Литмир - Электронная Библиотека
Литмир - Электронная Библиотека > Цветаева Марина ИвановнаБунин Иван Алексеевич
Тэффи Надежда Александровна
Чёрный Саша
Бальмонт Константин Дмитриевич "Гридинский"
Гиппиус Зинаида Николаевна
Иванов Вячеслав Иванович
Ходасевич Владислав Фелицианович
Дон-Аминадо .
Северянин Игорь Васильевич
Присманова Анна
Маковский Сергей Константинович
Мережковский Дмитрий Сергеевич "Д. М."
Адамович Георгий Викторович
Кондратьев Александр Алексеевич
Браиловский Александр Яковлевич
Терапиано Юрий Константинович
Корвин-Пиотровский Владимир Львович
Цетлин (Амари) Михаил Осипович
Иванов Всеволод Никанорович
Несмелов Арсений Иванович
Вертинский Александр Николаевич
Белоцветов Николай Николаевич
Гейнцельман Анатолий Соломонович
Голохвастов Георгий Владимирович
Сумбатов Василий Александрович
Гарднер Вадим Данилович
Кузьмина-Караваева Елизавета Юрьевна
Дубнова-Эрлих Софья
Ратгауз Даниил Максимович
Потемкин Петр Петрович
Бердяева Лидия Юдифовна
Кленовский Дмитрий Иосифович
Британ Илья Алексеевич
Магула Дмитрий Антонович
Блох Григорий Анатольевич
Биск Александр Акимович
Ильяшенко Владимир Степанович
Горянский Валентин Иванович
Кантор Михаил Львович
Струве Михаил Александрович
Евсеев Николай Николаевич
Форштетер Михаил Адольфович
 > Антология поэзии русского зарубежья (1920-1990). (Первая и вторая волна). В четырех книгах. Книга первая > Стр.81
Содержание  
Сохранить
Шрифт
Размер шрифта   


Цвет фона

Цвет шрифта
Очистить
Настройки  
A
A
1
2
3
...
80
81
82
...
105

25 октября 1935

Читатели газет

Ползет подземный змей,
Ползет, везет людей.
И каждый — со своей
Газетой (со своей
Экземой!). Жвачный тик,
Газетный костоед.
Жеватели мастик,
Читатели газет.
Кто — чтец? Старик? Атлет?
Солдат? Ни черт, ни лиц,
Ни лет. Скелет — раз нет
Лица: газетный лист!
Которым — весь Париж
С лба до пупа одет.
Брось, девушка!
      Родишь —
Читателя газет.
Кача- «живет с сестрой»,
ются — «убил отца!» —
Качаются — тщетой
Накачиваются.
Чтó для таких господ —
Закат или рассвет?
Глотатели пустот,
Читатели газет!
Газет: читай: клевет,
Газет: читай: растрат,
Чтó ни столбец — навет,
Чтó ни абзац — отврат…
О, с чем на Страшный Суд
Предстанете: на свет!
Хвататели минут,
Читатели газет!
— Пошел! Пропал! Исчез!
Стар материнский страх.
Мать! Гуттенбергов пресс
Страшней, чем Шварцев прах
Уж лучше на погост —
Чем в гнойный лазарет
Чесателей корост,
Читателей газет!
Кто наших сыновей
Гноит во цвете лет?
Смесители кровéй,
Писатели газет!
Вот, друга, — и куда
Сильней, чем в сих строках! —
Чтó думаю, когда
С рукописью в руках
Стою перед лицом
— Пустее места — нет! —
Так значит — нелицом
Редактора газет —
ной нечисти.

1—15 ноября 1935

Ванв

Douce France!

Adieu, France!

Adieu, France!

Adieu, France!

Marie Stuart[97]

[98]

Мне Францией — нету
Нежнее страны —
На долгую память
Два перла даны.
Они на ресницах
Недвижно стоят.
Дано мне отплытье
Марии Стюарт.

5 июня 1939

Анна Присманова

Сирена

В. Корвин-Пиотровскому

Старались мы сказать на сей земле
о жажде и ее неутоленье,
о крике скорби, рвущем нас во мгле
и остановленном в своем стремленье.
Но нам навстречу тянется в тиши
влекущий нас, призывный и прощальный,
крик парохода, крик его души,
уже плывущей в сумрак изначальный.
Вбираемый нутром и головой,
просачивающийся даже в ноги,
сей выспренний и допотопный вой —
слияние покоя и тревоги.
Во мглу и в ночь уходит пароход.
Но стон сирены как бы замер в оном.
Так рыцари в крестовый шли поход,
напутствуемые церковным звоном.
И мы, душа моя, вот так, точь-в-точь,
утратив до конца остаток спеси,
уйдем — вдвигаясь неотступно в ночь,
не много взяв и ничего не взвесив.
Сирена ждет нас на конце земли,
и знаю я — томленье в ней какое:
ей хочется и чтоб за нею шли,
и чтоб ее оставили в покое…
Так воет пароход, и воет тьма.
Противодействовать такому вою
не в силах я. Я, может быть, сама
в трубе такого парохода вою.

«На канте мира муза Кантемира…»

На канте мира муза Кантемира
петровский желчью защищала бот.
И желтый сыр, вися над
Чудью сирой, рябил черновики ее работ.
Ни Кант, неотразимый головастик,
ни даже голенастый Галилей
не в силах были желтый контур застить
извилинами мозговых лилей.
Ордой к баллону на поклон, герои!
Он, путешествуя в кругу небес,
дрожит на заступе. И роют рои
сырье, и пнями истекает лес.
Ему лишь ветр препонит, забияка.
Но он, отменно цепеня эфир,
без смены мерит знаки зодиака,
и в знак того — звенит внизу цифирь.

1928

Осенняя почта

Мгла, ливень, листья. Лаковые крыши.
О, где же для деревни дождевик?
В мансардах только мыши письма пишут,
а души спят, зарывшись в пуховик.
И день как ночь (лишь сны мои в расходе) —
в трясине день, в высоких сапогах.
Вновь толстый сумрак тихо в дом заходит,
как рыбный страж с резиной на ногах.
А яблоня, как мать, стоит живая.
Ее ключицы клонит бремя дней.
Пускай подаст рука ее кривая
тому, кто всех в селеньи голодней.
Как башня, жадный пес про полдень знает.
Бредет сума с порога на порог.
Почтарь страду вторую начинает,
и месяц кажет золоченый рог.
Качаются почтовые подводы,
над войлочной дорогой льют дожди.
Стоят лишь в городах громоотводы.
Ах, муза, непогоду пережди.
Селеньям в осень впору умереть.
Слетают листья желтыми слезами.
Две колеи уходят за возами.
Но нашим листьям некуда лететь!
вернуться

97

Adieu, France! — Прощай, Франция!

Marie Stuart — Мария Стюарт (фр.).

вернуться

98

Douce France! — Нежная Франция (фр.).

81
Перейти к описанию Предыдущая страница Следующая страница
{"b":"575148","o":1}