Литмир - Электронная Библиотека
Литмир - Электронная Библиотека > Адамович Георгий ВикторовичДубнова-Эрлих Софья
Дон-Аминадо .
Кузьмина-Караваева Елизавета Юрьевна
Бальмонт Константин Дмитриевич "Гридинский"
Корвин-Пиотровский Владимир Львович
Тэффи Надежда Александровна
Цетлин (Амари) Михаил Осипович
Иванов Всеволод Никанорович
Несмелов Арсений Иванович
Вертинский Александр Николаевич
Гейнцельман Анатолий Соломонович
Сумбатов Василий Александрович
Британ Илья Алексеевич
Ратгауз Даниил Максимович
Кантор Михаил Львович
Ходасевич Владислав Фелицианович
Северянин Игорь Васильевич
Терапиано Юрий Константинович
Ильяшенко Владимир Степанович
Струве Михаил Александрович
Бердяева Лидия Юдифовна
Потемкин Петр Петрович
Белоцветов Николай Николаевич
Гарднер Вадим Данилович
Цветаева Марина Ивановна
Браиловский Александр Яковлевич
Бунин Иван Алексеевич
Чёрный Саша
Гиппиус Зинаида Николаевна
Иванов Вячеслав Иванович
Голохвастов Георгий Владимирович
Присманова Анна
Мережковский Дмитрий Сергеевич "Д. М."
Маковский Сергей Константинович
Магула Дмитрий Антонович
Кондратьев Александр Алексеевич
Кленовский Дмитрий Иосифович
Биск Александр Акимович
Блох Григорий Анатольевич
Горянский Валентин Иванович
Евсеев Николай Николаевич
Форштетер Михаил Адольфович
 > Антология поэзии русского зарубежья (1920-1990). (Первая и вторая волна). В четырех книгах. Книга первая > Стр.12
Содержание  
Сохранить
Шрифт
Размер шрифта   


Цвет фона

Цвет шрифта
Очистить
Настройки  
A
A
1
2
3
...
11
12
13
...
105

1927

Собаки

Visaeque canes ululare per umbram.

Vergil., Aen. vi. 257[3]
Ни вор во двор не лезет, ни гостя у ворот:
Все спит, один играет огнями небосвод.
А пес рычит и воет, и будит зимний сон;
Тоскливые загадки загадывает он.
Быть может, в недрах Ночи он видит прежде нас,
Чтó, став недвижно, очи в последний узрят час?
Иль, слыша вой зазывный родных подземных свор,
С их станом заунывный заводит разговор?
Резва в полях пустынных, где путь лежит теней,
Их бешеная стая: «Летать бы, лая, с ней…»
Иль есть меж полчищ Ада и ратей Дня вражда,
И псу, как волчье стадо, его родня чужда?
И за кого б на травле вступился страж людской?
За странницу ли Душу, зовущую покой?
Иль гнал бы, ловчий сильный, ее чрез топь и гать?
И пастию могильной рвался бы растерзать?..
Блажен, кто с провожатым сойдет в кромешный мрак:
Махнув жезлом крылатым, вождь укротит собак.
И скоро степью бледной на дальний огонек
Придет он в скит к обедне и станет в уголок.
И взора не подымет на лица вкруг себя:
Узнает сердце милых, и тая, и любя.
А вот и Сам выходит, пресветлый, на амвон,
И Хлеб им предлагает, и Чашу держит Он.
И те за Хлебом Жизни идут чредой одной;
И те, кто Чаши жаждут, другою стороной…
Молчанье света! Сладость! Не Гость ли у ворот?..
Немеет ночь. Играет огнями небосвод.

1927

Язык

Родная речь певцу земли родная:
В ней предков неразменный клад лежит,
И нáшептом дубровным ворожит
Внушенных небом песен мать земная.
Как было древле, — глубь заповеднáя
Зачатий ждет, и дух над ней кружит…
И сила недр, полна, в лозе бежит,
Словесных гроздий сладость наливная.
Прославленная, светится, звеня
С отгулом сфер, звучащих издалеча,
Стихия светом умного огня.
И вещий гимн, их свадебная встреча;
Как угль, в алмаз замкнувший солнце дня, —
Творенья духоносного предтеча.

1927

Земля

Илье Голенищеву-Кутузову

Повсюду гость, и чуженин,
И с Музой века безземелен,
Скворешниц вольных гражданин,
Беспочвенно я запределен.
И по-иному луг мне зелен,
Журчит иначе студенец
Под сенницей лесных молелен,
Чем жнице ль, пастушку ль овец, —
Микулам, сельским уроженцам,
Поднявшим ралами поля…
Но и скитальцам, отщепенцам
Ты мать родимая, Земля.
И в одиночестве, в пустыне,
В смарагдовой твоей раине,
Едва склонюсь к тебе, дремля, —
Ты шепчешь, сонный мох стеля,
О колыбели, о святыне.

1928

«Тебе завет, потомок мой…»

Тебе завет, потомок мой,
Земли грядущий поселенец!
От зверя-предка путь прямой
К звериности глухонемой.
От зверя кто спасет? Младенец.
Его лишь ты в себе спаси:
Еще невинный, он играет
С лучом и к Богу в небеси,
Смеясь, ручонки простирает.

5 января 1944

«В стенах, ограде римской славы…»

В стенах, ограде римской славы,
На Авентине, мой приход —
Базилика шумна Саввы,
Что Освященным Русь зовет.
Пришел с пустынных плоскогорий
Сонм Саваитов, Сириян,
С причастной чашей для мирян;
Им церковь дал святой Григорий.
Сень подпирают кораблей
Из капищ взятые колонны;
Узорочьем цветных камней
По мрамору пестрят амвоны;
В апсиде — агнцы… Мил убор
Твоих, о Рим, святилищ Дряхлых!
Как бы меж кипарисов чахлых
Он чрез века уводит взор
Тропой прямой, тропою тесной,
Пройденной родом христиан, —
И всё в дали тропы чудесной
Идут Петр, Яков, Иоанн.

8 января 1944

«У лукоморья дуб зеленый…»

«У лукоморья дуб зеленый…»
Он над пучиною соленой
Певцом посажен при луке,
Растет в молве укорененный,
Укорененный в языке.
И небылица былью станет,
Коли певец ее помянет,
Коль имя ей умел наречь.
Отступит море, — дуб не вянет,
Пока жива родная речь.

27 января 1944

Велисарий-слепец

Марку Спаини

Нищий, в даре вижу чудо,
В чуде — длани Божьей дар.
На серебряное блюдо
Падает хрустальный шар.
Медь деньгú по меди брякнет
(Старику до похорон
Благостыня не иссякнет) —
Сферы слышу тонкий звон.
Видит ангелов и землю
Взор угасший в хрустале…
Так бесславие приемлю,
Велисарий[4], на земле.
Верх и низ в тебе, как спицы
В колесе, Небесный мяч,
С той поры как на зеницы
Мне покой пролил палач.
вернуться

3

"Псов завыванье из тьмы донеслось". — Вергилий, Эн<еида>, ст. 257 (лат.). (Пер. С. Ошерова.)

Эпиграф — из «Энеиды» Вергилия, и речь идет о собаках, сопровождавших богиню Гекату.

вернуться

4

Велисарий (ок. 504–565) — полководец византийского императора Юстиниана I. Успешно воевал с иранцами, вандалами, а в Италии — с остготами. По преданию, после обвинения в государственной измене (562) был ослеплен и просил милостыню.

12
Перейти к описанию Предыдущая страница Следующая страница
{"b":"575148","o":1}