянную стену.
— Вы отказываетесь принимать назначенное вам наказание? Вы понимаете, мистер Поттер, что следующий шаг — исключение вас из школы?
— Только в том случае, если его утвердит директор, — быстро ответил Джеймс. — Как по-вашему, не сочтёт ли Дамблдор, на которого Министерство вылило столько грязи за это лето, любое назначенное мне представителем Министерства наказание слишком жестоким? Даже если бы это было самое обычное перо, я уверен, он бы что-нибудь придумал, — Бонд снова взял перо. — Интересный артефакт, мэм. Это из вашей частной коллекции?
