— Будь готов! — Всегда готов! Будь здоров! — Всегда здоров! Кто устал? Не уставать! Кто отстал? Не отставать! Дружные, весёлые, всегда мы тут как тут, пионеры-ленинцы, ленинцы идут!
Чёрный коршун вознёсся над учительским столом и распростёр свои крылья, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся полами довольно-таки засаленной мантии:
— Стоп! Работу закончили, положили то, что у вас в руках, на стол, сделали шаг назад и предъявили свои котелки к осмотру! У кого там сзади ложечка об котелок стучит? Не помешивать! Постыдились бы, бесшумно размешивать ложечкой не умеют, а ещё британцы!
В третьем ряду Гойл поспешно отпустил ложечку. Та издала негромкий «бульк!» и расплавилась.
— Итак, вы должны были сегодня сварить зелье беспричинной храбрости. Его нечасто дают на экзамене, поэтому я рассчитываю, что рано или поздно оно всё-таки попадётся. Посмотрим, что у вас получилось. О, мисс Грейнджер, вполне пристойно, вполне. Для маглорожденной у вас определённо есть некоторые задатки.
Гермиона сжала под партой кулак. Джеймс мягко накрыл её кулачок своей ладонью.
— Мистер Поттер! Что в инструкции говорится насчёт жены-и-тёщи?
— Жену нежно размять пальцами, тёщу нашинковать железным ножом, профессор!
— И где ваша жена?
Рон бросил на Бонда умоляющий взгляд. Джеймс, кляня последними словами своё мягкосердечие, вздохнул:
— Профессор, я ещё слишком юн, чтобы задумываться о серьёзных отношениях!
Откуда-то из задних рядов раздалась оглушительная тишина, полная сдерживаемого смеха. Джеймс готов был поклясться, что ни единого звука не прозвучало, но Снегг вскинулся и устремил свой взгляд куда-то мимо его уха.
— Мистер Долгопупс, вам показалось, что мистер Поттер сказал сейчас что-то смешное?
— Профессор, я…
— Я не давал вам разрешения говорить, Долгопупс! Молчать, когда вас спрашивают! После урока подойдёте ко мне, я напишу записочку для профессора МакГонагалл.
Невилл побелел так, словно всю его кровь спустили через пятки:
— Нет, сэр, прошу вас, только не МакГонагалл! Она же знакома с моей бабушкой!
— Может быть, мне тоже стоит познакомиться с вашей бабушкой, м? — вздёрнул бровь Снегг. — Ваше зелье никуда не годится, Поттер, а ваши потуги на юмор меня утомляют. Слабо! И я назначаю вам дополнительные занятия сегодня, на пять часов! Да, придётся пропустить ужин, но всем нам нужно чем-то жертвовать ради знаний. Вы пропустите ужин, а я принесу в жертву своё бесценное время.
— Дополнительные зелья?! — зашипел узнаваемый голос Малфоя сзади. — Очевидно, Поттер сварганил в самом деле выдающуюся бурду! А может, даже замахнулся на лавры самого Долгопупса!
Снегг выдержал паузу, глядя прямо в глаза Джеймса, и негромко повторил: «Ровно в пять вечера, у меня в кабинете, Поттер!» — после чего прошёл дальше по ряду, инспектируя работы учеников.
Наконец, кажущаяся бесконечной процедура проверки подошла к концу[264]. Снегг объявил урок завершённым и стремительно покинул класс; подростки начали собирать свои вещи, опустошать котлы и готовиться к следующему уроку.
— Дополнительные зелья! — взволнованно причитала Патил. — Неужели всё настолько плохо? Он даже Долгопупсу никогда дополнительных зелий не назначал!
— Разумеется, Снегг же не самоубийца! — объяснял ей Томас. Содержимое котла Невилла занялось чадащим пламенем прямо во время проверки. Северус отреагировал автоматическим «Агуаменти!», но, несмотря на в целом хорошо орошённую водой обстановку, облицованная камнем поверхность лабораторного стола продолжала куриться дымком.
Бонд как попало побросал вещи в свою сумку, одной рукой сгрёб остатки вещей Гермионы и подхватил пискнувшую от неожиданности девушку под локоть. К сожалению, от слишком размашистого движения сумка суперагента соскользнула с плеча и смахнула с парты сумку Рона; вещи раскатились по всему классу. Фраза, произнесённая Роном, живописала акробатически занятные, но биологически невозможные действия, и заставила бы покраснеть даже опытного боцмана Королевского Флота.
— Ой, Рон, прости пожалуйста! — бросил через плечо Джеймс, не переставая тащить Гермиону к двери.
— Может, поможете собрать? — поинтересовался Уизли, присаживаясь на корточки.
— Увы, Рон, прости, но мы очень торопимся! — и парочка, сопровождаемая пылающим от ревности взглядом рыжего Отелло, покинула класс.
Оказавшись снаружи, суперагент целеустремлённо повлёк девушку подальше от любопытных ушей. Та покорно и заинтересованно следовала за ним.
— Гермиона, мне срочно нужна твоя помощь! — зашептал Джеймс, когда ближайшие люди оказались достаточно далеко. — У меня сегодня первое занятие ты-знаешь-чем ты-знаешь-с-кем! И для того, чтобы тренировать мою ты-знаешь-что, ты-знаешь-кто должен сделать сама-знаешь-что! А я не могу допустить, чтобы ты-знаешь-кто смог читать мою ты-знаешь-что, потому что он же потом всё расскажет ты-знаешь-кому! Нельзя, чтобы ты-знаешь-кто ковырял своими грязными пальцами мою ты-знаешь-что!
— Что?
— Вот именно!
— Нет! Постой, Гарри, я не понимаю, — Гермиона тряхнула головой, отбрасывая волосы с лица. — Что у тебя случилось? Вот пустой класс, я сейчас подопру дверь каким-нибудь глушащим заклинанием…
Джеймс, с трудом сдерживая волнение, дождался, пока девушка наложит противоподслушивательные чары:
— Гермиона, сегодняшние «дополнительные занятия» со Снеггом — это прикрытие! — выпалил Бонд и взлохматил непослушные волосы. — Он будет учить меня не зельям, а окклюменции! Но для этого ему надо применять ко мне легилименцию, то есть пытаться читать мою память! А я не могу этого допустить! Если он прочитает мою память, он наверняка расскажет её хоть Дамблдору, хоть Волан-де-Морту! Знаешь, что со мной сделает Дамблдор, когда узнает, что мы замышляем против него? Да пофиг на меня; знаешь, что он сделает с тобой? Гермиона, мне позарез нужна твоя помощь! Какую ты знаешь защиту от легилименции?
Девушка наполовину боялась, что, оставшись с ней наедине, Поттер начнёт с поцелуя. Когда этого не случилось, она так и не поняла, какое чувство в ней было сильнее, облегчение или сожаление.
— Гарри, защита от легилименции и есть окклюменция, — покачала головой Гермиона.
— Я знаю! Но не может же быть, чтобы это был единственный способ! Я слышал, — Бонд отвёл глаза, — что сильно приставучая песенка или стишок могут помешать легилименту проникнуть в разум жертвы…
— Да, «защита Пепсико[265]», — кивнула девушка, опираясь на парту. — Блин, как тут пыльно… Но только песенка должна играть в мозгу легилимента, а не жертвы.
— Ну, я удачно справился с первым ментальным сканированием благодаря стихотворению Марка Твена, заразив им Северуса, так что… Скажи, ты знаешь хоть какую-нибудь приставучую, прилипчивую песенку?
Гермиона опустила голову и глубоко задумалась.
— «Боже, храни королеву» считается?
— Боюсь, что нет.
— А «Scatman’s World»?
— Я не знаю её наизусть.
— Её никто не знает наизусть. Сам Скэтмен каждый раз бормочет что-то новое[266].
— Я не могу бормотать что-то новое с такой скоростью.
— Мда… Печально.
— И не говори.
Подростки помолчали.
— Может, «Someone To Love» группы «East 17»?
— Слушай, кто занимался твоим музыкальным образованием?! Ты мне ещё что-нибудь из «2 Unlimited» предложи спеть! «Tribal Dance»! Ведь есть же нормальные, хорошие песни, нормальных, хороших групп!
— А чем плохи «2 Unlimited»? — ощетинилась Гермиона.
— Ничем, если тебе хочется просто подрыгать ногами и поскакать, аки горной козе, — объяснил Джеймс. — Но существуют люди с музыкальными потребностями, касающимися не только физиологии, но и психологии. Они хотят слушать тексты, которые несут доброе, вечное, чистое!
— «Нет никаких ограничений, мы можем достать до небес; нет чересчур глубокой долины, нет чересчур высокой горы», — пропела Гермиона[267]. — Чем этот текст плох с психологической точки зрения?
