Гораций Оставь меня сейчас иль подави стенанья. Достойной будь женой для мужа своего И к низкой жалости не понуждай его. А если близостью супружеской, Сабина, И в чувствах стали мы и в помыслах едины,— Не мне унизиться, твоих изведав стыд, Но до моих тебе подняться надлежит. Да, мне понятна скорбь моей супруги милой. Терпи, вооружись моей душевной силой. Победный мой венок спеши признать своим И не срывай с меня, но украшайся им. Ты честь мою клянешь и так враждуешь с нею, Что был бы мой позор тебе сейчас милее? Женою верной стань и меньше будь сестрой. А этот мой пример — тебе закон святой. Сабина Тебе ли стану я, ничтожная, подобной? За братьев я тебя не упрекаю злобно. Воздать им должное мне надлежит, скорбя. И здесь враждебный рок виновнее тебя. Но доблесть римскую отвергну я, конечно, Когда велит она мне стать бесчеловечной. И победителя счастливого жена Погибшим родичам останется верна. С народом празднуя отечества победы, Семейные свои в семье оплачем беды; И радость общую мы позабыть вольны, Во власти тех скорбей, что только нам даны. Зачем не поступать, как нам велит природа? Когда идешь сюда, свой лавр оставь у входа, Со мною слезы лей… Как! Низменная речь Не вынудит тебя поднять священный меч И гневно покарать меня за преступленье? Камилла счастлива! Ее постигло мщенье. Ты одарил сестру лишь тем, что та ждала, И милого она за гробом обрела. Любимый муж, не ты ль меня обрек терзанью? И если гнев остыл, внемли же состраданью! Но гнев ли, жалость ли — молю тебя, супруг! Не хочешь покарать? Избавь от лишних мук! Как доброй милости, как беспощадной кары, Я жажду от тебя последнего удара И рада все принять. Такая смерть легка, Когда ее несет любимая рука. Гораций О, горе! Женщинам дарована богами Столь пагубная власть над лучшими мужами! И жены слабые, бессмертных теша взгляд, Над сильными, увы, и смелыми царят! Чтоб мужество свое спасти от пораженья, Я в бегстве вынужден теперь искать спасенья, Прощай. Оставь меня иль перестань рыдать. (Уходит.) Сабина (одна) Ни ярость, ни любовь не стали мне внимать! Нет кары для вины, а горе — безответно. О милости прошу, молю о казни — тщетно! Что ж, буду требовать и плакать вновь и вновь, А нет — сама пролью тоскующую кровь. ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Старый Гораций, Гораций. Старый Гораций Печальным зрелищем не дав смутиться взору, Мы вышнему должны дивиться приговору: Едва победы нас высоко вознесут, Гордыню усмирить умеет вышний суд. То горечь к радости примешивают боги, То слабым станет вдруг и доблестный и строгий, Бывает редко нам даровано судьбой Благое совершать с безгрешною душой. Я скорбью не воздам преступнице Камилле: Мы большей жалости с тобою заслужили. Я этой дочери-изменницы отец, А ты ее сразил, позоря свой венец. Я знаю — эта казнь совершена по праву, Но ты сгубил, мой сын, и честь свою и славу. И лучше б не карать совсем вины такой, Чем за нее воздать твоей, мой сын, рукой. Гораций Достоин казни я — назначь же мне любую: Я пролил кровь сестры, о родине ревнуя. Но если решено, что это тяжкий грех, И должен слушать я укоры ото всех, И что на мне позор — тебе дано по праву Изречь свой приговор и совершить расправу. Возьми же кровь мою — ведь я содеял зло, И на нее теперь бесчестие легло. Я не стерпел вины, судом ответив скорым, Мириться ли, отец, тебе с моим позором? Когда поступками задета наша честь, Отец такой, как ты, считает долгом месть. Да замолчит любовь, где нету оправданья: Мягкосердечный сам достоин наказанья, И славе собственной цены не знает он, Когда щадит того, кто им же осужден. Старый Гораций Но быть суровыми порою мы не в силах, И для самих себя детей прощаем милых. В преклонном возрасте еще сильней любя, Мы не караем их, чтоб не карать себя. Не то, что видишь ты, мой взор в тебе находит, Я знаю… Здесь наш царь! В покои стража входит. ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ Тулл, Валерий, Старый Гораций, Гораций, стража. Старый Гораций Я честью вознесен превыше всех людей, Мой государь — у нас, под кровлею моей! И вот, у ног царя… Тулл Нет, встань, отец мой, смело, Ведь за высокое и доблестное дело Обязан я как царь — мое служенье в том — Высокой почестью отметить славный дом. (Указывая на Валерия) Он послан был к тебе тотчас же после боя, Но сам я захотел увидеться с тобою. Кто удивился бы, когда поведал он, Что гибелью сынов ты не был сокрушен? Твоей ли твердости прекрасной и суровой Могло поддержкой быть сочувственное слово? Но мне приносят весть — внезапно сам герой Злодейством омрачил свой подвиг боевой: О чести родины безудержно ревнуя, Он дочь твою сгубил, сразив сестру родную. Для самых сильных душ удар такой жесток,— И как тебе снести неумолимый рок? |
