— Но тогда у вас должны были сохраниться воспоминания о детстве! Ох, эта счастливая пора, когда ни о чём не надо заботиться, только целыми днями кушай и играй с другими детьми!..

— …Сиди под замком в тёмном чулане, где даже ноги вытянуть некуда! — с восторгом поддержал Бонд.

— В самом деле? Тогда понятно. Но у вас ведь сохранилось множество других знаний.

— Да, какое-то число общих знаний сохранилось, — осторожно сказал Джеймс.

— Давайте, проверим? Я буду задавать вопросы, а вы отвечайте. Это не совсем игра в ассоциации, но очень похоже. Отвечайте на вопрос, но не задумывайтесь над ответом. Готовы?

— Ладно, я понял правила, давайте, жгите.

— Хорошо. Итак, начали… Идиш, значит, мы знаем… Parlez-vous français?

— Je ne parle pas français, — мгновенно отреагировал Бонд.

— Sprechen Sie Deutsch?

— Nein, nicht verstehen. Und Sie?

— ¿Habla usted español?

— Por desgracia, ni una sola palabra, — откинулся на спинку стула Джеймс.

— Parli italiano?

— No.

— Может, вы ещё и русский знаете?

— Увы.

— Хмм… Очень интересная картина вырисовывается. Et Latine scit?

— Nescio.

— 한국어를 할 줄 아세요?

— 당연하지!!!

— Shssss fshssss ssshss?

— И перестаньте на меня шипеть!

— То есть вы не знаете ни единого языка, кроме английского. — Целитель многозначительно переглянулся с Люпиным.

Джеймс Бонд почувствовал, что он где-то промахнулся.

— Я же честно ответил, что я не знаю ни один из этих языков!

— Да-да, не волнуйтесь, я так и понял. — Колдомедик поднял палочку, прорычал маловразумительную фразу и надиктовал в неё, как в микрофон: — У пациента явные признаки ретроградной или диссоциативной амнезии. Явно наблюдается способность к языкам, которых он прежде не знал, и утрачены знания языка, который он раньше знал, в частности, парселтанга.

— Эй, не знаю я никаких языков! И что такое парселтанг?

— Продолжим. Кто является сейчас премьер-министром Великобритании?

— Джон Мейджор, — ответил Бонд, не понимая, какое отношение современная политика имеет к его амнезии?

— А министром магии?

— Корнелиус Фадж. Мне это профессор МакГонагалл сказала.

— Кто был премьер-министром до Джона Мейджора?

— Маргарет Тэтчер.

— Когда она ушла в отставку?

— 28 ноября 1990 года.

— Где вы были в тот день?

— А вам этого знать не… Я не помню, — Джеймс Бонд провёл ноябрь 1990 года в Москве, пытаясь расстроить планы организации из высших советских чиновников саботировать перестройку и передать Ираку ядерное оружие для борьбы с намечающимся вторжением американцев[45].

Максимилианус пощёлкал кончиком своей волшебной палочки по ухоженным ногтям. Джеймс Бонд уже совсем собрался было поинтересоваться, является ли это действие активацией какого-нибудь заклинания, или целитель машинально играет с тем, что подвернулось ему под руки, как это делал Борис Грищенко[46], но Максимилианус продолжил серию вопросов:

— Охарактеризуйте своих родственников одним словом.

— Сволочи! — мгновенно выпалил Бонд, вспоминая кошачий лаз в двери, через который его кормили.

— Ого. А двумя словами?

— Мерзкие твари! Тремя — придурки, гады, кретины! Четырьмя — самолюбивые, ограниченные, тупые тру́сы!

— Кажется, вы не в слишком большом восторге от своих родственников.

— Вы хотите поговорить об этом? — поинтересовался Бонд. — В магическом мире практикуется психоанализ по Фрейду?

— Это когда больной разглагольствует на всякие отвлечённые темы, пока врач, сидя за его спиной, тихо дремлет в кресле? Нет, мы так не делаем.

— А как вы делаете?

— А вы сейчас увидите.

Максимилианус поднялся и направил на Джеймса тонкую трубку, судя по всему — стеклянную.

В следующий момент Бонд оказался под столом, уходя из зоны вероятного поражения. Его стул летел в сторону врача, а рука Бонда сжалась на рукояти пистолета.

— Не надо так бурно реагировать, юноша!

Суперагент рискнул выглянуть из-под стола. Максимилианус был распят на стене за своим столом, его удерживали глубоко ушедшие в кирпичную стену ножки стула. Сиденье стула слегка придавливало грудь Максимилиануса. Колдомедик искренне не понимал, за что с ним обращаются так агрессивно.

— Молодой человек, где ваше уважение к целителям?! Я же принёс вам Нерушимый Обет! Могли бы и сами сообразить, что я не имею права причинить вам вред или своим бездействием допустить, чтобы вам был причинён вред.

— Верно, — подтвердил пружинисто вскочивший на ноги Римус. — А второй закон Нерушимого Обета гласит, что он должен повиноваться относящимся к делу приказам, не противоречащим первому закону.

— И я имею право заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит первым двум законам, — с укоризной добавил пришпиленный к стене стулом целитель. — Не надо бросаться в меня вашим стулом, пожалуйста. А то у меня от неожиданности выделяется мой.

Бонд выпустил рукоять пистолета, вылез из-под стола и дёрнул за спинку стула. Когда к делу подключился Римус, а целитель навалился со своей стороны, дело пошло на лад, и вскоре Максимилианус был освобождён из своего вынужденного плена.

— И за что вы в меня стулом бросили? Что такого опасного в детекторе темномагических воздействий? — спросил колдомедик, подавая Бонду стеклянную трубочку.

— Прошу прощения, привычка, — буркнул Джеймс, рассматривая трубочку. Да, цилиндрический стеклянный сосуд, поблёскивает, как оружейная сталь, потому что заполнен какой-то тёмной жидкостью. Но, в целом, не опаснее авторучки. Если, конечно, не учитывать авторучки, вышедшие из лаборатории Кью…

— И что это внутри?

— О, вытяжка из спинномозговой жидкости инфернала. — Целитель перехватил непонимающий взгляд суперагента. — Ну, это человеческий труп, оживлённый магией.

— Зомби? — догадался Джеймс Бонд.

— Примерно. В общем, в этой трубке спинномозговая жидкость создания, доверху накачанного крайне тёмной магией. Экстракт из его спинномозговой жидкости замечательно реагирует на любую магию, даже не настолько тёмную.

Джеймс Бонд позволил Максимилианусу помахать перед собой детектором. Детектор упорно делал вид, что он просто заполненная тёмной жидкостью трубка. О результатах сканирования приходилось догадываться по изменению выражения лица целителя.

— Оч-ч-чень интересно, — колдомедик, нахмурившись, постучал детектором по макушке Бонда. — Молодой человек, я крайне заинтересован.

— Я буду жить, доктор? — с надрывом поинтересовался Бонд.

— Если уж вы сумели пережить то, что мне показывает детектор, то я и представить не могу, что способно вам повредить, — ответил Максимилианус. — Вы подвергались «Империо» и «Круцио». В вашей крови следы яда василиска. И какая-то крайне мощная целительная субстанция… Слёзы феникса?

— «Империо»? «Круцио»? — Римус Люпин качнулся вперёд. — Это же непростительные заклинания!

— Возможно, это след атаки Того-Кого-Можно-Было-Бы-И-Назвать-Если-Бы-Всякие-Дебилы-Не-Падали-Бы-В-Обморок-Каждый-Раз-Когда-Это-Имя-Произносят, конечно. Возможно, он решил помучить годовалого Поттера в тот день, когда убил его родителей, — простите, Гарри, — но я сомневаюсь, что мой детектор уловит следы столь давних заклинаний. По моему мнению, Поттера подвергали непростительным заклинаниям в последний год.

— В последний год?! Кто же это посмел?

— Понятия не имею, — честно ответил Джеймс Бонд. Он, разумеется, уже прочитал описания непростительных заклинаний вкупе с ожидаемыми эффектами, — большинство книг в библиотеке Блэков называли их необходимым минимумом для общения с окружающими, — но и представления не имел, что их когда-либо применяли к нему лично.

О, ему, конечно, поведали легенду об «Авада Кедавра», срикошетившей от его лба. Но к этой легенде разведчик относился с изрядной долей скептицизма.