— И на что же такое мы смотрим?
— Ну, мы с коллегами долго пытались понять, что нам прислал агент Купальница после визита в кабинет директора пасеки, — вступил в разговор Ар. — Вы ведь помните этот бесценный набор документов, зафиксированный кинокамерой на его плече?
— Большая часть из которых была школьными финансовыми отчётами, способными нагнать тоску даже на наших бухгалтеров? — фыркнула Эм. — А некоторые вообще оказались совершенно нечитаемыми из-за того, что агент Купальница выставил неправильную выдержку для сверхсветочувствительной плёнки, заряженной в его камеру?
— Воистину так! — отреагировал Кью и опустил руку, которой по-прежнему показывал куда-то вглубь лаборатории. — Но в той его посылке было ещё кое-что! Муахаха, — глава научно-технического департамента рассмеялся жутким замогильным смехом, потом внезапно прикрыл рот ладошкой и вполне нормальным тоном добавил: — Извините. Это у меня временное, скоро пройдёт.
— Купальница также переслал нам некоторое количество пузырьков с жемчужно-белой жидкостью, — добавил Ар. — Эта лаборатория была построена для исследования данной жидкости.
— Но ведь Бонд сообщил нам, что это записанные воспоминания, — Билл Таннер раскрыл свой неизменный пухлый блокнот и со скоростью счётчика купюр зашелестел страницами. — Сейчас, я найду описание… Вот, доклад Бонда о первом уроке окклюменции… Профессор долбанул себя палкой в висок; когда остриё вышло из головы, за ним тянулась нить белой жидкости, в противовес ожидаемой Бондом красной. Белую жидкость профессор стряхнул в мраморную чашу…
— Ах, Джеймс!.. — встрепенулась мисс Манипенни, мечтательно закатывая глаза. — Где бы он ни появился, дамы начинают таять, а джентльмены — получать палкой по башке!..
— Ева, прекратите, — сморщила нос Эм, — вы путаете нашего агента с Панчем[292]. Хотя да, между ними поразительно много общего. Мистер Таннер, соблюдайте конспирацию; вокруг много народу, не имеющего допуск к операции «Пасека», так что никаких имён. Будьте добры, продолжайте, Ар. Итак, вы построили этот сумасшедший дом для того, чтобы выяснить, что нам прислал агент Купальница. Грандиозное вложение капиталов, целиком предназначенное лишь для того, чтобы сэкономить один вопрос к Таннеру: «Что это, чёрт побери, за гадость в бутылочке?» Я впечатлена.
Внутренний барометр Ар отреагировал на скрытый в словах Эм сарказм, и его стрелка замерла между делениями «Плохо дело» и «Сейчас я получу по ушам».
— Нет, мэм, вы не так поняли, — встряхнулся Ар, торопясь выбраться из опасной зоны. — Разумеется, мы знали, что это записанные воспоминания, причём знали ещё раньше, из описаний в магических книгах. Но нас интересовал не столько вопрос «Что это?», сколько вопросы «Как?», «Надолго ли?» и «Что нам теперь с этим делать?»
— Я вся внимание, — ответила Эм. Ар обратил внимание на поджатые губы и понял, что стрелка сдвинулась ещё немного вниз.
— Во-первых, с физической точки зрения в бутылочках находится суперкритическая жидкость, обладающая свойствами одновременно жидкости и газа, — зачастил Ар, надеясь поразить начальницу обилием технических терминов, которые он произносит без запинки. — И это поразительно, мэм, потому что эта жидкость находится в суперкритическом состоянии при комнатной температуре и при атмосферном давлении. Одновремнно она сохраняет впечатляющую вязкость, совершенно нехарактерную для газа. Сила поверхностного натяжения крайне невелика, что противоречит высокой вязкости. Объяснения этим физическим аномалиям у нас не было, пока мы не додумались засунуть её в масс-спектрометр и рассмотреть под электронным микроскопом.
— Для этого её ещё надо было заморозить, — добавил Кью, — и, должен признаться, я был слегка ошарашен, когда обнаружил, что сия жидкость отказывается замерзать, даже будучи охлаждаемой до долей градуса выше абсолютного нуля. Кипеть она, кстати, тоже отказывалась, пришлось долбить её высокотемпературной плазмой…
— В общем, мэм, это органическое вещество, пары атомов углерода в котором заменены на связку «азот-бор», что опровергает наши представления об альтернативной биохимии, потому что по всем предположениям азот-борные вещества будут менее химически устойчивыми, чем углеродные. На Земле нет живых существ, которые использовали бы азот-борную биохимию, так что это продукт совершенно потрясающей, и при этом внеземной, биологии. Уникальные физико-химические свойства вещества, скорее всего, объясняются дополнительной энергетической подпиткой. Нам пока ещё не удалось выяснить, куда это вещество стравливает излишки энергии при нагревании…
— Ближе к делу!
— Я уже практически в нём, мэм. Мы считаем, что это продукт жизнедеятельности мидихлориан.
— Это те самые, которые микроскопические существа элекромагнитной природы? Зачем им какие бы то ни было жидкости, пусть даже суперкритические?! Я ожидала, что продуктами жизнедеятельности электромагнитных существ будет электромагнитное излучение.
— Мы тоже, мэм, — убитым голосом ответил Ар.
— Но дело в другом, — подхватил эстафетную палочку Кью. — Мы заранее знали, что это запись воспоминаний. Поэтому, как только мы решили, что это биохимическая гадость, мы сразу начали думать о способе, которым можно закодировать информацию. На самом деле, кодировать информацию с помощью биохимии не так уж сложно, — скажем, аминокислоты и углеводороды могут быть L- и D-конфигурации, то есть для каждой аминокислоты у нас есть два возможных варианта, а это соответствует одному биту, который может принимать значения либо единицы, либо нуля…
— Это я их надоумил! — гордо прошептал из-за чужих спин Эс.
— Но, понятно, тратить целую молекулу на один бит — это нерационально, — продолжил Кью. — Проще кодировать сразу последовательность битов, и предусмотреть механизм считывания данных. Нечто подобное есть у нас в ДНК: каждая единица информации кодируется одним из четырёх нуклеотидов, и есть полноценный биологический декодер, рибосома, которая мотается по молекуле ДНК из конца в конец и собирает аминокислоты в белки согласно таблице кодов. То есть, в принципе, шифрование некоей информации биохимическими методами — это задачка, решённая самой природой, причём уже давно. Вопрос был лишь в том, как расшифровать эту информацию.
— Проблема в том, что воспоминания из бутылочек можно просмотреть только с помощью Омута Памяти, — врезался в монолог начальника Эс, — а это означает, что в бутылочках содержатся только записи воспоминаний, но не воспроизводящий механизм…
— …Иначе для просмотра чужих воспоминаний можно было бы воспользоваться любой миской, — хихикнул Ар, удостоился обжигающего взгляда от Эм и притих.
— Именно этот воспроизводящий механизм нам и надо было воспроизвести, прошу прощения за каламбур, — закончил Эс.
Некоторое время все в полной тишине наблюдали за суетящимися внизу ассистентами. Руководство научно-технического отдела собиралось с мыслями, остальные просто ждали, когда в потоке научных терминов появятся осмысленные слова.
— То есть, агент Купальница переправил к нам записи, но у нас не было никаких представлений о том, как их читают, — подытожил Кью. — К счастью, с такими проблемами человечество сталкивается регулярно, каждый раз, когда одно государство хочет покопаться в дипломатической почте другого государства, и способ решения таких проблем большей частью известен. Поэтому мы посадили на это дело нашего молодого специалиста Эс…
— …Потому что вы, старые калоши, понятия не имеете о современных методах взлома криптоустойчивых шифров, — подхватил Эс. — А я имею. Меня и сюда взяли-то только после того, как я разместил своё резюме на главной странице Интернет-сайта Пентагона[293].
Эс повёл всю группу в прилегающую небольшую комнату, в которой самым заметным элементом интерьера был телеэкран таких размеров, что, будь он расположен горизонтально, на нём можно было бы играть не только в покер, но и в снукер.
