Литмир - Электронная Библиотека
Литмир - Электронная Библиотека > Цветаева Марина ИвановнаБунин Иван Алексеевич
Тэффи Надежда Александровна
Чёрный Саша
Бальмонт Константин Дмитриевич "Гридинский"
Гиппиус Зинаида Николаевна
Иванов Вячеслав Иванович
Ходасевич Владислав Фелицианович
Дон-Аминадо .
Северянин Игорь Васильевич
Присманова Анна
Маковский Сергей Константинович
Мережковский Дмитрий Сергеевич "Д. М."
Адамович Георгий Викторович
Кондратьев Александр Алексеевич
Браиловский Александр Яковлевич
Терапиано Юрий Константинович
Корвин-Пиотровский Владимир Львович
Цетлин (Амари) Михаил Осипович
Иванов Всеволод Никанорович
Несмелов Арсений Иванович
Вертинский Александр Николаевич
Белоцветов Николай Николаевич
Гейнцельман Анатолий Соломонович
Голохвастов Георгий Владимирович
Сумбатов Василий Александрович
Гарднер Вадим Данилович
Кузьмина-Караваева Елизавета Юрьевна
Дубнова-Эрлих Софья
Ратгауз Даниил Максимович
Потемкин Петр Петрович
Бердяева Лидия Юдифовна
Кленовский Дмитрий Иосифович
Британ Илья Алексеевич
Магула Дмитрий Антонович
Блох Григорий Анатольевич
Биск Александр Акимович
Ильяшенко Владимир Степанович
Горянский Валентин Иванович
Кантор Михаил Львович
Струве Михаил Александрович
Евсеев Николай Николаевич
Форштетер Михаил Адольфович
 > Антология поэзии русского зарубежья (1920-1990). (Первая и вторая волна). В четырех книгах. Книга первая > Стр.47
Содержание  
Сохранить
Шрифт
Размер шрифта   


Цвет фона

Цвет шрифта
Очистить
Настройки  
A
A
1
2
3
...
46
47
48
...
105

21 сентября 1923

«Всё каменное. В каменный пролет…»

Всё каменное. В каменный пролет
Уходит ночь. В подъездах, у ворот —
Как изваянья — слипшиеся пары.
И тяжкий вздох. И тяжкий дух сигары.
Бренчит о камень ключ, гремит засов.
Ходи по камню до пяти часов,
Жди: резкий ветер дунет в окарино
По скважинам громоздкого Берлина —
И грубый день взойдет из-за домов
Над мачехой российских городов.

23 сентября 1923

«Как совладать с судьбою-дурой?..»

Как совладать с судьбою-дурой?
Заладила свое — хоть плачь.
Сосредоточенный и хмурый,
Смычком орудует скрипач.
А скрипочка поет и свищет
Своим приятным голоском.
И сам Господь с нее не взыщет —
Ей всё на свете нипочем.

4 апреля 1924

Окна во двор

Несчастный дурак в колодце двора
Причитает сегодня с утра,
И лишнего нет у меня башмака,
Чтобы бросить его в дурака.
* * *
Кастрюли, тарелки, пьянино гремят,
Баюкают няньки крикливых ребят.
С улыбкой сидит у окошка глухой,
Зачарован своей тишиной.
* * *
Курносый актер перед пыльным трюмо
Целует портреты и пишет письмо, —
И, честно гонясь за правдивой игрой,
В шестнадцатый раз умирает герой.
* * *
Отец уж надел котелок и пальто,
Но вернулся, бледный как труп:
«Сейчас же отшлепать мальчишку за то,
Что не любит луковый суп!»
* * *
Небритый старик, отодвинув кровать,
Забивает старательно гвоздь,
Но сегодня успеет ему помешать
Идущий по лестнице гость.
* * *
Рабочий лежит на постели в цветах.
Очки на столе, медяки на глазах.
Подвязана челюсть, к ладони ладонь.
Сегодня в лед, а завтра в огонь.
* * *
Что верно, то верно! Нельзя же силком
Девчонку тащить на кровать!
Ей нужно сначала стихи почитать,
Потом угостить вином…
* * *
Вода запищала в стене глубоко:
Должно быть, по трубам бежать нелегко,
Всегда в тесноте и всегда в темноте,
В такой темноте и в такой тесноте!
… … … … … … … … … … … …

16–21 мая 1924

Перед зеркалом

Nel mezzo del cammin di nostra vita.

Я, я, я. Что за дикое слово!
Неужели вон тот — это я?
Разве мама любила такого,
Желто-серого, полуседого
И всезнающего, как змея?
Разве мальчик, в Останкине летом
Танцевавший на дачных балах, —
Это я, тот, кто каждым ответом
Желторотым внушает поэтам
Отвращение, злобу и страх?
Разве тот, кто в полночные споры
Всю мальчишечью вкладывал прыть, —
Это я, тот же самый, который
На трагические разговоры
Научился молчать и шутить?
Впрочем — так и всегда на средине
Рокового земного пути:
От ничтожной причины — к причине,
А глядишь — заплутался в пустыне,
И своих же следов не найти.
Да, меня не пантера прыжками
На парижский чердак загнала.
И Вергилия нет за плечами, —
Только есть одиночество — в раме
Говорящего правду стекла.

18–23 июля 1924

«Пока душа в порыве юном…»

Пока душа в порыве юном,
Ее безгрешно обнажи,
Бесстрашно вверь болтливым струнам
Ее святые мятежи.
Будь нетерпим и ненавистен,
Провозглашая и трубя
Завоеванья новых истин, —
Они ведь новы для тебя.
Потом, когда в своем наитье
Разочаруешься слегка,
Воспой простое чаепитье,
Пыльцу на крыльях мотылька.
Твори уверенно и стройно,
Слова послушливые гни
И мир, обдуманный спокойно,
Благослови иль прокляни.
А под конец узнай, как чудно
Всё вдруг по-новому понять,
Как упоительно и трудно,
Привыкши к слову, — замолчать.

22 августа 1924

Соррентинские фотографии

Воспоминанье прихотливо

И непослушливо. Оно —

Как узловатая олива:

Никак, ничем не стеснено.

Свои причудливые ветви

Узлами диких соответствий

Нерасторжимо заплетет —

И так живет, и так растет.

Порой фотограф-ротозей

Забудет снимкам счет и пленкам

И снимет парочку друзей,

На Капри, с беленьким козленком, —

И тут же, пленки не сменив,

Запечатлеет он залив

За пароходною кормою

И закопченную трубу

С космою дымною на лбу.

Так сделал нынешней зимою

Один приятель мой. Пред ним

Смешались воды, люди, дым

47
Перейти к описанию Предыдущая страница Следующая страница
{"b":"575148","o":1}