Кощунство из кощунств! Они пришли во храм!
Не в силах вспомнить я всего без содроганья —
Мне кажется грехом само воспоминанье!
Кощунственна и зла слепая дерзость их!
К народу вышел жрец, огромный храм затих,
С минуту жрец молчал в спокойствии великом,
Вдруг эту тишину они прервали криком
И стали нарушать торжественный обряд,
Вопя, как лишь одни безумные вопят.
Над таинством святым они смеялись шумно
И оскорбить богов старались скудоумно.
Народ уже роптал; разгневан и суров,
Отец ваш созерцал крикливых наглецов.
Но Полиевкт к нему рванулся: «Поглядите!
Вы каменных богов и деревянных чтите!»
И стал произносить в присутствии его
Ужасные хулы на Зевса самого!
Всего, что он вопил, я повторить не смею:
Развратник и злодей — всех остальных скромнее!
«Внемлите! — он кричал. — Внемлите, люди, нам!
Наш бог — глава всему, земле и небесам!
Он — сам себе закон, он нам дает законы,
Он — принцип всех начал, никем не сотворенный,
Он — христианский бог, владыка высших сил —
И Децию в бою победу подарил!
Решает он один любой исход сраженья,
Он может вознести и ввергнуть в искушенье,
Безмерна мудрость в нем, и доброта, и власть
Казнить, вознаградить, возвысить и проклясть!
Зачем же чтите вы бессильных истуканов?»
Тут опрокинул он, как вепрь из чащи прянув,
Сосуды с жертвенным елеем и вином,
Без страха, что сразит его небесный гром.
Пред обезумевшей и ропщущей толпою —
О, небо! видано ль и слыхано ль такое! —
Они в святилище, в присутствии жрецов,
Повергли статую владыки всех богов!
Народ, чудовищным глумленьем потрясенный,
Из храма побежал. Мольбы его и стоны
Неслись, о милости взывая к небесам…
Но вот и ваш отец — он все расскажет вам!
