Литмир - Электронная Библиотека
Литмир - Электронная Библиотека > Белоцветов Николай НиколаевичРатгауз Даниил Максимович
Иванов Вячеслав Иванович
Цетлин (Амари) Михаил Осипович
Цветаева Марина Ивановна
Иванов Всеволод Никанорович
Бунин Иван Алексеевич
Северянин Игорь Васильевич
Бердяева Лидия Юдифовна
Ходасевич Владислав Фелицианович
Струве Михаил Александрович
Биск Александр Акимович
Кузьмина-Караваева Елизавета Юрьевна
Кондратьев Александр Алексеевич
Дон-Аминадо .
Вертинский Александр Николаевич
Евсеев Николай Николаевич
Гейнцельман Анатолий Соломонович
Голохвастов Георгий Владимирович
Гиппиус Зинаида Николаевна
Несмелов Арсений Иванович
Гарднер Вадим Данилович
Браиловский Александр Яковлевич
Терапиано Юрий Константинович
Мережковский Дмитрий Сергеевич "Д. М."
Корвин-Пиотровский Владимир Львович
Сумбатов Василий Александрович
Дубнова-Эрлих Софья
Кленовский Дмитрий Иосифович
Британ Илья Алексеевич
Потемкин Петр Петрович
Магула Дмитрий Антонович
Блох Григорий Анатольевич
Ильяшенко Владимир Степанович
Горянский Валентин Иванович
Форштетер Михаил Адольфович
Кантор Михаил Львович
Тэффи Надежда Александровна
Чёрный Саша
Адамович Георгий Викторович
Бальмонт Константин Дмитриевич "Гридинский"
Присманова Анна
Маковский Сергей Константинович
 > Антология поэзии русского зарубежья (1920-1990). (Первая и вторая волна). В четырех книгах. Книга первая > Стр.91
Содержание  
Сохранить
Шрифт
Размер шрифта   


Цвет фона

Цвет шрифта
Очистить
Настройки  
A
A
1
2
3
...
90
91
92
...
105

1927

Париж

Три ангела

Три ангела предстали мне в ночи,
один — золотокрылый, свет нагорный,
другой — как лунный лик, а третий — черный,
и от него шли черные лучи.
И Первого узнав, пред ним поник
в испуге я: «Прости, что брел бесславным
путем под именем твоим державным».
Но не ответил мне Архистратиг.
Второй сказал, и голос пел, как медь:
«Ты не давал и не нарушил слова,
в моем огне не будешь ты гореть».
Он замолчал. Но я не знал Второго.
А Третий улыбнулся мне едва:
«Спасу тебя от радости и муки,
и жизнь твоя пройдет тиха, мертва,
и будет смерть, как легкий час разлуки…»

1929

Последнее

Спокойно разлитой туман
все бытие кругом завесил…
Но я не грустен и не весел,
я смертью подступившей пьян.
Как в радостно-блаженный миг
мое остановилось время, —
оно еще скользит за теми,
кто всех пределов не постиг.
Тщету и суетность и прах
изведав, не преодолею, —
в звериной жизни цепенею
и молча бьюсь в ее когтях.

Saint-Sulpice

[102]

Двойною каменною сетью
нагроможденных колоннад,
хвалой Людовиков столетью
взнес Сервадони[103] твой фасад.
На вознесенные ступени
всходил Король, бежал народ.
И гул толпы, и хор молений
под окрыленный плыли свод…
А нам, бессильным и неславным,
две башни в зареве утра
гласят двойным столпом неравным
О Massenet и Delacroix.

«Без сил, больной и Богу непокорный…»

Без сил, больной и Богу непокорный —
жить не умел и умереть не смею,
но медленно схожу на нет, уныло тлею
над тленом мертвых лет, над бездной черной.
За радостно-летучие мгновенья,
за грех гордыни — непосильной платой
я заплатил судьбе… и заплачу проклятой
ценой последнего уничтоженья.

1934

«Ты, Россия, дальняя, печальная…»

Ты, Россия, дальняя, печальная,
   нелюбимая родная сторона!
Ты в душе — как заповедь прощальная,
памяти усталой ты верна.
По тебе ли к старости соскучился,
   или прошлое вдали, как отчий дом,
— оттого, что в мире я намучился, —
расцветает в имени твоем?
Рабья поступь… Нож за голенищем…
   Древнего орла тяжелокрылый лёт…
Бродит Лихо по селеньям нищим,
а в полях метелица метет.

1949

Париж

Василий Сумбатов

Два сувенира

Владимиру Смоленскому

Иссохший, легкий, с бронзовою кожей
Он мал и тверд, но это — апельсин.
В моем саду он рос и зрел один,
На золотое яблочко похожий.
Куст был покрыт цветами для невест —
Цветами подвенечного убора,
Но лишь один дал плод, — другие скоро
Осыпались, развеялись окрест.
Храню его, а он благоуханье
Свое хранит, свой горький аромат;
Встряхнешь его — в нем семена стучат
И будят о другом воспоминанье, —
И вижу я пасхальное яйцо,
Полвека пролежавшее в божнице
У няни, и мелькающие спицы
В ее руках, и доброе лицо.
— Со мной им похристосовался Гриша,
Мой суженый, — начнет она рассказ,
И снова я, уже не в первый раз,
О Грише, женихе погибшем, слышу.
Война, набор, жених уйдет в поход
И никогда к невесте не вернется…
Тут няня вдруг вздохнет и улыбнется
И, взяв яйцо, над ухом мне встряхнет.
В сухом яйце постукивает что-то.
— Кто в нем живет? — спрошу я, чуть дыша,
И няня скажет: — Гришина душа! —
И вновь яйцо положит у киота.

«Пушинку с семенем в окно…»

Пушинку с семенем в окно
Трамвая бросил резвый ветер,
И я один ее заметил
И спас от гибели зерно.
В горшок, где лилия всходила,
Я посадил его потом
И скоро позабыл о нем, —
Не до цветов мне как-то было.
Но после я грустил, узнав,
Что лилий заглушил отростки —
Зерном рожденный — серый, жесткий
Крепыш-плебей из сорных трав.
Есть в мире чья-то воля злая, —
Зло под добром укрыто в ней, —
И часто губим мы друзей,
Врагов от гибели спасая.

«В костре заката тлеют головни…»

В костре заката тлеют головни, —
Их не покрыл еще вечерний сизый пепел.
Еще не блещут звездные огни,
И месяц молодой из речки не пил,
Но уж не ярче, а темней небес
На сельской колокольне крест.
Смывает вечер яркие мазки
С картины дня росою холодящей…
Час непонятной сладостной тоски, —
О чем — Бог весть! О жизни уходящей?
Иль о нездешней жизни, о иной, —
Где крылья у меня сияли за спиной?..
вернуться

102

Сен-Сюльпис — одна из парижских церквей.

вернуться

103

Сгрвадони — точнее, Сервандони Никколо (1695–1766) — итальянский живописец, архитектор, театральный художник. С 1724 г. жил в Париже, с 1728 г. был первым художником-декоратором Королевской академии музыки.

91
Перейти к описанию Предыдущая страница Следующая страница
{"b":"575148","o":1}