Джеймс Бонд отличался быстрой реакцией и превосходной компетентностью в анализе сложных ситуаций. Вот и сейчас он мгновенно, хладнокровно и решительно подумал: «Это ж надо было так по-простецки вляпаться».

— Видишь ли, — осторожно начал он, лихорадочно размышляя над путями выхода из сложившегося тупика. «Когда же я научусь держать язык за зубами?» — А откуда ты знаешь, кто такой Макс Вертгеймер? Мы что, проходили его? На Прорицаниях?

— Я не посещаю Прорицания, — снова покачала головой Гермиона, — уже два года. Нет сомнений, какую-то часть памяти ты потерял.

— Так откуда тогда? Из школьной библиотеки?

— В школьной библиотеке нет магловских книг. Но мои родители — зубные врачи. Поначалу они использовали наручники и кожаные ремни, но потом кто-то намекнул им, что пациентов можно фиксировать и другими методами, и показал им ролик с застывшим перед змеёй кроликом. Тогда они и заинтересовались психологией безусловных реакций и методами модификации поведения. А я с детства любила читать.

— Удивительно, — поцокал языком Джеймс. — Ты, должно быть, столько всего прочла.

— Достаточно, чтобы научиться не терять мысль за обилием слов, — коротко усмехнулась Гермиона, чинно складывая руки на коленях. — Так кто ты, Гарри? Или ты не Гарри? В библиотеке Блэков есть фолиант «О методах причинения наимучительнейших пыток», и в нём рассказывается, что при нападении дементора в какой-то момент душа выходит из тела, оставаясь связанной с ним тоненькой пуповиной. Человек при этом заново переживает все самые мучительные моменты своей жизни. Хорошо натасканный дементор — как именно его натаскивали, подробно описывается в предыдущей главе — может удерживать душу в таком состоянии часами. Субъективно это будут месяцы или даже годы непрерывной агонии. С тобой, безусловно, произошло примерно это, потому что дементор не сможет удержаться от искушения причинить немного мучений своей жертве. Но постоянное переживание мучений может очень сильно изменить личность… До неузнаваемости.

Джеймс Бонд содрогнулся. Видеть спокойно сидящую девушку, абсолютно без эмоций рассуждающую о мучительных пытках, для него было внове. Но потом он вспомнил, что она, всё-таки, дитя зубных врачей…

— Я Поттер, — глухо сказал он, — Гарри Поттер. Но иногда… Мне кажется… Что дементоры всё же меня съели.

Вот тут ему удалось пробить её льдистую броню.

— Правда?! Как интересно! Расскажи!

— Да рассказывать-то особо нечего. Но это объясняет, почему у меня есть знания и воспоминания, которые принадлежат… Не совсем мне. Меня высосали из тела, так? И начали смаковать. Но потом на дементоров напал Дадли, так что им пришлось прерваться, и меня втянуло обратно в моё тело. Можно предположить… Что, пока меня пытались переварить, я воспринял немножко личности и памяти того бедняги, которого дементоры схарчили передо мной и не полностью переварили. Понимаешь? Часть личности Поттера была переварена. А часть недопереваренной личности предыдущей жертвы заняла её место.

Гермиона восторженно распахнула глаза.

— То есть твоя личность сейчас представляет собой полупереваренные испражнения дементора? Как интересно!!!

Джеймса Бонда перекосило. К счастью, Гермиона ничего не заметила:

— Но это же открывает целое новое направление в лечении душевных болезней! К примеру, можно организовать пересадку души из немощного тела в здоровое. Например, в тело сумасшедшего, или приговорённого к казни… Из здорового тела высасывают душу, после чего другой дементор, сидевший на голодном пайке, быстро высасывает душу из немощного тела и сплёвывает её в здоровое… Надо только предусмотреть двух санитаров с бейсбольными битами по обе стороны от каждого дементора…

Желудок суперагента, не страдавшего от недостатка воображения, накренился и провалился куда-то влево.

— Это очень, очень дурная идея, Гермиона, — Джеймс сжал кулаки. — Как по-твоему, кто воспользуется этим методом?

— Ну, для начала, нужно четыре дюжих санитара, две бейсбольные биты и два дементора, а они есть сейчас только у Министерства…

— …И у Волан-де-Морта. Ты понимаешь, что это означает? Что, как только ты хоть кому-нибудь проболтаешься, Волан-де-Морт сможет спокойно тасовать своих людей между телами. Им не нужно будет постоянно поддерживать империо, они смогут просто заводить жертву в укромное местечко, оперативно менять души, после чего Пожиратель в теле другого человека пойдёт делать то, что ему нужно, и его даже никто не заподозрит!

— Надо как можно скорее предупредить наших! — Гермиона закрыла ладошками рот и рванулась к двери.

— Ни в коем случае! — Джеймс перехватил девушку у двери и развернул, заставив плюхнуться обратно на кровать. — Пока я тебе не рассказал, ты и не предполагала, что такое возможно. Зная твою репутацию, можно надеяться, что и никто другой не догадается.

Гермиона отчаянно покраснела.

— Особенно если учесть, что я кое-кому не доверяю, — добавил Джеймс, внимательно наблюдая за её реакцией.

— Кому? — округлила глаза девушка. — Все, кто вошёл в этот дом, получили приглашения от самого Дамблдора, значит, он за них ручается.

Джеймс чуть было не сказал «Я не доверяю прежде всего самому Дамблдору», но вовремя прикусил язык.

— Ну, для начала, Северусу Снеггу, — начал суперагент, загибая пальцы. — Мы знаем, что он был Пожирателем Смерти. Мы знаем, что у него на руке есть Чёрная Метка. Мы знаем, что Лорд Волан-де-Морт более умелый легилимент, чем Снегг. То есть всё, что известно Снеггу, в потенциале будет известно и Волдику. И, заметь, я ещё не высказывал своих подозрений о том, что Снегг — тройной агент, а не двойной. Да и о том, что он двойной агент, мы знаем только с его слов.

У Джеймса Бонда на Северуса Снегга был зуб размером с клык саблезубого тигра. На днях Бонду пришлось выпить полдюжины таблеток от головной боли, потому что легилименция оказалась весьма болезненной процедурой. Хорошо ещё, что он сообразил прикрыться прилипчивой песенкой из старого рассказа Твена; по слухам, Снегг сумел выудить её из мыслей, и результат оказался более чем приемлемым. Правда, исходя из рассказов рыжеволосых Уизли, Гарри Поттер и Северус Снегг были на ножах ещё до пересадки душ. Вроде бы, Снегг и Джеймс Поттер увивались за одной и той же девчонкой, и та предпочла Джеймса. День за днём наблюдая острый крючковатый нос мастера зелий, немытые сальные патлы и мантию цвета паутины, Джеймс Бонд всё больше проникался идеей, что у матери его нынешнего тела было поистине золотое сердце. А как иначе можно объяснить, почему она не сбежала к Поттеру-старшему, как только он появился на горизонте? Ладно, Поттер-старший был гениальным Ловцом, известным спортсменом, не обделённым женским вниманием. Но, чёрт побери, даже гоблин был бы лучше Снегга.

— Снеггу — понятно. Но неужели ты думаешь, что кто-нибудь ещё может проболтаться?

— Как насчёт Наземникуса Флетчера? — предложил Джеймс.

— Согласна.

— А ведь Наземникуса тоже привёл Дамблдор. А как насчёт Рона? В запале он может выдать любую информацию кому угодно.

— Тут ты тоже прав, — задумчиво кивнула Гермиона.

— А его братья-близнецы, эта ходячая катастрофа с многочисленными разрушениями?

— Они не предадут тебя!

— Конечно, предать — не предадут, а вот продать могут. Ты же знаешь, как сильно им нужны деньги. К их чести, надо сказать, они обязательно предусмотрят запасной план, чтобы вытащить меня, как только ситуация накалится… План, разработанный близнецами. Как по-твоему, каков шанс, что он сработает? При условии, что он не будет включать в себя массовых разрушений?

Гермиона приуныла.

— Получается, ты никому не можешь доверять.

— Не могу, — кивнул Джеймс, прогуливаясь по комнате.

— Но ты доверился мне. Почему?

— По трём причинам, — Джеймс развернулся к девушке. — Во-первых, ты маглорожденная. Ты не будешь доносить на меня, потому что понимаешь, что, если победят Волан-де-Мордовороты, то ты до конца жизни останешься на положении прислуги. Во-вторых, мне могут понадобиться твои мозги, — не забывай, ты лучшая ученица параллели. А в-третьих… — голос Джеймса дрогнул, — мне просто хотелось поделиться хоть с кем-нибудь. Я чувствовал, что я схожу с ума.