Так чем должна я стать, убита долей злою?
Женою любящей иль преданной сестрою?
Принять решение отныне надо мне
И твердо быть на той иль этой стороне.
Что ж изберет душа, унынием объята?
Кого назвать врагом — супруга или брата?
Страсть к одному влечет, с другим — связует кровь.
К обоим властная живет во мне любовь.
Нет, с ними в доблести мне следует сравняться —
И этому женой и тем сестрой остаться,
Всегда твердить себе: их честь — ценней всего,
И не пристало мне страшиться ничего.
Когда падут они, то смертью столь прекрасной,
Что ныне весть о ней не может быть ужасной.
Покорствуя судьбе, я знать одно должна:
Не кто принес им смерть, а лишь — за что она.
Приму вернувшихся, горда победной славой,
Что родичам несет их подвиг величавый,
Не думая о том, ценою крови чьей
Так высоко вознес он доблестных мужей.
С любой из двух семей торжествовать должна я,—
В одной из них жена, в другой же дочь родная,
С любой столь прочная меня связала нить,
Что только близкий мне и может победить.
Какое б горе мне судьба ни слала злобно,
В нем радость обрести я все-таки способна,
И видеть грозный бой, не устрашась его,
Смерть — без отчаянья, без гнева — торжество.
О, обольщения, о, сладкие обманы,
Огнем нечаянным, мерцавшим из тумана,
Надежду тщетную вы в сердце мне зажгли,
Но сразу он померк, мгновенно вы прошли!
Как молнии, во тьме внезапно пламенея,
Мелькнут, чтоб стала ночь потом еще темнее,
Мне в очи брызнули вы трепетным огнем,
Чтоб гуще и мрачней нависла тьма кругом.
Вы облегчили мне страданье и тревоги,—
Теперь пора платить: ревнивы наши боги,
И сердце скорбное удары поразят,
Которыми сражен супруг мой или брат.
О смерти их скорбя, я думаю с тоскою,
Не — для чего он пал, но — чьей сражен рукою.
И в мыслях о венце прославленных мужей
Страдаю об одном — ценою крови чьей?
С семьею павшего рыдать теперь должна я,—
В одной из них жена, в другой же дочь родная.
И так связует кровь, и так связал закон,
Что только близкий мне и будет побежден.
Вот вожделенный мир! Его я так желала —
И сила вышняя моленья услыхала.
Как беспощаден ты во гневе, грозный бог,
Когда, и милости даруя, столь жесток!
И как безжалостно караешь преступленье,
Когда к невинному не знаешь сожаленья!
