ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ Пирр, Феникс. Феникс Друг с другом их свести? Весьма неосторожно! Пирр Да, говорят, по ней вздыхал он безнадежно. Феникс А вдруг к царевне страсть проснется снова в нем, И он воспламенит ее своим огнем? Пирр Что ж, так тому и быть! И если вслед за тем он Царевну убедит вернуться в Лакедемон, С почетом проводить велю я их суда, И сам свободнее смогу вздохнуть тогда. Феникс Пирр Со временем я все тебе открою. Но Андромаха здесь. Потом… ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ Пирр, Андромаха, Феникс. Пирр Вы не за мною? Ах, если б мне блеснул надежды луч один… Андромаха Я, сударь, шла туда, где заточен мой сын,— Все, что завещано мне Троей и супругом… Час в день разрешено нам проводить друг с другом… Мы вместе пролили немало горьких слез… Сегодня мне обнять его не довелось. Пирр Увы, сударыня, боюсь, что греки вскоре Дадут вам поводы для новых слез и горя. Страшат их… Андромаха Пленники? Но пленники в цепях! А мертвые враги внушать не могут страх. Пирр Нет, злость на Гектора утихнуть в них не может; Их главный враг — ваш сын. Андромаха Так вот что их тревожит! Дитя, которое не знает ничего — Ни почему мы здесь, ни кто отец его! Пирр Астианакс — дитя, но смерть его нужна им. За ним ко мне Орест и послан Менелаем. Андромаха И вы поступите, как эллины хотят? Он дорог мне — вот в чем несчастный виноват! Но греки ль требуют ребенку приговора? Нет, сердит вас, что он — последняя опора Лишившейся всего, беспомощной вдовы, И смерти для него хотите только вы! Пирр О, успокойтесь! Им ответил я отказом. Теперь войною мне грозят все греки разом. Но, даже если бы военные суда Всех греческих племен причалили сюда И началась война — как та, из-за Елены,— И моего дворца заколебались стены,— Я сына б вашего в бою от смерти спас И заслонил его собою — ради вас. Вы сами видите, сколь многим я рискую, А чем вознагражден за преданность такую? Сейчас, когда кругом меня враги теснят, Мне так необходим ваш дружелюбный взгляд! Ужели, вам свой трон и руку предлагая, Сударыня, и в вас увижу лишь врага я И, вызывая весь ахейский мир на бой, Не буду знать, за что я жертвую собой? Андромаха
Откуда слабость в вас, великом человеке? Награда? Но твердить по праву станут греки, О ваших доблестях охотно позабыв, Что вами овладел мальчишеский порыв! Вы домогаетесь любви, но до того ли Несчастной женщине, томящейся в неволе? Что вам мои глаза? Ведь вы их обрекли На то, чтоб реки слез всегда из них текли! Нет! нет! От вас я жду совсем иных деяний! Должны вы пленников избавить от страданий, Невинное дитя спасти любой ценой, Не требуя себе за это мзды иной, Чем радость матери, что сына сохранила,— Вот подвиг по плечу наследнику Ахилла! Пирр Как, все еще ваш гнев бурливый не иссяк? Вам ненавистна мысль вступить со мною в брак. Несчастий причинил я много, в самом деле; И меч мой и рука людскою кровью рдели; Но ваш печальный взор насквозь пронзил меня, За реки ваших слез заслуженно казня. Я был неумолим и яростно, не скрою, Рубил врагов, крушил поверженную Трою, Свирепости моей никто смирить не мог. Но и тогда, как вы, я не бывал жесток! Теперь за всех, кому я причинил мученья, Мне душу горькие терзают угрызенья… Довольно враждовать нам с вами! С этих пор У нас есть общий враг. Дадим ему отпор. Ободрите меня хотя б единым словом, И сыну вашему отцом я стану новым, Сам научу его, как грекам отомстить, Заставлю их сполна за Трою заплатить! Пусть подарит меня улыбкой Андромаха — И прежний Илион восстанет вновь из праха, Быстрее, чем он был разрушен и сожжен, А отпрыск Гектора займет Приамов трон! Андромаха О нет! Теперь, когда нет Гектора на свете, Нам больше не нужны ни блеск, ни слава эти! Места, где он погиб, мою удвоят грусть. К руинам родины я больше не вернусь. У вас я, государь, прошу одну лишь малость: Мне ради сына жить и слезы лить осталось. Так дайте нам приют, где б мы могли одни Вдали от всех страстей окончить наши дни В воспоминаниях о павшем Илионе… А сердце, государь, верните Гермионе! Пирр Вы мучите меня! Ну как я ей верну То сердце, что давно уже у вас в плену? Я знаю, сам я звал царевну Гермиону, И сам ей обещал и руку и корону… Да, обе вы сюда заброшены судьбой, Она — чтоб царствовать, а вы — чтоб быть рабой. Но вы же видели, что с самого начала Царевна нежных чувств мне вовсе не внушала, Я равнодушен к ней, и двор мой знает весь, Что пленница — она, а вы — царица здесь. Вам пылкая любовь внушает отвращенье, А ей — один мой вздох принес бы утешенье. |
