Литмир - Электронная Библиотека
Литмир - Электронная Библиотека > Бунин Иван АлексеевичЧёрный Саша
Гарднер Вадим Данилович
Дубнова-Эрлих Софья
Корвин-Пиотровский Владимир Львович
Адамович Георгий Викторович
Цветаева Марина Ивановна
Несмелов Арсений Иванович
Сумбатов Василий Александрович
Бальмонт Константин Дмитриевич "Гридинский"
Гейнцельман Анатолий Соломонович
Гиппиус Зинаида Николаевна
Тэффи Надежда Александровна
Бердяева Лидия Юдифовна
Ходасевич Владислав Фелицианович
Ратгауз Даниил Максимович
Кантор Михаил Львович
Кленовский Дмитрий Иосифович
Северянин Игорь Васильевич
Британ Илья Алексеевич
Терапиано Юрий Константинович
Мережковский Дмитрий Сергеевич "Д. М."
Ильяшенко Владимир Степанович
Струве Михаил Александрович
Присманова Анна
Цетлин (Амари) Михаил Осипович
Белоцветов Николай Николаевич
Биск Александр Акимович
Дон-Аминадо .
Иванов Вячеслав Иванович
Браиловский Александр Яковлевич
Иванов Всеволод Никанорович
Вертинский Александр Николаевич
Голохвастов Георгий Владимирович
Маковский Сергей Константинович
Магула Дмитрий Антонович
Кузьмина-Караваева Елизавета Юрьевна
Кондратьев Александр Алексеевич
Потемкин Петр Петрович
Блох Григорий Анатольевич
Горянский Валентин Иванович
Евсеев Николай Николаевич
Форштетер Михаил Адольфович
 > Антология поэзии русского зарубежья (1920-1990). (Первая и вторая волна). В четырех книгах. Книга первая > Стр.65
Содержание  
Сохранить
Шрифт
Размер шрифта   


Цвет фона

Цвет шрифта
Очистить
Настройки  
A
A
1
2
3
...
64
65
66
...
105

1925

Бессарабия

Пани Ирена

Ирине Н-й

Я безумно боюсь золотистого плена
Ваших медно-змеиных волос,
Я влюблен в Ваше тонкое имя «Ирена»
И в следы Ваших слез.
Я влюблен в Ваши гордые польские руки,
В эту кровь голубых королей,
В эту бледность лица, до восторга, до муки
Обожженного песней моей.
Разве можно забыть эти детские плечи,
Этот горький заплаканный рот,
И акцент Вашей польской изысканной речи,
И ресниц утомленный полет?
А крылатые брови? А лоб Беатриче?
А весна в повороте лица?..
О, как трудно любить в этом мире приличии,
О, как больно любить без конца!
И бледнеть, и терпеть, и не сметь увлекаться,
И, зажав свое сердце в руке,
Осторожно уйти, навсегда отказаться
И еще улыбаться в тоске.
Не могу, не хочу, наконец — не желаю!
И, приветствуя радостный плен,
Я со сцены Вам сердце, как мячик, бросаю.
Ну, ловите, принцесса Ирен!

Сумасшедший шарманщик

Каждый день под окошком он заводит шарманку.
Монотонно и сонно поет об одном.
Плачет старое небо, мочит дождь обезьянку,
Пожилую актрису с утомленным лицом.
Ты усталый паяц, ты смешной балаганщик
С обнаженной душой, ты не знаешь стыда.
Замолчи, замолчи, сумасшедший шарманщик,
Мои песни мне надо забыть навсегда, навсегда.
Мчится бешеный шар и летит в бесконечность,
И смешные букашки облепили его,
Бьются, вьются, жужжат и с расчетом на вечность
Исчезают, как дым, не узнав ничего.
А высоко вверху Время — старый обманщик,
Как пылинки с цветов, с них сдувает года…
Замолчи, замолчи, сумасшедший шарманщик,
Этой песни нам лучше не знать никогда, никогда.
Мы — осенние листья, нас бурей сорвало.
Нас всё гонят и гонят ветров табуны.
Кто же нас успокоит, бесконечно усталых,
Кто укажет нам путь в это царство весны?
Будет это — пророк или просто обманщик,
И в какой только рай нас погонят тогда?
Замолчи, замолчи, сумасшедший шарманщик,
Эту песнь мы не можем забыть никогда, никогда!

1930

Желтый ангел

В вечерних ресторанах,
В парижских балаганах,
В дешевом электрическом раю,
Всю ночь ломаю руки
От ярости и муки
И людям что-то жалобно пою.
Звенят, гудят джаз-баны,
И злые обезьяны
Мне скалят искалеченные рты.
А я, кривой и пьяный,
Зову их в океаны
И сыплю им в шампанское цветы.
А когда настанет утро, я бреду бульваром сонным,
Где в испуге даже дети убегают от меня.
Я усталый старый клоун, я машу мечом картонным,
И в лучах моей короны умирает светоч дня.
Звенят, гудят джаз-баны,
Танцуют обезьяны
И бешено встречают Рождество,
А я, кривой и пьяный,
Заснул у фортепиано
Под этот дикий гул и торжество.
На башне бьют куранты,
Уходят музыканты,
И елка догорает до конца.
Лакеи тушат свечи,
Давно замолкли речи,
И я уж не могу поднять лица.
И тогда с потухшей елки тихо спрыгнул желтый Ангел
И сказал: «Маэстро, бедный, Вы устали, Вы больны.
Говорят, что Вы в притонах по ночам поете танго,
Даже в нашем добром небе были все удивлены».
И, закрыв лицо руками, я внимал жестокой речи,
Утирая фраком слезы, слезы боли и стыда.
А высоко — в синем небе догорали Божьи свечи
И печальный желтый Ангел тихо таял без следа.

1934

Париж

«Dancing girl»[84]

I. «Это бред. Это сон. Это снится…»

Это бред. Это сон. Это снится…
Это прошлого сладкий дурман.
Это Юности Белая Птица,
Улетевшая в серый туман.
Вы в гимназии. Церковь. Суббота.
Хор так звонко-весенне поет…
Вы уже влюблены, и кого-то
Ваше сердце взволнованно ждет.
И когда золотые лампады
Кто-то гасит усталой рукой,
От высокой церковной ограды
Он один провожает домой.
И весной и любовью волнуем,
Ваши руки холодные жмет.
О как сладко отдать поцелуям
Свой застенчивый девичий рот.
А потом — у разлапистой ели,
Убежав с бокового крыльца,
С ним качаться в саду на качели
Без конца, без конца, без конца…
Это бред… Это сон… Это снится…
Это юности сладкий обман,
Это лучшая в книге страница,
Начинавшая жизни роман.

II. «Дни бегут все быстрей и короче…»

Дни бегут все быстрей и короче,
И уже в кабаках пятый год
С иностранцами целые ночи
Вы танцуете пьяный фокстрот.
Беспокойные жадные руки
И насмешка презрительных губ,
А оркестром раздавлены — звуки
Выползают, как змеи из труб…
В барабан свое сердце засунуть!..
Пусть его растерзает фокстрот!..
О как бешено хочется плюнуть
В этот нагло смеющийся рот!..
И под дикий напев людоедов,
С деревянною маской лица,
Вы качаетесь в ритме соседа
Без конца, без конца, без конца…
Это бред. Это сон. Это снится,
Это чей-то жестокий обман.
Это Вам подменили страницы
И испортили нежный роман.
вернуться

84

Девушка для танцев» (англ.).

65
Перейти к описанию Предыдущая страница Следующая страница
{"b":"575148","o":1}