Нарцисс Низка душа людская… Должны вы избегать придворных подкупных И не вверять им, принц, заветных дум своих. Британник Ты прав, но век питать ко всем лишь подозренье Для тех, кто сердцем чист, — труднейшее уменье. Нас обмануть легко! Ты, знаю, верен мне, Я одному тебе доверился вполне. Меня родитель сам вручил твоей опеке. Один, средь бывших слуг, ты предан мне навеки; Всю жизнь меня ты вел, мой каждый шаг ты знал, Ты охранял меня от всех подводных скал. Пойди же, разузнай: шум этой бури новой Не придал ли друзьям готовности суровой? Их взоры разгадай, обдумай речи их; Найду ли я средь них помощников прямых? Да и в самом дворце расследуй с прилежаньем,— Принцессу стерегут с большим ли здесь стараньем? Узнай, опасности избегла ли она И встреча навсегда ль для нас запрещена? А я отправлюсь вслед за матерью Нерона К Палланту, кто, как ты, был друг отцова трона; Я разожгу ее, чтоб яростью своей Мне больше помогла, чем бы хотелось ей. ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ Нерон, Бурр, Нарцисс, стража. Нерон Прошу поверить, Бурр: хоть мне и брошен вызов, Готов не видеть я царицыных капризов! Но больше не хочу молчаньем потакать Министру дерзкому, кто смеет их внушать. Мать околдована Паллантом, мне враждебным, К нему Британник льнет с доверием хвалебным, Его лишь слушают, и, если подстеречь, В Паллантовом дворце найдем приют их встреч. Довольно! Огорчить пора их расставаньем; Его в последний раз я милую изгнаньем. Вот воля цезаря: пускай сегодня в ночь Он покидает двор, из Рима едет прочь! Исполни же приказ: да будет благо с нами! За мной, Нарцисс! (К страже.) А вы — останьтесь за дверями! ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ Нерон, Нарцисс. Нарцисс С захватом Юнии, благодаря богам, Весь Рим, о государь, покорен нынче вам. Враги, лишенные былых надежд на мщенье, К Палланту собрались — оплакать пораженье. Но верить ли глазам: тревожны и бледны, Мрачней Британника, вы сами смущены? Что предвещают мне приметы злой печали? Где взгляды скорбные растерянно блуждали? Все угождает вам. Фортуна чтит ваш трон! Нерон Свершилось, о Нарцисс, — узнал любовь Нерон! Нарцисс Нерон
Сердце вмиг зажглось, огнем навек объято. Я Юнию люблю, — нет, обожаю свято! Нарцисс Нерон Причудой лишь влеком, За нею в эту ночь я наблюдал тайком. Печально возводя свой взор, слезой омытый, Меж факельных огней и копьеносной свитой, Она мелькнула здесь, прекрасна и бледна, Как образ красоты, похищенной у сна. И что же? Было ль то итогом сочетанья Теней и факелов, смятенья и молчанья, Распущенных волос и стражников кругом, Но кротость нежных глаз казалась мне огнем. Что б это ни было, но образ был прекрасен! Хотел позвать ее, но сам стоял безгласен, Надолго потрясен безвестной мне тоской, Меж тем как пленницу вели в ее покой. Я заперся в своем. И там, в уединенье, Напрасно отгонял запретное виденье. Она была со мной, к ней обращал я речь, И слезы целовал, что сам заставил течь. То умолял простить, — но горе! слишком поздно! — То робко воздыхал, то сетовал я грозно. Так, ею поглощен, томясь по ней одной, Мой воспаленный взор вперился в свет дневной. Но, может быть, с мечтой вседневность несогласна, И в жизни Юния совсем не так прекрасна. Что скажешь ты, Нарцисс? Нарцисс Как, государь? Она От взоров цезаря была утаена? Нерон Ты знаешь сам, Нарцисс! Отчаяньем объята, Не только обвинив меня в убийстве брата, Не только оградив прекрасный свой расцвет Суровой гордостью уединенных лет,— Она, замкнувшись в тень, верна своей печали, Не хочет, чтоб ее царевной величали. И к этой чистоте, что так у нас редка, Влекут мою любовь досада и тоска. Подумай сам, Нарцисс! Красавицы нет в Риме, Что не гордилась бы признаньями моими, Не чаяла, едва глаза начнут блистать, Над сердцем цезаря их силу испытать. Одна лишь Юния, горда своим затвором, Все то, что льстит другим, готова звать позором! Она бежит — и знать не хочет, может быть, Что цезарь не злодей, что он готов любить. Скажи, влюблен в нее Британник? Нарцисс Иль не знали Вы, государь, того?.. Нерон Он молод, и едва ли Яд взора нежного уже грозит ему! Нарцисс Любовь, мой государь, не спутница уму. Поверьте, он влюблен! Вы оценили сами Искусство этих глаз, играющих слезами. Всем прихотям ее привык он угождать. А, может быть, и сам умеет убеждать. |
