Литмир - Электронная Библиотека
Литмир - Электронная Библиотека > Евсеев Николай НиколаевичБунин Иван Алексеевич
Цветаева Марина Ивановна
Бальмонт Константин Дмитриевич "Гридинский"
Ходасевич Владислав Фелицианович
Британ Илья Алексеевич
Ильяшенко Владимир Степанович
Горянский Валентин Иванович
Кантор Михаил Львович
Чёрный Саша
Адамович Георгий Викторович
Кленовский Дмитрий Иосифович
Кондратьев Александр Алексеевич
Биск Александр Акимович
Струве Михаил Александрович
Форштетер Михаил Адольфович
Магула Дмитрий Антонович
Корвин-Пиотровский Владимир Львович
Иванов Всеволод Никанорович
Дубнова-Эрлих Софья
Гарднер Вадим Данилович
Сумбатов Василий Александрович
Ратгауз Даниил Максимович
Бердяева Лидия Юдифовна
Иванов Вячеслав Иванович
Гиппиус Зинаида Николаевна
Дон-Аминадо .
Белоцветов Николай Николаевич
Блох Григорий Анатольевич
Терапиано Юрий Константинович
Присманова Анна
Маковский Сергей Константинович
Браиловский Александр Яковлевич
Тэффи Надежда Александровна
Несмелов Арсений Иванович
Гейнцельман Анатолий Соломонович
Голохвастов Георгий Владимирович
Цетлин (Амари) Михаил Осипович
Вертинский Александр Николаевич
Кузьмина-Караваева Елизавета Юрьевна
Мережковский Дмитрий Сергеевич "Д. М."
Северянин Игорь Васильевич
Потемкин Петр Петрович
 > Антология поэзии русского зарубежья (1920-1990). (Первая и вторая волна). В четырех книгах. Книга первая > Стр.59
Содержание  
Сохранить
Шрифт
Размер шрифта   


Цвет фона

Цвет шрифта
Очистить
Настройки  
A
A
1
2
3
...
58
59
60
...
105

Ave slave

[73]

Не углем краснится домик,
А совсем от пирожков.
И живет в нем русский комик,
Микаэлевич Душков.
На печи его супружка
Вяжет белый парусин.
А вокруг сидит Ванюшка,
Их законный сукин сын.
Вдруг приходят все крестьяне
И приносят чернозем,
И садятся на диване
Перед ласковым огнем.
После вежливой попойки
Каждый милый мужичок
Отправляется на тройке
В свой любезный кабачок.
И везде мелькают гривы
Темно-карих жеребков,
И плакучие мотивы
Их веселых ямщиков.
О, славянские натуры…
Нет, не можно описать
Их медведевские шкуры,
Их особенную стать.
Надо видеть, чтобы верить,
Что славянский молодец,
Надо семь разов отмерить,
Чтоб зарезать наконец!

Подражание Игорю Северянину

Не старайся постигнуть. Не отгадывай мысли.
Мысль витает в пространствах, но не может осесть.
Ананасы в шампанском окончательно скисли,
А в таком состоянье их немыслимо есть.
Надо взять и откинуть, и отбросить желанья,
И понять неизбежность и событий и лет,
Ибо именно горьки ананасы изгнанья,
Когда есть ананасы, а шампанского нет.
Что ж из этой поэзы, господа, вытекает?
Ананас уже выжат, а идея проста:
Из шампанского в лужу — это в жизни бывает,
А из лужи обратно — парадокс и мечта!..

Вечеринка

Артистка читала отрывок из Блока,
И левою грудью дышала уныло.
В глазах у артистки была поволока,
А платье на ней прошлогоднее было.
Потом выступал балалаечник Костя
В роскошных штанинах из черного плиса
И адски разделал «Индийского гостя»,
А «Вниз да по речке» исполнил для биса.
Потом появились бояре в кафтанах;
И хор их про Стеньку пропел, и утешил.
И это звучало тем более странно,
Что именно Стенька бояр-то и вешал.
Потом были танцы с холодным буфетом.
И вальс в облаках голубого батиста.
И женщина-бас перед самым рассветом
Рыдала в пиджак исполнителя Листа.
И что-то в тумане дрожало, рябило,
И хором бояре гудели на сцене…
И было приятно, что все это было
Не где-то в Торжке, а в Париже, на Сене.

Подражание Беранже

Не знаю как, но, вероятно, чудом
И ты, мой фрак, в изгнание попал.
Я помню день, мы вырвались Оттуда,
Нас ветр морской неистово трепал.
Но в добрый час на берега Босфора
Выходим мы, молчание храня.
Как дни летят… Как все минует скоро…
— Мой старый фрак, не покидай меня.
Шумел Стамбул. Куреньями насыщен,
Здесь был иной, какой-то чуждый мир.
Я обменять хотел тебя, дружище,
На белый хлеб и на прозрачный сыр.
Но турки только фесками качнули,
Покроя твоего не оценя.
В закатном солнце тополи тонули…
— Мой старый фрак, не покидай меня.
Я помню, как настойчивей и ближе
Отчаянье подкрадывалось вдруг.
И мы одни, одни во всем Париже.
Еще быстрее суживался круг.
Вот-вот судьба своей придавит крышкой.
А тут весна… фиалки… блеск огня.
И я шептал, неся тебя под мышкой:
— Мой старый фрак, не покидай меня.
Но счастье… ты — нечаянность созвучий
В упорной, непослушливой строфе!
Не знаю, счастье, чудо или случай,
Но вот, гарсон в изысканном кафе,
Во фраке, между тесными столами,
Скольжу, хрустальными бокалами звеня.
Гарсон, сюда! Гарсон, шартрезу даме!
— Мой верный фрак, не покидай меня.
А ночью, вынув номер из петлицы
И возвратясь, измученный, домой,
Я вспоминаю темные ресницы
И старый вальс… И призрак над Невой.
Ты помнишь, как, на отворот атласный
Волну кудрей тяжелых уроня,
Она, бледнея, повторяла страстно:
— Мой милый друг, не покидай меня.
Бегут, бегут стремительные годы.
Сплетаются с действительностью сны.
И скоро оба выйдем мы из моды,
И скоро оба станем не нужны.
Уже иные шествия я внемлю.
Но в час, когда, лопатами звеня,
В чужой земле меня опустят в землю…
— Мой старый фрак, не покидай меня.
Шли поезда по Казанской дороге
Прошлое. Бывшее. Тень на пороге.
Бедного сердца комок.
Шли поезда по Казанской дороге…
Таял над лесом дымок.
Летнее солнце клонилось к закату.
Ветер вечерний донес
Горечь полыни, душистую мяту,
Странную свежесть берез.
Где-то над миром, над тайным пределом,
Кротко сияла звезда.
Где-то какие-то барышни в белом
Вышли встречать поезда.
Не было? Было? А тень на пороге.
Смех раздается, зловещ:
— Шли поезда по Казанской дороге…
Экая важная вещь!
вернуться

73

Ame Slave — Славянская душа (фр.).

В стихотворении обыгрывается русская речь иностранца, а также его знание России.

59
Перейти к описанию Предыдущая страница Следующая страница
{"b":"575148","o":1}